Глава 3: Утро после
Лира проснулась оттого, что кто-то будто бы бил молотком по её вискам. Она приподнялась на локте, и комната поплыла: стены, заклеенные старыми чертежами отца, шкаф с пузырьками пыльных эликсиров, треснувшее зеркало в углу. Всё как всегда в ее маленьких съемных комнатках – последняя попытка сделать их похожими на утерянный дом. Только теперь на столе лежал черный кристалл с золотыми искрами внутри, напоминая, что вчерашнее безумие вовсе не было безумием.
А возможно, было началом чего-то гораздо более ужасного. Но Лире было уже все равно. Лишь бы не так, как прежде.
Она протянула руку и коснулась гладкой поверхности. Звёзды внутри блеснули в ответ… казалось, будто кто-то заточил в этот камень кусочек настоящего ночного неба. Лира откинулась назад на подушку, потому что даже сидеть было не очень-то приятно, и лениво поднесла камень к свету, глядя через него на льющийся сквозь шторы свет.
И внезапно произошло нечто странное. Лира ахнула. Прямо на глазах звёзды задвигались, складываясь в удивительный узор. Это была хищная черная птица, раскинувшая мощные крылья и оплетенная шипастой лозой шиповника с одним-единственным бутоном, напоминающим украшение.
При взгляде на это изображение складывалось двоякое впечатление. С одной стороны, птица казалась украшенной розовой ветвью, словно диковинной нитью бус, что заканчивалась восхитительным бутоном. А с другой – это была острая колючая цепь, словно пытающаяся помешать птице лететь.
Но она летела все равно…
Лира сама не заметила, как перестала дышать. И не только потому, что чересчур погрузилась в созерцание удивительного образа, но и потому, что точно помнила, что этот знак уже видела. Она быстро вскочила с кровати, забывая напрочь про трещащую голову, и начала метаться по комнате, разыскивая то, что осталось от дневника отца.
Затем шелест страниц и судорожный взгляд по строчкам.
Вот он.
– Капли страха, – прошептала она, разглядывая изображение камней разной формы, внутри которых была нарисована птица, оплетенная шипами. Как клеймо. А рядом описание:
«Утерянные артефакты двора Кошмаров, создать которые могли лишь темные фейри…»
– Не может быть, – выдохнула она, озвучивая в который раз стучавшие в голове мысли.
Темных фейри не существовало. Как и светлых. Лира не верила в это ни минуты, несмотря на то, что легенды гласили обратное. Мол, от зари веков этот мир был полон сверхъестественными существами, созданиями природы и магии. Лепреконами, феями, пикси, гномами, гоблинами и, конечно, фейри, что правили над ними всеми.
Летописи утверждали, что делились они на светлых, именуемых двором Грез, и темных – двор Кошмаров. Светлые людям изредка помогали, если их случайно обнаружить: колдовали добрые сны, могли одарить золотом или принести в дом изобилие. Благословленная ими земля давала огромный урожай, а амбары с хлебом, казалось, не иссякали никогда. Потому и приносили люди им дары, и всячески пытались ублажить. Иногда даже в ущерб себе. Ведь в попытке задобрить двор Грез люди иногда отдавали в жертву последнее, что имели.
Темные же портили все, к чему прикасались: насылали кошмары во сне, проклинали скот, отчего тот усиленно дох. Если в дом пробирался кто-то из темных, в нем мгновенно кисло молоко. А иногда, поговаривали, они крали из люлек младенцев.
В общем, двор Кошмаров пользовался невероятно дурной славой, его боялись и всеми силами старались избегать, в том числе прося защиты у двора Грез.
Однако якобы пришел однажды такой день, что и двор Грез людям стал не мил. Надоело задабривать колдовских созданий и относить им то, что могло бы пригодиться самим. В общем, согласно «Лучезарной доктрине» пятисотлетней давности, люди подняли восстание под предводительством самых сильных мастеров-артефакторов, которых нашли, да и перебили всех фейри. И светлых, и темных.
Как уж им это удалось – тайна, покрытая мраком. И факт, еще сильнее намекающий на то, что вся история от начала до конца – неправда.
В общем, мастеров тех стали звать солнечными алхимиками. Они и создали партию «Солнечного серпа», встав у власти, что вот уже пять веков считается непоколебимой. Их символом был золотой серп, ведь именно этим оружием, по преданиям, отрезали головы павшим фейри. А золотой колокольчик – неизменный артефакт, который они носили на своих одеждах, – был призван отпугивать остатки сверхъестественных сил, что еще могли повредить людям.
Однако никаких этих сил просто не существовало. К своим двадцати годам Лира не встречала ни одного лепрекона, гнома или пикси. И тем более фейри. Поэтому поверить в легенду, выдуманную уродами, убившими ее отца, она никак не могла.
