– Да ты че, дятел, не понимаешь, как тебе подфартило? – проговорил он в изумлении. – Вали отсюда, пока не обидели.
Сталкер молча подобрал слетевший рюкзак и ушел в сторону. Там он сел спиной к троице и сидел, покуда шаги не стихли. Не повернулся он и после того, как Маркус жалобно потерся о его ногу.
– Что ты хочешь? – спросил Шептун. – Чтобы я всех их перестрелял? Я сделал выбор, чтоб ты знал. Если я все равно не собирался стрелять, то, может, оно и к лучшему, что у меня больше нет автомата. Может, рыжий мне жизнь спас. Кто знает?
Кот только моргал в ответ. Было ясно, что он не стерпел бы удара ни от кого. От тигра еще может быть, но никак не от трех чужих котов.
– Что я вообще делаю? – помотал головой сталкер. – Сыщик хренов. Вернуться и сказать – мол, Грач, извини, нам не выстоять… Ты это предлагаешь?
В его голове снова выстраивались в цепочку варианты, теперь уже ненавистные из-за своей невыполнимости. Дело тут было вовсе не в трусости – все же один против троих не воин. Сейчас на его стороне внезапность. Выследить грабителей – пара пустяков, они даже не прячутся. Упасть им на хвост, держать дистанцию, ждать момента, когда можно будет атаковать из темноты. Вынести всех по одному – теоретически можно…
Через пару минут Шептун обругал себя и признал, что он просто занимается самоутешением. Его обставили, и надо было с этим смириться сразу. Он банально не сумел оценить ситуацию в нужный момент. И махание кулаками после драки ничего не даст.
Маркус принялся умываться. Рассмеявшись, Шептун подтянул лямки рюкзака, который уже приобрел привычный вес.
– Идем, – сказал он. – Будем двигаться так, как привыкли. Считай, что с нас сняли лишний груз. Забудь все, что было. Мы снова сами по себе.
* * *
Сцену былого побоища Шептун увидел сразу, как только она показалась вдали. Следов крови, разумеется, уже не было. Однако сталкер мог с ходу вычислить место, где недавно прошла большая группа. Сейчас след обрывался. Вторым обстоятельством было то, что с противоположной стороны следы также отсутствовали.
– Значит, все-таки не военные напали. – Шептун устало потер глаза. – Я и не сомневался. Но убедиться надо было.
Подойдя ближе, сталкер заметил новые детали. Под действием солнца ночная слякоть быстро застыла, сохранив характерные борозды. Не так давно здесь протащили несколько тел. Пройдя чуть дальше, Шептун уперся в глухую чащобу.
– Прятали трупы, но недалеко, – решил Шептун, глядя, как кот сует нос в заросли без тени волнения. – А дальше, видимо, звери утащили. Противоречие, Маркус. Почему бы просто не бросить тела как есть? «Лезвия» не могли не знать, что за ними пустят охотников. В Зоне месть не особо приветствуется, но все же иногда происходит. Они знали, что «Набат» этого так не оставит, что будет расследование. Тут куча версий, котяра. Наиболее вероятных всего три. Первая: убийцы начали прятать тела, но быстро передумали и скрылись, а об остальном уже зверье позаботилось. Значит, что-то их спугнуло. Вторая: наших ребят положили в ряд, чтобы кто-то, в бою не участвовавший, их затем опознал. Больше похоже на правду, однако сюда немного не вписывается Самопал. Он ведь знал всех наших. Третья: мы с тобой бродим очень далеко от истины и не знаем ровным счетом ничего.
Маркус оглянулся, словно подтверждая согласие с третьей версией. Шептун коснулся ключа в кармане.
– Несложно догадаться, что в данной ситуации сделал бы хороший детектив, – предположил сталкер. – Позвонил бы знакомому копу и попросил пробить по базам биографии всех, кто был в караване. Опросил свидетелей. Поставил прослушку каждому в спальню. Либо, наткнувшись на стену, дал бы заказчику совет отказаться от мести и жить сегодняшним днем. Но мы с тобой, котофеич, только вдвоем во всем мире. У нас нет знакомых с Барьера, нет доступа к тайным знаниям, нет вообще ничего. Лишь репутация «Набата», которую уважают только те, кто никак не может входить в число наших подозреваемых.
Шептун наклонился, внимательно изучил землю. Никаких новых секретов она не могла раскрыть. Ничего, кроме того, о чем уже поведал Опер.
