Отец уходит, а я снова ложусь на кровать. Подложив руки под голову, изучаю потолок, обдумывая его слова.
– Не товар она! – цежу сквозь зубы. – Маленький, беззащитный и очень любопытный человечек. И я просто обязан её забрать. Выйти только отсюда надо.
Закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Плавно выдыхаю. Повторяю снова и снова, чтобы унять жжение в груди. Выходит хреново. У меня в голове застряла картинка и крутится теперь на повторе: карие глаза, наполненные слезами и страхом.
Аиша отчаянно не хотела ехать с семьёй. Она так смотрела на меня…
Нахуй папа влез?! Мы бы с друзьями отбились. Я бы её забрал и увёз куда-нибудь в горы, в лес. Я знаю несколько отличных мест. Там бы спокойно подумали, как быть дальше.
Провожу ладонями по лицу. Встаю, одеваюсь и иду на кухню. Надо пожрать, иначе мне завтра будет очень паршиво после перегруза.
Сталкиваюсь с мачехой. С провокационной улыбкой она проходит мимо меня, царапнув ногтями по прессу через футболку.
– На экзотику потянуло? – оказавшись у меня за спиной, Светка выдыхает в ухо.
– Исчезни, – раздражённо передёргиваю плечами и открываю холодильник.
У нас почти всегда есть контейнеры с готовой едой. Достаю один. Вываливаю на тарелку салат, а запечённую грудку с гарниром ставлю в микроволновку.
– Что, действительно запал? – облокотившись подкаченными ягодицами о кухонную тумбу, спрашивает она. – Не знала, что ты способен любить.
– Исчезни, я сказал! – развернувшись, зло смотрю ей в глаза.
– Миша, – мурлычет Светка, – ты такой притягательный, когда злишься. Я иногда забываю, что тебе всего двадцать. Суровый, сильный мужчина…
– Све-та, – тихо бесясь, копирую её интонацию.
Делаю шаг к мачехе. Прижимаю её к тумбочке своим весом. Наклоняюсь к губам. Она приоткрывает свои, видимо, рассчитывая на поцелуй.
– Просто съебись сейчас отсюда! – скалюсь, показывая зубы. – Ты мне давно неинтересна. У меня девушка есть.
Она улыбается, облизывает губы и толкает меня в грудь, чтобы отошёл.
Легко!
Делаю два шага в сторону микроволновки. Забираю свою еду, зло грохаю тарелкой об стол. Светка сваливает, игриво виляя бёдрами.
Достала, сука! Ещё пара секунд, и я выкинул бы её из кухни за шкирку. А лучше из дома. С голой задницей!
Ем, не чувствуя вкуса и продолжая кипеть изнутри. Главное, отцу это больше не показывать, чтобы снял охрану.
Что там у этого ублюдка Мамедова? Клан? Так я тоже не один. У меня за спиной охрененная команда. Дикая стая, которая встаёт друг за друга. Вместе беспределим. Вместе потом выбираемся. Хер я откажусь от этой девочки! Моя она. Я давно так решил!
Глава 3
Аиша
Мама почти не отходит от меня. Долго расчёсывает волосы, собирает их в причёску и протягивает тончайший, очень красивый платок, чтобы покрыть голову. Отрицательно кручу головой.
– Дочка, пожалуйста, – просит она. – Отец будет недоволен.
– Ну и что, – равнодушно пожимаю плечами. – Что мне его недовольство, мама? Он всё равно отдаст меня замуж, надену я платок или нет.
– Отец беспокоится о тебе, Аиша. Ты опозорила его имя, сделав глупость, но он всё равно вернул тебя в дом и нашёл тебе хорошего мужчину. Женщина не должна быть одна. Твой муж будет заботиться о тебе, как твой отец всю жизнь заботился обо мне и своих детях. Мы никогда ни в чём не знали нужды.
– И никогда не были свободными, – отвечаю тихо. – Мам, а ты любишь отца? – решаюсь спросить. Никогда раньше не говорила с ней об этом.
– Любовь быстро проходит, дочка, – мама гладит меня по волосам, – Гораздо дороже уважение.
– Но отец не уважает нас! – подскакиваю с кровати. – Он не прислушивается ко мне. Ему нет дела до моих желаний.
