– М-м-м? – поднял он на нее чуть ленивый взгляд. – Еще скорпионьего ифрита?
– Нет-нет, я… хотела спросить. А где мужчина в плаще с капюшоном, что сидел вон за тем дальним столиком?
Бармен перевел взгляд туда, куда показывала Лира, и приподнял бровь.
– Вам лучше проветриться, исса. Время уже позднее.
– В смысле проветриться? – вспыхнула Лира. – Я не хочу проветриваться! Я спрашиваю, ты видел, как выходил этот мужчина?
– Там никого не было, исса, – раздраженно бросил бармен и отвернулся, видимо недовольный тем, как она с ним общалась.
Но Лире было не до его недовольства. Похоже, она серьезно напилась. Гораздо серьезнее, чем рассчитывала.
Бросив на барную стойку несколько железных монет, она, пошатываясь, направилась к выходу, решив, что скорпионий ифрит – с этого дня не ее напиток.
Видимо, сознание, уставшее от погонь и жизни в страхе, сыграло с ней недобрую шутку. А слово «Эребор», которое занимало ее мысли слишком долгое время с тех пор, как она прочла сохранившиеся записи, начало всплывать уже и в пьяном бреду.
– Шикарно, Лира, ты просто молодец, – горько хмыкнула она, покачав головой, выходя из бара. – Умудрилась напиться одна, ночью, гоблины знают где.
Снова качнула головой, словно отвечая сама себе, и завернула за поворот бара. Совершенно не замечая, что в темный переулок за ней уже увязалась компания трех весьма неприветливых парней.
Глава 2: Улица и тьма
Как назло, пошел дождь.
Лира двигалась, почти не разбирая дороги, не замечая, как капли пробираются под воротник кожаной куртки.
Слова незнакомца, которого она сама себе выдумала, горели в ушах, как раскалённые угли.
«Эребор. Там есть то, что ты ищешь…»
Она сжала кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони. Отец как-то говорил, что Эребор – проклятое место, где люди умирают, а камни кричат от боли.
Она всегда думала, что это миф. Но тогда почему в его записях о создании одного из последних артефактов стояла именно эта приписка? Да еще и на полях, словно сделанная позднее?..
Все это создавало впечатление, будто отец хотел сказать ей о чем-то.
Но она слишком долго обо всем этом думала.
Резкий смех позади заставил её обернуться. Трое мужчин вышли из-за угла, перекрывая узкий переулок. Их тени растянулись по мокрому асфальту, как брызги чернил.
– Эй, красотка, куда спешишь? – первый, с лицом, изъеденным оспинами, ухмыльнулся, показывая гнилые зубы. Запах перегара и… гниющего мяса ударил в нос.
Лира попятилась, но спина упёрлась в кирпичную стену. Как она вообще тут оказалась? Дорога должна была вести ее прямо по переулку, освещенному полуэлектрическим светом новеньких фонарей. Но, кажется, задумавшись, она решила срезать путь и… оказалась почти в кромешной тьме.
Сейчас остатки света били в спины трем мужчинам, что подходили все ближе, умудрившись довольно быстро ее окружить.
– Я иду домой, – выдавила она, пытаясь говорить твёрдо. – И не ищу знакомств.
Каким образом она, демоны их забери, должна выбираться из этого положения?
– Ой, слышали? – Второй, лысый и толстый здоровяк, толкнул первого локтем. – Она домой спешит. Может, мы тебя проводим?
Довольно ловко для его веса и объемов он подскочил к ней и схватил за плечо.
Ситуация начала меняться слишком быстро.
Лира дёрнулась, но третий, молчаливый, с ножом в руке, двинулся следом за вторым и прижал лезвие к её щеке, совсем близко к глазу.
– Не дёргайся, – прошипел он голосом, который звучал как скрип ржавых петель. – А то порежем твою красоту.
Они засмеялись хором, как в дурацких фильмах, транслируемых время от времени на больших белых экранах прямо на улицах. Люди тогда рассаживались прямо на траве, а иногда подъезжали на своих джагсах, чтобы провести несколько десятков минут в блаженном ничегонедумании.
Счастливчики.
Лира закрыла глаза, чувствуя, как сердце бьётся в висках.
– Ну-ка, посмотрим, что у нас тут. – Оспинистый тип выхватил ее поясную сумку и начал рыться в ней, швыряя на землю пустые флаконы и обрывки пергаментов. Там не было даже денег, потому что последние она отдала бармену.