– Хреновы монополисты, – выдавила она из себя, крепко сжав камень в руке.
Все, что оставалось простым людям вроде нее, – это возможность прикоснуться к сверхъестественному благодаря артефактам, созданным особым алхимическим способом. Но и этого Серп их лишал.
Рисунок из золотых искр распался на отдельные блестки так, словно его никогда и не было.
Артефакты и магия, которую они давали, – вот что было основной целью алхимиков. Это они собирали вокруг себя, как золото и драгоценные камни. И если кто-то желал обрести власть над волшебством в обход партии, его безжалостно уничтожали.
Как Эндара Сатьянте, ее отца.
На миг закрыв глаза, Лира вернулась к изучению страницы дневника, в котором описывалось, что из себя представляли так называемые «капли страха».
Информации было немного, и прежде она пролистывала ее как несущественную. Как осколки устаревших мифов и сказки о фейри, которые так любил ее отец. И в которые она сама верить не желала.
«Капли страха – уникальный материал, созданный из концентрированного ужаса. Считалось, что темные фейри нарочно запугивали людей, чтобы создавать из их эмоций сильнейшие артефакты, которые впоследствии использовали для своих целей…»
Какие это были цели, нигде не упоминалось. Далее вся информация о камнях заканчивалась.
Лира шлепнула ладонью по столу, еще несколько раз прочитав эти несколько строчек, но так и не найдя нужных ответов.
Зачем Сид дал ей этот камень?
Как это связано с Эребором и ее отцом?
И самое главное: кто такой вообще этот Сид?..
Потому что если сложить эти кусочки сломанного пазла, то все дорожки вели к темным фейри.
Но ведь их не существует! НЕ СУЩЕСТВУЕТ!!!
Пальцы девушки нервно дрогнули. Она вспомнила призрачные щупальца вокруг Сида. Его светящиеся сиреневые глаза. Тени, что шептались, выскальзывая из-под его плаща и щекоча ей ноги… пока она его целовала.
– Нет, этого не может быть, – качнула головой она, отгоняя нежданно вернувшуюся дрожь. – Скорее всего, у него есть какой-то очень сильный запрещенный артефакт. Поэтому он каким-то образом узнал обо мне, об отце.
Это тоже было похоже на правду. Возможно, незнакомец в плаще просто искал кого-то, преступившего закон, как и он сам.
О поцелуе она старалась не вспоминать. Мало ли чего не сделаешь после нескольких стаканов скорпионьего ифрита…
Мысли в голове продолжали бег. Возможно, этот тип как-то связан с исследованиями Эндара Сатьянте… А это означало одно: Сида обязательно нужно найти. Во что бы то ни стало.
Если, конечно, она хочет в конце концов поставить точку в прошлом.
Лира положила кристалл на стол и потянулась к полке над кроватью. Там стояли её собственные запрещенные творения, из-за которых ее могли убить в любой момент.
Первым был кулон, поглощающий звуки. Он был создан из ее молочного зуба, который Лира по какой-то причине хранила с детства в коробочке с «секретами». Зуб был оплетен железной проволокой и прикреплен к цепочке. Она назвала его «Молчун».
Именно благодаря ему она и спаслась в тот день, когда за ее отцом пришли алхимики. Спрятавшись под кроватью между отстающими друг от друга досками пола, она активировала артефакт, сделавшись абсолютно беззвучной.
Вторым ее изобретением была небольшая стеклянная линза, кажущаяся полностью прозрачной. Но стоило сквозь нее посмотреть, как становилось ясно, что это вовсе не то, чем кажется. Линза проявляла магию. И если кто-то незаметно использовал артефакты, то линза выдавала его, словно глаз самих богов.
За это изобретение отец ее особенно хвалил. С его помощью она сделала и вторую такую же линзу, создав для нее простенькую оправу для очков из переплетений железной проволоки. Таким образом у нее получилось уникальное приспособление, показывающее то, чего не видят другие.
А третье и последнее… было кольцом умиротворения. Лира погладила его пальцем. Сверху был вставлен крупный красный самоцвет.
Когда-то это был лунный камень. Но с помощью долгих опытов и экспериментов с собственной кровью Лира сделала его густо-багровым. И научила впитывать боль и душевные страдания. Вот только в день смерти отца камень треснул и потерял силу, находясь на пальце пятнадцатилетней девочки. И с тех пор Лира его не надевала.
– Потому что я не такой хороший мастер, как ты, папа, – проговорила она тихо, складывая все свои сокровища вместе с новоприобретенной каплей страха в бархатный мешочек. А затем касаясь рукой гладкой панели на стене.