– Твой отец знает лучше, как для тебя будет хорошо, – говорит как с неразумным, капризным ребёнком. – Он прожил жизнь. Многое видел, многого достиг. А ты ещё неопытная девочка, – тепло улыбается она. – И после того, что ты сделала, кто возьмёт тебя замуж без помощи отца? Нам очень повезло, что Дамиль Айдаев выбрал тебя и закрыл глаза на то, что ты лишилась девственности до брака. У меня до сих пор не укладывается в голове этот твой шаг. Как ты могла, Аиша? Как? Будто не я тебя воспитывала все эти восемнадцать лет.
Это было очень страшно и очень больно. Это был аффект. Отчаяние. Паника. Что угодно. А потом шок. Не знаю, как бы я пережила этот шаг, если бы не встретила в коридоре светловолосую девочку с добрыми серо-голубыми глазами из своей группы. Ульяна. Моя первая настоящая подруга. Она долго сидела со мной в тот день. Я даже говорить не могла. Помню, как меня трясло и глушил стук собственных зубов. Мне самой не верилось, что я сделала это. До сих пор до конца не верится.
Больше не спорю с мамой. В какой-то момент мне даже начинает казаться, что она в чём-то права. Может быть я не создана для той жизни, которую хотела?
Как же в этом разобраться, если мне не дают пробовать? Если за меня всё решают?
И как так получается, что Миша научился уважать мои границы и моё «нет», несмотря на взрывной характер и вседозволенность, а родной отец и братья не считаются с моим мнением, но требуют уважения к себе?
Голова начинает болеть от всех этих мыслей. Пустоту внутри заполняет чувством безысходности. Выбора больше нет, и думать об этом нет смысла. Отсюда меня не выпустят. Только замуж или…
Хочется верить, что отец не пойдёт на убийство своего ребёнка.
Сажусь перед зеркалом и косметикой стараюсь скрыть следы истерики. Глаза всё равно воспалённые, и на губах маленькая ранка, поверх которой неровно ложится помада.
– Не сопротивляйся, – просит мама, положив ладони мне на плечи и глядя на меня через отражение в зеркале. – Смирись, Аиша. И прими решение отца. На душе станет легче.
Смирение и послушание – всё, на что я имею право.
В дверь стучат. Мама открывает сама. Переговаривается с прислугой и сообщает мне:
– Пора.
В животе что-то отрывается, и под кожей разливается кипяток. На бледных щеках появляется нездоровый румянец, а из отражения на меня смотрят погасшие, затравленные карие глаза.
Послушно выхожу из комнаты. Спускаюсь в главную гостиную, где накрыт шикарный стол и трещат дрова в камине. Мужчины успели распить коньяк и обсуждают дела. Увидев нас с мамой, замолкают. Разворачиваются. Чувствую себя манекеном в магазине, на который нацепили дорогую одежду. Рассматривают, ощупывают взглядами. Хочется обнять себя руками, чтобы хоть как-то защититься.
– Еще красивее, чем на фотографиях, – поднимаясь, произносит приятным, бархатистым голосом высокий обаятельный брюнет с глазами цвета крепкого американо. – Здравствуй, Аиша.
– Здравствуйте, – отвечаю тихо, опустив взгляд в пол.
– Ты не помнишь меня? – он подходит ближе, буквально давя на мои метр шестьдесят своим ростом. – Мы виделись два года назад на ужине в вашей городской квартире. Я тогда привозил тебе розового плюшевого медведя, думая, что увижу ребёнка, а не красивую юную девушку.
Помню. Медведя. Мне было шестнадцать, и подарок показался действительно немного нелепым, но милым. Эта игрушка до сих пор сидит на полке у меня в комнате.
– Дамиль, – представляется молодой мужчина.
Я уже и сама догадалась, что это именно он. Хотя бы не старый и не страшный. Но восхищения будущий муж у меня не вызывает, потому что сердце бьётся чаще при мыслях о другом парне, а этот согласен с тем, что замуж меня выдают против воли.
– Сегодня я привёз тебе другой подарок, – тише говорит Дамиль, словно это большая тайна и на нас не пялится несколько пар глаз. – Как своей невесте.
Отходит, чтобы вернуться через пару минут с красивым букетом нежнейших белых роз, означающих чистоту и невинность. Это выглядит как издевательство. Камень в мой огород.
Дождавшись разрешения от отца, послушно принимаю тяжёлый букет ароматных цветов без единого шипа на тёмно-зелёных стеблях. Вместе с ним будущий муж протягивает мне квадратную кремовую коробку. Раскрывает. Внутри на бархатной подложке лежит переливающееся колье. Красиво, дорого, но никогда не заменит мне месяц, который я прожила свободной.