Хотелось усмехнуться, но не вышло.
– Ничего ценного, – раздраженно бросил он, кидая сумку в грязь. Лира грустно проследила за любимой вещью. – Эй, может, сама себя продашь?
– А может, ты пойдешь на хер? – сорвалось с губ раздраженное.
И его пальцы тут же впились ей в грудь. Больно. Лира зашипела, но звук заглушил хохот. Лысый прижал её к стене, а молчаливый приставил нож к щеке.
– Ишь, какая дерзкая нарисовалась. Хрен сотрешь, – заржал первый, щербатый. – Но я сотру, не переживай.
Он наклонился к ней, обдав гнилым запахом из распахнутого рта.
Лира скривилась.
– Сопротивляйся, – прошипел тихо тот, что держал нож. И его узкие серые глаза сверкнули, когда он вдруг приложил лезвие к ее коже и слегка надавил. Лира едва различимо вскрикнула. – Люблю, когда дерутся.
Его шепот проник ей в уши, пробрался под кожу.
Стиснула зубы. Не плакать. Не показывать страх. Но её тело дрожало, предательски слабое, как и всегда.
Попытаться убежать?
Она нервно бросила взгляд влево, не поворачивая головы, – там стоял третий головорез и тускло светил фонарь. Вправо – нож у щеки и тьма подворотни.
В висках забилось: ей не уйти от них.
Живой – никак.
Всхлипнув, она закрыла глаза, пытаясь сконцентрироваться перед последним броском. Сейчас она соберется, возьмет себя в руки и дернется в сторону второго засранца. Отбросит его руку с ножом, вывернется, и тогда у нее будет маленький шанс, что она окажется быстрее, чем три взрослых сильных мужчины…
– Чего ты там, уснула, что ль? – раздался рев, и кто-то с силой ударил ее в живот.
Лира согнулась, задыхаясь.
Открыла глаза, и… вдруг тишина.
Мужские руки отпустили её. Мерзкая вонь исчезла. Она упала на колени, а когда подняла голову, воздух застыл в лёгких, сделавшись вязким, словно кровь.
Головорезы не двигались. Их тела будто превратились в камень, глаза остекленели, рты исказились, словно они пытались закричать. Но ни звука не доносилось из горла.
– Что… что происходит… – выдохнула Лира, переводя взгляд с одного мужчины на другого.
Воздух похолодел. С ее губ сорвалось легкое белое облачко. А ведь секунду назад было достаточно тепло.
Лира подавила желание закричать. Инстинктивное, неконтролируемое. Потому что происходящее сейчас не было нормальным. И кто знает, не станет ли она следующей?..
Из зрачков трех подонков медленно заструился чёрный дым, а по коже поползли тени – живые, пульсирующие, как паразиты. А затем раздался голос. Тихий и пронзительный, страшный. Как те тени, что пробирались под кожу головорезов:
– Не умеешь пугать – не берись.
Странные слова, пробуждающие что-то глубинное внутри. Что-то, способное вмиг спеленать само дыхание, остановить судорожные сокращения сердца.
В этот момент появился он. Тот самый тип, которого Лира оставила в баре. В черном плаще с глубоко надвинутым капюшоном. Словно из ниоткуда, буквально из тьмы подворотни он материализовался, сконцентрировав в себе черный оледеневший воздух улицы.
Его плащ развевался, сливаясь с ночью, а глаза горели тем самым сиренево-лиловым светом, который казался Лире фантазией. Галлюцинацией.
Но вот все это вновь повторилось. Все то странное и нелогичное, что она сваливала на воздействие алкоголя. И теперь она уже не готова была списывать это на бред.
Незнакомец щёлкнул пальцами.
– Вот что такое настоящий страх, – сорвалось с его губ негромкое. Почти убаюкивающе-ласковое.
И по его слову тени подворотни рванулись вперед, а темные пятна на коже негодяев обрели объем, набухая, словно пиявки, и впиваясь в плоть острыми призрачными зубами.
Кровь не текла. Но оспинистый вдруг завыл, упав на колени:
– Нет… Нет, только не она!
Он обхватил руками голову, закрывая глаза изо всех сил, затем стискивая зубы и шипя сквозь них:
– Не она, не она, не она…
Тьма, что валила из его глаз, сделалась гуще и ярче. Теперь она текла по его лицу черными слезами. Секунда – и он опустился на коленях сильнее, раз за разом ударяясь головой об асфальт, словно пытаясь стереть что-то, что видел перед глазами.
