– Но плакать же будет! – вздыхал Даня.
– И ничего такого страшного! Поплачет и перестанет! – отмахивалась Валентина Петровна.
– А Сашка вообще сказала, что в следующий раз, если я маму расстрою, то она меня треснет!
– Бить детей нельзя! Пригрози ей, что опеку вызовешь! – встрепенулась бабушка. – Ишь, торгашкина дочка, и сама такой стала! Я всегда знала, что она не в мою породу!
Даня закатывал глаза, переглядывался снисходительно с Зоей, которой тоже надоели все бабкины ворчания про «породу».
А Зоя дополняла:
– Нет-нет, Валентина Петровна, что вы! Нельзя Дане в опеку звонить!
– Почему это нельзя? Можно! Не имеет права эта торгашка на моего внука руками махать!
– Так могут приехать и изъять Даню.
– Так мне и отдадут!
– Вам – нет. Могли бы отдать отцу, но у него же жилья в собственности нет. Вот купит Макс квартирку, тогда – другое дело. А пока нельзя!
– Ааа, ну да! Тут ты права! – кивала бабушка. – Так, Данечка, значит, пока никуда не звони, но сестре пригрози! Понимаешь, да?
– Пригрожу! – воинственно обещал Даня, не сознавая, что его, как фаршированного гуся, буквально распирает начинка из чужих идей, фраз, мыслей…
Вот такой напичканный гусеДань и пришел домой, старательно припоминая всё, что он должен сказать рыдающей у входа матери.
В том, что она будет встречать его именно так, Даня ничуточки не сомневался.
Правда, у двери её не было, да и рыданий было не слышно.
Мама выглянула из кухни, улыбнулась мрачному сыну и уточнила:
– Как дела? Ужинать сейчас будешь или попозже?
Даня рассердился. Ну что за пустоголовая! Он же ей русским языком утром сказал, что У-ХО-ДИТ! А она? Носится с каким-то дурацким ужином, да ещё разговаривает с ним таким тоном, словно у неё всё в порядке и ничего не случилось.
– А! Небось, решила делать вид, что ничего и не было! – решил Даня, чувствуя себя взрослым и умным! На порядок умнее мамы.
Он скинул кроссовки и прошел на кухню – решил, что так будет солиднее, чем кричать из прихожей.
– Мам! Ты что, забыла, о чём мы утром говорили? – серьёзно нахмурясь, начал он, не подозревая, что старательно копирует отца.
– Я ничего не забыла, – спокойно ответила Лариса, как-то слегка выбиваясь из ожидаемого сыном графика рыданий и стенаний.
– Тогда… тогда, какой ужин? Я уже у папы есть буду! А не пустить меня ты прав не имеешь! Я уже взрослый и имею право выбирать! Поняла? А папа имеет такие же права на меня, как и ты, и даже больше, потому что мне у него лучше!
– Да что же тут непонятного? – удивилась Лариса, аккуратно примащивая на блюдце лопатку, которой только что перевернула на сковороде жареную картошку. – Конечно же, ваши права, мой хороший – это святое!
И померещилось в этот момент Дане, что дело идёт как-то не так… слёз нет, криков «не оставляй меня сыночек» как-то не наблюдается, зато в интонации мамы присутствует что-то странное! Словно она посмеивается над ним.
Даня даже головой мотнул, отгоняя странные мысли – не могло такого быть и всё тут!
– Так это… я пойду! Ты слышишь?
– Если ты так хочешь – пожалуйста! – сказала мать абсолютно невозможные слова.
– Я не шучу! – серьёзно предупредил её насупленный Даня.
– Само собой!
– Так это… мне вещи собрать надо!
– Хорошо. Собирай! – разрешила Лариса.
И это тоже было неправильно! Она должна была плакать, утирая слёзы, так, как когда узнала, что папа от них уходит! И потом… чего это он собирать будет, он же не справится! Да и где чемоданы стоят толком не знает.
– А ты мне, что разве не соберёшь? – уточнил Даня.
– Хороший мой, у тебя есть право выбрать с кем жить, у твоего папы есть право забрать тебя к себе, а у меня есть право поесть и отдохнуть после рабочего дня. Я устала и голодна. Чемоданы я тебе достала и поставила в твоей комнате.
– Что? – изумился Даня. Но быстро спохватился, – В смысле, разве ты мне не поможешь?