Поднимаю взгляд на Дамиля. Он белозубо улыбается, щуря глаза. Напоминает мне хитрого лиса, но никак не влюблённого в меня мужчину, как утверждал отец. Миша всегда смотрел на меня так, что кожу обжигало и становилось неловко. А Айдаев… Внутри меня ничего не откликается. Наверное, потому что я до сих пор сопротивляюсь этому браку, но отчаянные крики в моей голове никто не слышит. Даже если бы слышали, им было бы всё равно.
– Свадьбу сыграем в конце следующей недели, – сообщает отец. – Поблагодари будущего мужа за подарки и возвращайся к себе.
– Спасибо, – подчиняюсь отцу.
Перекладываю букет в другую руку. Дамиль отдаёт мне коробку с украшением. Иду, стараясь не споткнуться и не упасть на потеху всем присутствующим. Колени дрожат. На глаза снова наворачиваются слёзы. Приговор вынесен. Обжалованию не подлежит. Я действительно выхожу замуж.
Вхожу в комнату и роняю цветы на постель. Падаю поверх покрывала рядом с ними и, больше не сдерживаясь, позволяю себе плакать. Это всё, на что у меня ещё осталось право. Вдруг и его заберут?
Засыпаю в слезах, а просыпаюсь от жажды уже глубокой ночью. Спускаю ноги с кровати, случайно смахивая на пол коробку с колье. Она с грохотом падает и раскрывается. Бархатная подушечка выпрыгивает и смещается вбок. Под ней виднеется что-то белое.
Нахмурившись, опускаюсь на колени, достаю сложенный вдвое белый лист бумаги. Разворачиваю. На нём аккуратным почерком выведено одно единственное предложение:
«Не бойся меня».
Глава 4
Миша
Мне не спится. Резко сажусь на кровати. Мокрый весь, как после душа. Тело противно липкое, по вискам и спине течёт до мурашек. Передёргиваю плечами. Смотрю на пачку сигарет, лежащую на тумбочке. Напоминаю себе, что пытаюсь бросить. В зале лёгкие сжигаются дотла, дыхалки постоянно не хватает, а я в горы хотел свалить на новогодние. Без лёгких на подъёме сдохну. Но курить хочется адски, аж горло спазмом сводит и пальцы на руках немеют.
– Слабак, – тихо рычу на себя, вытягивая сигарету и прикуривая прямо в комнате.
Подхожу к окну, открываю и смотрю в ночь. Холодный осенний воздух остужает моё тело, но кровь-то кипит и меня снова раскаляет. Аиша снилась. И ладно бы секс. Я бы ещё понял, подрочил и лёг спать дальше. Нет. Меня штырит от того, что я не забрал её тогда. Не помог. Не получилось. И ощущение поганое внутри. Будто что-то случиться должно. Страшное и непоправимое. Мне кажется, я её теряю, так и не получив. Но я не могу себе этого позволить.
Горький дым дерёт всё в груди. Сердце ебашит на максималках. Я вторую неделю взаперти. Держусь, тренируюсь, соблюдая все нормы. Жру протеин, витамины. Форма – хоть сейчас на олимпийские игры. Сука, всех готов ушатать!
Отец вроде поверил моим честным глазам. Утром поеду в универ. И это тоже подстёгивает мой пульс, заставляя ещё глубже тянуть в себя никотин.
Заколдовала она меня, что ли?
Аиша… Аиша, мать твою!
Я ни о ком больше не могу думать. Эта девочка очень глубоко внутри.
Ещё одна сигарета оказывается во рту. Бросаю я, блядь. Как же.
Смотрю в стекло на свою взъерошенную башку. Короткие волосы встали дыбом. Ощерился, как дикий пёс. Сглатываю. Закрываю глаза и вспоминаю, что у нас с ней успело случиться.
Всё началось банально. Я её даже разглядел не сразу. У нас каждый год приток хорошеньких первокурсниц. Как в магазине, можно выбирать по цвету или под настроение. Большинство быстро узнают, кто правит «балом» в универе, и сдаются сами, надеясь получить взаимные блага. Одноразовая шваль, одним словом. И десятки в рублях не стоит.