Еще секунда – и с его лба потекла кровь. Но он продолжал методично разбивать его.
Лира задержала дыхание, переводя взгляд на второго, который закричал, царапая лицо и подпрыгивая с ноги на ногу:
– Уберите их! Уберите крыс!
Но на земле никого не было.
– Уберите, они ползут, цепляются за меня! – голос лысого начал звучать истерично звонко, но неровно, потому что он хлопал себя по штанам, поднимаясь все выше, пытаясь отодрать от ткани невидимых животных.
А когда он понял, что ничего не получается, то достал из кармана складной нож, махнул им, выпуская лезвие, и полоснул себя сначала по одной ноге, затем по второй.
– Нет, я вам не дамся, твари, твари! – рычал он, продолжая наносить себе глубокие скользящие раны. А затем, когда кровь залила все брюки, толчками вытекая из бедер, из его горла вырвался сдавленный хохот.
Руки Лиры затряслись, и, прикусив губу, она засунула их в карманы. Моргнула, а когда снова взглянула на трех негодяев, на ногах из них стоял лишь последний. Молчаливо и остолбенело он смотрел на происходящее, то и дело переводя взгляд на свои руки, ноги и тело, по которому ползали тени. И мочился под себя. Его нож упал в лужу с тихим плеском. Каждый миллиметр его тела била мелкая дрожь.
В этот момент тип в черном плаще, что все это время стоял неподалеку, шагнул к Лире. И тени, что прыгали по телам головорезов, зашевелились, будто следуя за хозяином.
Лира дернулась, сжатая ледяными кольцами нервов, но не двинулась с места. За ее спиной была стена. Впереди – два с половиной трупа. А незнакомец подошёл еще ближе, перешагивая через тело оспинистого. Это казалось просто ужасным. Словно к ней шла сама смерть.
В голове раздался неразличимый шепот. Краем глаза Лира увидела, что пятна тьмы, похоже, переговаривались, изредка переливаясь фиолетовыми отсветами.
Она определенно сходила с ума. И это сумасшествие не было приятным.
Тип из бара остановился на безопасном расстоянии шага. Почему-то Лира думала, что он заблокирует ей проход, будет давить, проникая в личное пространство, лишая ее возможности дышать. Как эти трое несколько минут назад.
Но он встал так, что даже при желании дотронуться до него ей пришлось бы пойти навстречу.
– Ты хотела быть сильной, разве нет? – неожиданно проговорил он Лире, и его глаза под тьмой капюшона блеснули. А внутри нее что-то оборвалось. – Сильные не дрожат.
Эти слова внезапно больно резанули самолюбие. Складывалось впечатление, что мрачный тип точно знал, куда бить.
– Я… не дрожу. – Лира выпрямилась, стиснув зубы. На ее щеке остался порез от ножа. Кровь сочилась из него, смешиваясь с дождём, но теперь это скорее раздражало.
Мужчина в плаще рассмеялся – низко и как-то бархатисто. Так мог бы звучать дождь, ласкающий мягкое платье всплывшей утопленницы. Однако все это постепенно выводило ее из состояния шока.
Он выводил. Хотя, судя по происходящему, все должно быть наоборот.
– Ты слишком много на себя берешь, – выдавила она через силу, стряхивая со щеки щекочущую каплю. Пытаясь показать хотя бы себе, что тоже кое-чего стоит. Что ее ноги не свело от слабости и нервов, скрученных в готовый разорваться узел.
Лира хотела взглянуть ему в глаза. Увидеть выражение его, безусловно, надменного и излишне самоуверенного лица. Но он не позволял. Этот его проклятый плащ с надвинутой на лицо тканью…
Может, и лучше, что она не видела его лица. Если с тремя придурками расправился именно он, то ей и вовсе не стоит о нем думать. И все же…
– Сними капюшон, – выдохнула она и сама не поверила, что сказала это. Зачем? Ну зачем?
Нужно было просто развернуться и уйти домой. Как можно быстрее, раз уж судьба дала ей этот хренов шанс.
Он чуть склонил голову набок.
– Я беру то, что могу взять, – спокойно ответил он снова тем мягким, струящимся сразу в кровь голосом. – А ты просто жертва, которая позволяет другим делать то, что они хотят. Верно?