– Раз ты достаточно взрослый для выбора и принятия важных решений, то и с укладкой вещей справишься. Тем более, что ты ж должен знать, что у тебя и где упаковано. Понимаешь? Вот приедешь ты к отцу, захочешь переодеться, и что? Будешь просить бабушку, чтобы она в твоих чемоданах копалась? Но ты ж этого терпеть не можешь. Или мне будешь звонить, чтобы я тебе сказала, где и что?
Вообще-то о таких мелочах Даня не задумывался, но ничего страшного в этом не видел. Ну, позвонил бы… ачтотакого?
И тут он понял!
– Ааа, так это ты решила, что не станешь мне чемоданы складывать, я сам не смогу собрать вещи и не поеду?
– Если сам не сможешь – попроси Сашку. Она складывать не будет, конечно, но помочь, может быть, и сможет. Если хорошо попросишь.
– Да я просто бабушке скажу! Она приедет и всё мне соберёт!
– Нет. Она же сказала, что не переступит порог этого дома! – немного торжественно произнесла мама.
– Тогда папу!
– Не уверена, что он лучше тебя знает, где и что у тебя лежит и может понадобиться, – с сомнением возразила мама. – А Зою, прости, я к себе домой не пущу – у меня тоже есть права. Так что, если хочешь немедленно приступить к сбору вещей – или сам, или проси Сашу. Я могу тебе помочь только после того, как поем, уберу на кухне и немного передохну.
Даня хотел было согласиться – так же удобнее, да? Но нашпигованные настроения бурлили и подталкивали к действию, и он, раздраженно дёрнув плечом, отправился к сестре.
– Сашка! Я ухожу жить к отцу! – заявил он с порога.
– И тебе добрый вечер! – Сашка сидела в кресле-качалке и быстро печатала что-то в смартфоне. – Ну уходишь – уходи.
Подозрение, что в доме творится что-то совершенно неправильное, окончательно проникло в тонкую душевную организацию Дани.
– Ээээ, а ты что, и ругаться не будешь? – невольно вырвалось у Дани.
– А на что? Тебе ж больше десяти – можешь и сам выбирать.
– Ты же обычно ругаешься и кричишь, если я маму обижаю…
– А ты обидел? – уточнила Сашка, оторвавшись от гаджета.
– Ээээ, кажется, нет. Она, вроде как, и не расстроилась, – удивленно ответил Даня.
– А, так что ж мне на тебя ругаться и кричать? – Сашка опять хотела было уткнуться в смартфон, но брат зачастил:
– Cаш, помоги мне собраться, а? Я сам не справлюсь!
– Да ладно… а что там такого сложного?
– Мне же мама всегда всё собирала, а сейчас говорит, что у неё есть право поесть и отдохнуть! – привычно нажаловался на мать Даня. Правда, немного ошибся с адресатом – бабушка воспринимала это с восторгом, Зоя – с любопытством, а вот Сашка нахмурилась.
– Знаешь, братец, а ведь ты совсем охамел. Даже не врубаешься, что она работает и устаёт!
– Нууу это ж торговля… – пренебрежительно отмахнулся Даня, копируя жест и интонацию отца.
Сашке страсть как хотелось выкинуть мелкого свинёныша из комнаты и дверь за ним закрыть – очевидно же, что он напрочь не воспринимал всё то, о чём она с ним неоднократно говорила.
– Но… мои желания я пока придержу. Главное-то дело! – притормозила себя Сашка. – И вообще, надо просто наслаждаться встречей братца с незваной гостьей – неожиданностью!
– Знаешь, торговля – трудное занятие. Ты, видно забыл, что я тоже с мамой работаю, – миролюбиво сказала она, пинками загоняя поглубже возмущение.
Тут и Даня припомнил, что ему вообще-то не с руки Сашку злить.
– Саш, помоги мне, а? Ну раз мама не хочет!
– Ладно уж… пошли, я помогу! Я буду тебе вещи доставать, а ты – складывать в чемоданы – чтобы знал, где и что у тебя лежит.
Вообще-то Сашка не просто так вызвалась помогать.
– Мам, ты пошли его ко мне, – убеждала она Ларису.
– Сашунь, да зачем? Ты устала, моталась сегодня по магазинам, проверяла их, сколько точек объехала… А потом ещё и отчёты сверяла.
– Ма, можно подумать, что ты сама не устала и не работала! Ты не думай. У меня есть хитрый план.
– Чтобы он не уехал?
– Нет, зачем? Пусть едет, раз хочет. Другой план. Верь в меня!
– Ой, Сашка, Сашка, и что бы я без тебя делала!