– Тогда давай начнем с другого конца, – проговорил сталкер. – С ключевого вопроса. Кому это выгодно?
Кот настороженно повел носом в воздухе.
– Группа хорошо вооруженных людей появилась ниоткуда, перестреляла караван, при этом не зацепив своего внедренного человека. И точно так же испарилась. Заметь, Маркус, испарилась с награбленным хабаром, который просто так воякам не продашь – как мы уже установили, военным этот налет был невыгоден в той форме, в которой он произошел. Значит, они здесь вообще не при делах. Поэтому я повторяю: кому это выгодно?
Помахав хвостом, Маркус принялся копать лапой землю. Его намерения были вполне понятны.
Шептун поднялся чуть повыше на холм, огляделся. Здесь определенно все следы заканчивались. Любой, кто побывал бы этим утром на тропе, неизбежно оставил бы отпечатки на свежей, выглядевшей непримятой траве. Будь вертолет, его бы заметил Опер.
– В Зоне работает неизвестная нам вооруженная сила, могущественная и таинственная, – подвел итог Шептун, чувствуя неуместный подъем настроения. – Она оснащена тактическим снаряжением, приучена к грамотной засаде, штурму и вооруженным столкновениям. Эта сила мощнее, чем «Набат», способна обходиться без поддержки Коалиции, имеет неявные источники снабжения, может внедрять шпионов туда, куда их сроду не пропускали, и о ней ровным счетом никто не слышал. Знаешь что, Маркус? Мне кажется, расследование можно заканчивать. Такая организация нам просто-напросто не по зубам.
Сталкер отхлебнул из фляги и снова завинтил крышку.
– Пора возвращаться домой и делать честный отчет, – решил он. – Чувство у меня, что «Лезвия» себя еще проявят. Скорее всего, нападут на базу клана. Так что наша задача – подготовиться к угрозе. Грач все расскажет на вечернем костре. Надо попасть в Коготь к его окончанию. Рассказать все, что выяснили здесь. Пусть даже наш рассказ окажется весьма коротким.
Завидев, что Шептун уходит прочь, Маркус без возражений пошел следом, то и дело на что-то оглядываясь. Ему не нравились окружающие запахи.
– Автомат потеряли, – сплюнул сталкер. – Грач не обрадуется. Но хоть сохранили ключ. Кстати, надо будет все же насесть на шефа, чтобы объяснил, где к этому ключу спрятан замок. Не объяснит – пусть забирает обратно и отдает другому, если хочет. Я в таких условиях работать не могу. Слишком мало нужных данных и чересчур много ненужных.
Шептун продолжал продвигаться по Зоне, чередуя стандартные действия – осторожную ходьбу и долгие паузы, в которые изучался дальнейший путь. Он старался не допускать монотонности в действиях, игнорируя усталость. Какая-то часть его сущности продолжала обдумывать необычное задание, данное ему начальником «Набата», и плоды самовнушения не заставили себя долго ждать. Не прошло и получаса, как сталкер уже сам не мог понять, как это он согласился искать ветра в поле. С досадой Шептун пришел к выводу, что он почти всегда отправлялся на промысел, не имея перед собой четкой цели, просто чтобы поизучать чего-нибудь или кого-нибудь. Видимо, из-за этой черты характера Грач и отправил его за Самопалом.
– Лоханулись мы с тобой, котлета, – изрек Шептун. – Ствол прогавкали. Или промяукали? Как правильно?
Маркус предпочел промолчать. Запрыгнув на ствол поваленной сосны, он оглянулся на хозяина.
– Что-то не так? Или время ужина? – Отвернув край рукава, Шептун взглянул на часы. Действительно, пора кормить товарища. – Ладно, давай посидим, – согласился сталкер. – Только недолго, хорошо? На базе у костра тебе консерву дам.
Сняв рюкзак, Шептун достал пакетик с порцией кошачьих подушечек, разорвал его и высыпал перед Маркусом, который набросился на еду с обыкновенной для такого дела энергией. Сталкеру очень хотелось посидеть хоть пять минут, но, вспомнив Гиббона, он отказался от этой идеи. Просто продолжал стоять, глядя во все стороны.
День сегодня не задался, думал Шептун. Буквально с утра сплошные разочарования. Вроде бы и жив остался, а все равно. Бывало ведь и хуже – приходилось ползти на базу с переломанными ребрами и вывихнутым коленом, сидеть двое суток в чьей-то тошнотворно пахнущей норе, целый час спорить с военным патрулем, доказывая свою полезность в сталкерстве, – когда эти патрули еще существовали. Но именно сегодня у него было чувство, что день словно отнял от его опыта солидный кусок, и компенсировать недостачу придется довольно долго…
Сильный удар в голову сталкера, полученный неизвестно откуда летящим камнем, прервал ход его мысли.