Тут же на черной поверхности мелькнуло изображение: включилось Зерцало Истины – алхимический экран, который по приказу «Солнечного серпа» всегда строили вместе с домами уже много лет. Партия говорила, что «каждый член их прекрасного общества должен иметь доступ к знаниям и новостям совершенно бесплатно». А потому прямо в каменную кладку замуровывали особые дочерние артефакты связи, способные передавать информацию от главного – материнского.
Доступ к созданию таких артефактов был, конечно же, только у партии и тех, кто на них работал. Поэтому при желании поставить дополнительное Зерцало Истины нужно было заплатить напрямую государству. И несмотря на то, что, к примеру, для покупателя дома Зерцало было бесплатным, для строителей, наоборот, такое оборудование делалось обязательным к приобретению. Да и ни один джагс сейчас не обходился без Зерцала. Это если не вспоминать про другие модные устройства вроде «наручных часов Истины» или колец с постоянным доступом к «свежей информации» от Солнечного серпа.
В это время каменная панель на стене замигала, мелькая образами. Голос диктора наполнил помещение мелодичным вещанием:
«Солнечный серп предупреждает: уличные банды – марионетки Черного Альянса. Не поддавайтесь на провокации! Алхимики-отступники сделают все, чтобы обмануть вас и лишить жизни…»
На стене, словно через окно, промелькнули кадры: толпа в масках, горящие джагсы, патрули с посохами, бьющие протестующих.
Лира фыркнула. Ложь. Она знала правду, ведь алхимиком-отступником считали и ее за то, чему с детства ее учил отец. И пока партия охотилась на подпольных мастеров вроде неё, городские улицы гнили. Головорезы, воры, торговцы плотью – всё это росло, как плесень в подвалах, а стражи смотрели сквозь пальцы, потому что их волновало совершенно другое.
Как не допустить просачивание магических сил в народ. Ведь это могло пошатнуть их власть.
Лира смахнула «новости», положив ладонь на камень и произнеся:
– Эребор.
Стена почернела, активировав поиск по названному слову. Через пару мгновений должна была появиться информация о новостях на заданную тему.
Чернота постепенно начала заменяться красками, и на гладкой поверхности возникла женщина в форме ведущей исторических новостей. Обычно это были представители относительно независимых «Информационных Тоннелей», которые покупали у Партии доступ к материнскому артефакту Истины. Через него можно было вещать на все Зерцала. Но только в том случае, если кто-то пожелает задать Зерцалу правильный вопрос.
– Остров-тюрьма Эребор: миф или реальность? – вдруг заговорила ведущая, держа напротив лица какой-то артефакт, записывающий информацию, Лира, конечно, не видела какой. А вот слова ее очень даже заинтересовали. – Мы долго изучали слухи и домыслы, опрашивали предполагаемых свидетелей и скажем откровенно: мы нашли то, что искали!
Сердце Лиры пропустило удар.
Блондинка на экране подмигнула и прошла в какой-то закоулок между домами.
– Эта невероятная информация заставит вас забыть обо всем, – продолжала она. – А все потому, что после долгих поисков нам удалось обнаружить человека, который не просто знает, о чем говорит. Он готов ответить за свои слова, потому что сам был ТАМ. И вернулся живым. Трепещите, ведь наш единственный свидетель – бывший узник Эребора, острова Страха.
Лира затаила дыхание, когда ведущая остановилась и развернулась, чтобы дать слово какому-то человеку в сером и на вид довольно грязном плаще.
И в этот момент стена вновь стала черной. А на гладкой поверхности появилась надпись: «Доступ ограничен по решению Совета Партии „Солнечный серп“».
– Проклятье! – Лира вырубила Зерцало. Буквы потухли, оставив на стене небольшое пятно, похожее на кровоподтек. Но и оно через пару мгновений исчезло.
Вот только в груди девушки продолжало бешено стучать. И не просто так.
С детства она могла похвастаться не столь уж многим. Невысокий рост, не самая симпатичная внешность, не слишком удовлетворительные способности к спорту… Но очень хорошая память.
И переулок, в который свернула ведущая за пару мгновений до того, как стена погасла, она уже видела. Несмотря на его сходство с тысячью других. Именно те серые стены, особый рисунок каменной кладки, неровности на дороге – она уже однажды рассматривала.
Это была низшая рыночная площадь в Эвиле. Городе, в котором по стечению обстоятельств она сейчас и находилась. Именно там на ступеньках одной из грязных таверн иногда сидел нищий старик, что вечно бормотал что-то невнятное о богах, криках и клетках. Лира старалась не слушать, да и мужчина этот, несмотря на внешнюю немощность, казался ей довольно опасным.