– Как что? Плакала бы! – решительно ответила Сашка. – И вообще, давай так, мы с тобой сейчас ужин поделаем, а когда братец прибудет, я уйду в комнату, а ты… ты не расстраивайся, не плачь, и главное – не соглашайся ему помогать!
Сашкины планы выстраивались капитально, имели глобальный охват, как старая грибница простираясь под всеми возможными и невозможными участками леса… в смысле семьи, и, как правило, срабатывали.
Лариса это знала, да и вообще дочери безусловно доверяла. Поэтому ответила ей:
– Хорошо, солнышко моё!
И отправилась обдумывать тон разговора с сыном.
– И правда… что-то я увлеклась. Да, если он с отцом пробудет достаточно долго, чтобы начался учебный год, то успеваемость моментально просядет – мне ли не знать, что он ленится, как дышит. Да, нахватает троек, хорошо, если не двоек, но… это же шестой класс, а не девятый и не одиннадцатый. Неприятно, но не смертельно. Желудок… да, фаст-фуд у него идёт на ура. Правда, потом болит печень, и он весь покрывается сыпью – было уже как-то, когда он дорывался… Да и вес у него от колы лихо прибавляется. Ну что ж… от печени полечится, а так будет ходить крапчатый и с пузичком.
Лариса сердито тряхнула головой, прогоняя слёзы.
– Хватит! Да, мне его очень жалко, но Сашка права – я уже не могу его от этого защитить. Значит, могу только дать возможность ПОСМОТРЕТЬ, что будет, когда он делает неразумный выбор. Нет, наверное, если бы Максим жил один, он бы, по крайней мере, к фаст-фуду Даню не подпускал – сам его не любит. Да и с уроками, после горсти двоек-троек гайки бы закрутил – он честолюбив и не захотел бы, чтобы сын был в отстающих. Но… но, если бы Макс был один, он бы Даню к себе и не тащил – ему всегда было крайне лениво с детьми возиться.
Слёзы высохли, решимости прибавилось, да и вообще… появилась некая весёлая бесшабашность. Нет, правда, она же не к людоедам отправляет ненаглядного сына, а к родному отцу.
– Не съедят же его там! – решила она. – А если понадкусают… так что с этаким Колобком делать – удержать-то всё равно не выйдет! Главное, чтобы лису не встретил!
Даня уныло упихивал вещи в чемоданы. Как-то ему это представлялось попроще… полегче – вот стоит он такой возмущенно-гневный, а мать, утирая слёзы и умоляюще на него глядя, пакует его имущество.
Сашка плакать вообще не собиралась, мурлыкала какую-то мелодийку, болтала о разных пустяках, уточняла, сколько ему выдавать футболок и хочет ли он сейчас паковать тёплые вещи?
– Почём я знаю… – сердился Даня – он такой ерундой никогда не занимался. – Главное, планшет и зарядник запакуй!
– Не-не, сам укладывай! А то, потом не найдёшь, а на меня злиться будешь! – беззлобно отмахивалась Сашка.
Собственно, на планшет Дани у неё были свои планы, поэтому, она дожидалась, пока он уложит планшет, а потом подавала ему следующую охапку вещей, Данька перекладывал любимый предмет, потом опять, опять, и опять. А когда он выложил планшет на пол, собираясь уложить в следующий чемодан, то случайно задвинул его краем чемодана под диван.
Это полностью отвечало Сашкиным интересам, да и вообще облегчало задачу, так что она не стала ничего говорить и обращать внимание Дани. Она спокойно продолжила сборы, загрузив непривычного к собирательной суете братца новыми сложностями и кучами вещей.
– Так… я ужинать пошла, а ты, давай, допаковывайся! – велела она Дане. Тот ожидаемо заныл о том, что совсем запутался и устал, и вообще, надо, чтобы она помогла.
– Знаешь, я ведь тоже сегодня работала…
– Торг…
– Нет, я не торгашкой работаю. И мама тоже. Я занимаюсь обеспечением магазинов и контролем над выкладкой товара. И да, это совсем непросто и утомительно. Так что захотел уехать – ты на каникулах, свободен как горный орЁль, вот и орлись сам!
– А куда я планшет упаковал? – спохватился Даня.
– Разве я должна следить за твоей игрушкой? Я ж тебе предложила его в рюкзак сложить, помнишь?
– Да не хочу я его в рюкзак! Я его убирал в чемодан… сначала сюда, потом туда…
– Хочешь – разбери и посмотри! А то и по сторонам посмотри, может, ты его вообще забыл.
– Нет! Я точно убирал в чемодан. В этот… или в тот… Разбирать? Да ты издеваешься, да?