Глава 6
Переломный момент
Когда Шептун пришел в себя, было уже темно. С первого же момента сталкер вспомнил, где он находится и что случилось. Он продолжал лежать, пытаясь собрать об окружающем мире максимум сведений, напрягая зрение и слух. Затем медленно пошевелился.
Он был один, не считая Маркуса, обеспокоенно тыкающего носом в его живот.
Голова почти не болела. Просто чувствовалась с некой новой точки зрения, когда ею приходилось шевелить. Удар пришелся чуть выше и дальше правого уха, о чем Шептун узнал, ощупав место как следует. Он удовлетворенно понял, что могло быть гораздо хуже.
Пропали все важные вещи – рюкзак, плащ, содержимое карманов. Шептуну оставили только то, в чем он ходил в пределах родной базы, – штаны со свитером да ботинки. По-видимому, грабитель сильно спешил, раз не захватил обувь, которую всегда можно выменять любому бродяге, особенно с таким же размером ноги. Похлопав себя по карманам, сталкер не нашел ничего, кроме ключа.
Вытащив ключ, Шептун долго смотрел на него, как будто тот мог рассказать о нападении. При свете восходящего месяца кусочек металла издавал тусклый блеск.
Спрятав его обратно, сталкер поднялся и покачал головой. Перевязать бы надо, да нечем. И под шапку приспособить тоже нечего. Местным листьям Шептун не доверял. Остается лишь ждать, пока не появится запекшаяся корка. Но сначала промыть бы надо, а до этого найти воду, и желательно чистую.
– Куда ни плюнь, сплошная рекурсия, – сказал Шептун. – Одно действие влечет за собой другое, выполнить которое надо перед первым. Покуда не упрешься в вопрос «зачем я пришел в это место». Но на этом цепочка не заканчивается. Правда ведь, четырехлапый?
Кот тихо мяукнул. Шептун взял его на руки, и его сердце ухнуло вниз, как только он заметил окровавленный мех.
– Малыш, ты что, ранен? – испугался сталкер, аккуратно осматривая кота. – Покажи, где болит?
Маркус замурлыкал, положив голову Шептуну на локоть.
– Это моя собственная кровь, – догадался Шептун, не найдя на пушистом питомце никаких ранений. – Ты согревал мне голову, пока я лежал в отрубе? Спасибо, тигренок.
Только метров через пятьдесят сталкер понял, что просто идет без какой-либо цели, согласно привычке постоянно двигаться. Прислонившись к дереву, Шептун бессильно закрыл глаза.
Его снова ограбили. Воспрепятствовать этому он никак не мог, ведь у него нет глаз на затылке. Но надо признать, что внимание он все же снизил, больше думая о своем возвращении на базу, нежели о том, что надо держать ухо востро. Наверное, он просто не допускал мысли о возможном вторичном ограблении в течение одного дня.
Нечего было и думать, чтобы выследить человека, кинувшего в него камень.
– Кстати, а чего он хотел? – пробормотал Шептун. – Убить меня? Или просто оглушить?
Бандит мог прирезать его в бессознательном состоянии, и никто бы ему не помешал. Все указывало на то, что сталкера просто гопнули на лету, предварительно никакого нападения не планируя. Шептун никак не мог уйти от дурацкого, неуместного чувства обиды, ударившей по самолюбию, страдавшему из-за случайного попадания под руку какому-то проходимцу. «Набатовцу», носящему с собой кота, было бы достойнее потерпеть поражение в схватке с талантливым следопытом. От того, что его ободрали как липку, легче не становилось.
– Какая разница. – Шептун прислонился больным местом к коре дерева. – Нужно просто не думать об этом и жить дальше. И решить, что теперь делать.
В клане не практиковались схроны. Сталкерам было не на что надеяться, если они терпели лишения или испытывали недостаток в ресурсах, необходимых для сохранения жизни и здоровья. Единственным источником кое-каких запасов могли стать только могильники. Порою вместе с останками погибших хоронили и их снаряжение – обряд, пошедший именно с «Набата». Точнее говоря, во время одного из сборов Грач невзначай обмолвился, что он-де бывал свидетелем такого захоронения. Шеф ни к чему не призывал и достаточно скоро сменил тему, но посеять нужное семя ему удалось, как всегда, очень вовремя. Спустя несколько дней погиб Асус – сгинул в «батуте», и спасти его не удалось. Двое товарищей зарыли его в треугольнике из трех пней, сложив в яму противогаз и недопитую флягу. Все, что осталось. Так и была заложена новая традиция, выбравшаяся за пределы клана.