У одного из моих лучших друзей была днюха. Он поймал девочку в свои сети и подарил себе её девственность. А меня вклинило, когда она из душа вышла. Карие глаза, как блюдца, огромные, перепуганные. Кожа бледная, как снег. Волосы облепили красивое, характерное для мусульманской девочки, лицо. Я потерялся, пока парни поздравляли друга.
Но чего с ней дальше делать, хер её знает. У меня же не было таких. И чувства странные, новые.
Пытался взять напором. Аиша от меня шарахалась. У меня диссонанс. Трахалась же с Грановским в душе. Я-то чем хуже? Но потом вспомнил её состояние после, и дошло, что не всё так просто с этой малышкой, как и с тем дебильным сексом, к которому я начал ревновать.
Дури во мне, как в хорошем танке. Отец всегда так говорил. Если начал переть, хуй остановишь. Помню, как она впервые попала ко мне в руки. Мы тогда новенького воспитывали. Теперь в нашей стае ещё один придурок, а в тот день… Чёрт, в тот день было весело и странно. Грановский расхуярил новенькому тачку битой, а мы девчонок держали, чтобы не вмешивались в мужские тёрки. Мне досталась Аиша. Держал её обеими руками, она вырывалась и умоляла её отпустить. В глазах снова читался дикий ужас, а я вдыхал запах с её длинных волос и понимал, что не могу разжать руки. Просто не хочу этого делать.
Но напором эту малышку брать бесполезно. Чем больше я давил, тем больше она закрывалась. И я купил ей подарок. Случайно нашёл и сразу подумал об Аише. Такая же нежная и загадочная, как белая лилия, заточённая в ледяной куб. Имитация. Я дарил тёлкам подарки гораздо дороже. Но тут другое. Дело не в бабках. В ассоциации. В моих ощущениях. Именно их я захотел ей подарить.
Нашёл Аишу в общаге, в комнате у подружки, принёс подарок, а она мне опять своё: «Нет, Миша». И не приняла. Даже руки спрятала за спину, чтобы меня случайно не коснуться. Я тогда подарок оставил и ушёл. Понял, что надо гасить себя и действовать максимально аккуратно, иначе ничего не выйдет.
И вот, как только у меня стало получаться, как только я стал ловить её улыбки и тёплые взгляды, полные смущения, у меня её забрали.
Надо вернуть.
Тушу сигарету. Смотрю на расстеленную кровать. Простыня смята, будто на ней всю ночь жарко трахались, а на самом деле всё очень скучно. Ворочался во сне. Но это всё, хана. Даже если я до ляма досчитаю, не выключит.
Лезу в телефон, изучаю расписание на сегодня. Включаю свет и кидаю в рюкзак нужные тетради. Ложусь поперёк кровати с учебником. Вчитываюсь в пропущенные темы. Сажусь и на листке начинаю набрасывать чертёж, пока схематически. Мне нравится проектирование. Голову занимает до самого рассвета.
Оставляю всё на кровати. Пора на пробежку, потом душ и завтрак с допами, чтобы держать физическую форму на пике.
Наматываю несколько кругов по территории отцовского дома. Лёгкие снова горят. Покурил, блядь!
Уперевшись ладонями в согнутые колени, дышу со свистом. Слышу усмешку над головой. Поднимаю взгляд. Батя.
– А я тебе говорил, завязывай, – хмыкает он.
– Да бросаю я, бросаю.
Сейчас бы лёгкие не выплюнуть и норм.
Состыкуемся теперь за завтраком. Пока отец не видит, мачеха стреляет в меня игривыми взглядами. Чёрт! Да перерос я её уже, всё. Не доходит.
Утыкаюсь в тарелку. Быстро ем, заливаюсь порцией протеина, отдаю ещё тридцать минут залу. Иду в душ и после сразу собираюсь на занятия.
– Миша, – тормозит отец, – я надеюсь, ты всё понял.
– Угу, – бью по его ладони и выхожу на улицу.
Выгоняю свой редкий графитовый Ягуар из гаража. Хищник довольно рычит, радуясь, что его тоже выпустили на свободу. Срываемся с ним с места и набираем максимум на дороге из коттеджного посёлка. Вклиниваюсь в общий поток машин. Делаю громче музыку. Салон заполняет отличным качающим рэпом. Я не читаю, этим у нас в компании Илюха увлекается, он же пожизненно теперь «новенький», прётся, но текста мне нравятся. Есть в них какой-то сакральный смысл. Сейчас отлично мне в душу попадает.