Зато прямо сейчас ей вспомнилась одна его фраза, брошенная вслед словно в полупьяном бреду: «Они превратили Двор Кошмаров в клетку. Но клетки ломаются, девочка…»
Тогда ей показалось это пустой глупостью, исключающей всякий смысл. Да и сейчас мало изменилось, разве что словосочетание Двор Кошмаров обрело для нее совершенно новое, лишенное налета мифов значение.
Минут за двадцать Лира привела себя в порядок, заплела длинные серенькие волосы в косу, позавтракала горячим чаем с самым простым соленым печеньем и накинула на плечи куртку, пряча Каплю Страха во внутренний карман.
Холодок артефакта обжег кожу, будто напоминая: «Ты уже в игре». Лира перешагнула порог, даже примерно не представляя, как страшно закончится ее идея найти простого нищего с рыночной площади Эвила.
Глава 4. Разговор с нищим
Рыночная площадь пахла гнилыми овощами и страхом. Лира шла, сжимая на шее «Молчуна», стараясь сделаться для окружающих если не незаметной, то хотя бы неслышной. Но вибрации ее молочного зуба не могли заглушить гул толпы для нее самой.
Над головами мелькали алхимические фонари – шары из синего стекла, испускающие тревожный холодный свет. Они подсвечивали лица торговцев, превращая их в маски из теней и жёлтых пятен, намекающих на некоторые болезни.
А у ларька с гнилыми яблоками сидел тот самый мужичок, искать которого не пришлось слишком долго. Нищий носил все тот же серый грязный плащ, кутаясь в него, словно в защитный артефакт.
Лира взглянула на него и нахмурилась. Сейчас, при свете дня и вживую, а не с темного экрана Зерцала, казалось, что это вовсе не тот, кого она должна искать. Неужели ведущая исторических новостей и впрямь назвала бы разговор с грязным бездомным невероятной информацией? И неужели он мог бы оказаться единственным человеком, вернувшимся с таинственного острова-тюрьмы Эребор?..
Она мысленно покачала головой и едва не развернулась, чтобы уйти прочь.
Какая чушь! Как это ей вообще пришло в голову? Наверное, она ошиблась…
Но прямо перед тем, как уйти, она бросила последний взгляд на невзрачного бедолагу, выглядящего будто бы еще хуже прежнего.
Его плащ, сшитый из лоскутов непонятной ткани, сливался с землей. Он был настолько грязным, что Лира испытывала брезгливость при одной мысли о том, чтобы подойти ближе. Однако… что-то привлекало взгляд.
Лира прищурилась, понимая, что ткань была не просто грязной: когда бездомный шевелился, она странным образом переливалась, как маслянистая черная лужа, а в складках мелькали какие-то силуэты. Старый рисунок?..
Секунды тянулись одна за другой, и нищий поднял голову, посмотрев на нее. Его лицо иссекали морщины, похожие на трещины в старом дереве, а глаза… Глаза были слишком ясными для безумца, каким он казался прежде. Всегда.
Что-то будто бы толкнуло Лиру вперед. Может быть, ветер. Может, память об отце. А может, воспоминание о таинственном колдуне по имени Сид и острове, о котором он говорил.
«Если не двигаться вперед, тебя неизменно потащит назад, Лира», – шепнула она себе и остановилась возле бездомного.
– Подашь бедному менестрелю на новый инструмент? – хрипло проговорил он и поднял медную кружку вверх.
Острый взгляд скользнул по женской фигуре и погас, спрятавшись за густыми бровями.
– Ты на чем-то играешь? – неуверенно спросила Лира, понятия не имея, как спросить то, что она на самом деле хотела. И полезла в карман за монеткой с изображением океанов и материков. Самая простая, железная кругляшка… Но и их у нее осталось не так много.
– На душах, – прохрипел он, глядя на ее ладонь, нервно елозящую по карману. – Но темные играют лучше. Всегда играли. Ты не жалей, девочка, не жалей. Говорят, что Грезы одаривают богатствами, но не верь. Они, как и Кошмары, способны только пить нашу кровь.
– О чем ты? – выдохнула Лира, чувствуя, как пульс стремительно подскакивает.
– Ты не жадись – может, и расскажу чего интересного и расчудесного, – потряс он своей чашкой, в которой было совершенно пусто.
Пальцы стиснули монету, а затем судорожно бросили ее в чашу. Та упала с болезненным стуком.
– Вот молодец, девочка. Хотя железяшки лучше держать при себе, – покряхтел он, мгновенно вынимая монету из чаши и пряча в складках мантии-плаща. – «Не нать мне меди или злата, коль на железо я богата», – проговорил он странную фразу и громко заржал.
Лира с трудом остановила себя от того, чтобы отшатнуться.