Шептун подозревал, что Грач никогда не видел ничего подобного. Но уже вполне понимал, почему шеф рассказал о выдуманном случае как об имевшем место в действительности. Старик умел творить историю.
Двинувшись дальше, Шептун пустил Маркуса перед собой. Он знал, что ему не остается ничего другого, кроме как позволить коту самому выбирать направление и решать, где остановиться. Среди ночи Маркус пойдет туда, где безопасно. Это может быть заброшенный сарай, пустой на эту ночь, пещера, скопление ржавого хлама или старые развалины. Маркус не попадет ни в какую переделку, обойдет любого мутанта за сто человеческих шагов и не выдаст себя ни малейшим звуком. Ну а если усатому проводнику взбредет мысль улечься прямо в центре равнины или на дороге, сладко зевнуть и накрыться на редкость пушистым хвостом, почти равным размерам самого кота, то это значит, что Шептуну тоже следует заночевать прямо здесь.
В этот раз Маркус шел на север. Это значило, что не было никакой возможности вернуться в Коготь этой ночью.
– Хорошие ребята всегда идут в обход? – спросил Шептун немного уныло. Он старался философски относиться к потере вещей, хотя бы потому, что они все равно были потеряны навсегда.
Вокруг стояла тишина, дул прохладный ветер, более теплый, чем можно было ожидать от такой ночи. Полумесяц светил в небе подобно ломтику апельсина. Шептун любил апельсины. Потому ему нравился и месяц. Сталкер постоянно искал во всем светлую сторону. Он не отрицал факта, что в мире полно зла, – наоборот, был убежден, что только в царствующей ненависти и равнодушии могли родиться все существующие нравственные понятия.
– А ведь, как ни посмотри, мир – это всего лишь составная часть войны, – решил Шептун, ориентируясь на серый кошачий хвост. – Согласен?
Маркус мяукнул. Он умел ловить интонацию сталкера и отвечать в той же тональности. Так односложные звуки превращались в нечто большее. Пусть даже сам Маркус никакого особого смысла в свои «слова» не вкладывал. Хотя Шептун бы с этим не согласился.
Он усматривал горькую иронию в том, что рыжебородый дядька, отнявший у него автомат – типичное средство для умерщвления людей, – оставил его в живых и больше ничего не взял, а неизвестный тип сразил его камнем наповал, даже не думая о том, что будет со сталкером. Почему-то Шептун верил, что грабителями были совсем разные люди, друг с другом не связанные. Он от души пожелал метателю камней встречи с «ирландцем». Это уже попахивало какой-то мелкой местью, и Шептун в очередной раз велел себе не думать об этом.
Вдалеке показалось пламя костра. Шептун осторожно затаился в кустах и напряг слух. Рукой он придерживал кота, совсем некстати начавшего мурлыкать. Урчал кот довольно громко, а во сне это и вовсе напоминало храп целого взвода десантуры.
– Тихо, трактор, – цыкнул на него Шептун. Со стороны костра раздавались звуки беседы и временами смех. Именно на смех сталкер и обратил внимание. Люди, замыслившие недоброе, смеются совсем не так, как те, от кого не приходится ждать удара в спину. Но эти вроде производили впечатление нормальных. Их было только двое.
Сталкер размышлял. Попадать в переплет в третий раз подряд не просто не хотелось, а было бы уже совсем стыдно. Лучше уж тогда сразу повеситься на ближайшем суку. Однако ему становилось уже нехорошо. Даже если он переживет эту ночь, к утру он будет разбит и болен с головы до ног.
Подняв кота, он пошел прямо на костер. Ему пришлось намеренно шуметь, чтобы не создавать впечатления крадущегося пришельца. Метров за двадцать люди у костра наконец услышали его, но на ноги вскочил только один из них.
– Кто здесь? – спросил взбудораженный незнакомец.
– Доброй ночи, – пожелал Шептун и обнаружил, что его голос звучит более хрипло и слабо, чем он думал. – Меня зовут Шептун, со мной мой кот Маркус. Я из клана «Набат» и пришел к вам с миром.
– «Набат»? – прозвучал баритон другого, неторопливо швыряющего тонкие веточки в огонь. – В самом деле?
Сталкер не делал попыток что-либо доказывать. Кроме слов, у него ничего не было.
– Позволите ненадолго присоединиться? – спросил он. – У меня ничего нет, и… мне нужно перевязать голову. Я буду очень благодарен за любую помощь.
– Так тебе нехорошо? – нахмурился стоявший. В его речи не было и намека на сарказм. – Садись, конечно. Если обещаешь ничего… это… не вытворять.
– Спасибо, – сказал Шептун и сел на землю, поближе к костру. Он дал хорошенько себя оглядеть, прежде чем оценивать путников самому.
Стоявший на ногах человек имел широкое лицо, кучерявые волосы и внимательно-скромный вид. Такое выражение появляется, если несколько часов стоять в очереди и обнаружить, что перед тобой осталась всего пара человек. Он был одет в дутую, отдизайненную красными квадратами куртку, которые зачастую можно достать у польских челночников, и джинсы, бывшие в моде лет десять назад. Шептун мог составить его послужной список, не особо напрягаясь. Наверняка хозяин костра и сам приторговывал заграничным шмотьем в девяностые, затем попытал счастья в чуть более крупном, но все равно малом бизнесе, попробовал реализовывать что попало, от магнитиков на холодильник до китайского фаянса производства ближайшего поселка. Попал пару раз у налоговиков, разок у братков, кое-как выкрутился и теперь ищет удачу в Зоне. Типичная история.
Второй, жгущий ветки почем зря, производил впечатление работника с математическим складом ума, волею судьбы вынужденного заниматься чем-то очень далеким от своего призвания. Координация движений наводила на мысль о неврозе. Хотя кто сейчас может похвастаться здоровыми нервами? Даже если они железные, то это уже болезнь.
– Меня зовут Дублон, – представился «челнок», протянувший сталкеру зеленую двухлитровую флягу.
– Спасибо. – Шептун принял подношение, отвинтил крышку и немного плеснул себе на рану. Голова тут же заныла от холода. – А тебя как?
– Семен, – безучастно ответил сидящий на корточках.
Дублон и Семен. Шептун и вспомнить не мог таких несочетающихся друг с другом имен… кличек. Но имена и не должны сочетаться друг с другом. Сам виноват – привык мыслить клановыми категориями…
– Мужики, можно мне бинтик? – попросил Шептун. – Мне нечего дать взамен, но…
– Да перестань. – Дублон, уже сидевший напротив Семена, перебросил ему аптечку. – Бери, что тебе нужно. Мы ж не звери, чтобы человеку в беде в помощи отказывать.
Сталкер даже не нашел слов благодарности. В кои-то веки ему повезло.
Аптечка оказалась автомобильной, в пластиковом чехле. Не иначе как с военного джипа. Открыв защелки, сталкер увидел стандартный набор, который и следовало ожидать: таблетки, неиспользованный жгут, перекись со стаканчиком и даже инструкцию. Все было просрочено, но не настолько, чтобы привередничать.
Через пять минут Шептун уже сидел с перевязкой, вытянув ноги к костру. Флягу он вернул. Теперь отсутствие снаряжения чувствовалось особенно остро. Сталкер старался понять, не были ли двое его новых знакомых в ссоре на момент его прибытия. Если были, то они должны быть заинтересованы в присутствии третьего человека, разряжающего обстановку, а Шептун очень хотел найти повод остаться у костра до утра. С другой стороны, раньше они смеялись, зато теперь нет. Его стремление к анализу снова взяло верх. Больше заниматься было нечем.
– Говорят, в Зоне орудует новая группировка, – сообщил он.
– Вот как? – Дублон с интересом почесал шею.
– Называют себя «Лезвия». Серьезные ребята.
– Никогда не слышал.
– Я ищу их.
– Зачем?
Шептун неопределенно повел рукой.
– Скажем так, они кое-чего не поделили с «Набатом». На почве крови.
Только после окончания фразы сталкер понял, до чего пафосно она звучит. Но на Дублона это, похоже, произвело впечатление.
– Всё грызетесь, – пробормотал он. – Вечный бой…
Огонь размеренно поедал поленья.
– Извини, что есть нечего, – опомнился Дублон с немного виноватым видом. – Мы и сами второй день не жрамши.
– Ничего, – успокоил Шептун. – Тоже простите, что ничего к костру не принес. Я все потерял.
– Все что-то теряют, – неожиданно встрял Семен.
