– Я доверилась Таю… – прошептала я. – И где он теперь? Он чуть не погиб из-за меня и теперь каждый день рискует жизнью!
Острое чувство потери нахлынуло на меня, как лавина, захлестнуло, накрыло с головой. Я спрятала лицо в ладони, пережидая боль.
Как же я скучала по Тайлеру! Я думала, что приспособилась жить с вырванным из груди сердцем, с пустотой там, где раньше билась любовь и радость. Но в такие мгновения я ясно понимала, что боль никуда не делась, а только на время затаилась. Ее хищные когти рвали душу на части.
Каждый уголок Академии, каждая аудитория, столовая, парк, полигон и тренировочный зал напоминали мне о Тае. Сотни маленьких воспоминаний, которые когда-то казались мне неважными, превратились в драгоценные камешки.
Вот Тайлер вышагивает по коридору, ожидая, пока его желторотики соберутся на утреннее построение. Я помнила его холодные взгляды, которыми он одаривал несносную Дейрон в первые недели обучения. Разве могла я подумать, что ненавистный ледяной эфор однажды станет самым близким мне человеком?
Каждый его поступок, каждое слово постепенно приближали меня к нему. Я думала, что уже ничто в мире не вернет мне радость, я жила только потому, что обещала отцу бороться во что бы то ни стало, а Тайлер подарил мне новую надежду.
Наша любовь стала настоящим чудом, светом во тьме. Я хотела верить, что стала для Тайлера таким же маяком, как и он для меня. А потом это чудо у меня украли…
Настало время признаться самой себе: сегодня я рвалась в битву не потому, что только на границе можно проверить мой запретный дар, ведь, раз так – князь Лэггер все равно придумал бы способ увезти меня к разломам. Нет, я готова была сражаться до последней капли крови, потому что появлялся один шанс из тысячи, а может, из десяти тысяч, что я увижу Тайлера. Хотя бы издалека, хотя бы мельком!
Если дар ткача подтвердится – до свадьбы дело дойдет очень скоро. Похоже, отец Веелы заручился поддержкой императора, когда вернулся с приказом о возобновлении практики.
Что меня ждет впереди? Как же страшно…
Теплая рука опустилась между лопаток. Ярс. Я не отнимала ладоней от лица, но почувствовала, как он перебирается ближе и осторожно заключает меня в объятия.
– Давай, поплачь, – грубовато велел он, но я-то уже хорошо изучила Ярса и знала, что за его злостью и бурчанием, за сдвинутыми бровями и сжатыми губами скрывается забота.
– Не могу, – невнятно проворчала я.
Столько поводов поплакать, что никаких слез не хватает. Ярс энергично потер мне спину, затормошил. Задрал лицо к потолку и вслух произнес:
– Тайлер, клянусь, это дружеские объятия! Это же не девчонка, а одни птичьи косточки! Все руки мне исколола!
– Ах так! – Я вывернулась и метко, хотя и несильно, рубанула ребром ладони по шее Ярса: он же меня и научил этому приему на прошлой тренировке.
Рубанула бы, если бы он, смеясь, не поймал мою руку.
– Рассказывай, – просто сказал он, глядя мне в глаза. – Опасность – мое второе имя. В конце концов, я взрослый мальчик и сам в состоянии сделать выбор.
– Ага, знакомые слова… – сказала я и тут же не удержалась, полюбопытствовала: – У тебя правда есть второе имя?
– Конечно, – фыркнул он. – Как ему не быть в семье потомственных воров. Мы же почти как аристократы, так же свободны и никому не подчиняемся.
– Шутишь?
– Насчет имени – шучу. – Он посерьезнел. – Насчет семьи – нет. Возможно, если бы не дар в моей крови, я бы уже отправился в каменоломни Рекрутских гор. Или остался бы без руки, как мой старший брат.
Он пожал плечами.
– Но я попал в Тирн-а-Тор. Можно сказать: повезло.
Ого, вот это признание. Прошлое Ярса многое объясняло: его приспособленность к жизни, пронырливость и способность достать любую вещь хоть из-под земли.
– Об этом знает только Тайлер.
Ярс замолчал и посмотрел на меня.
«Только Тайлер и теперь – ты! – говорил его взгляд. – Откровенность за откровенность, Алейдис».
– Ладно. Хорошо, – вздохнула я. – Сдаюсь.
Все больше людей знают тайны императорской семьи. На границе, когда наш отряд окажется без покровительства ректора Кронта, князь Лэггер запросто избавиться разом от всех свидетелей. Чем не план? Ронана, Лесли, Ярса, и даже Колояра с его ничего не подозревающими парнями – в расход, нас с Вель во дворец.
Проклятье! У меня аж мороз пробежал по коже оттого, как мои страхи похожи на правду.
Глава 13
Тайлер
Вьюжило. В сгущающихся сумерках тракт, наполовину занесенный снегом, просматривался от силы на несколько метров, а дальше сливался с чернотой, уходил в лес, терялся среди голых стволов деревьев. С одной стороны – белые пустоши, с другой – чаща, и ни души вокруг.
Я подтянул повыше воротник и снова сделал небольшой круг по узкой, вытоптанной за час ожидания площадке. Шторм переступил копытами, наступил задней ногой в рыхлый снег на обочине, мотнул головой и шумно выдохнул облако пара.
– Подожди, мальчик. – Я потрепал его по шее. – Немного осталось.
Еще полчаса, и в любом случае придется возвращаться в лагерь: мои шесть часов, отведенные на сон, заканчивались, как раз успею добраться к началу дежурства.
Прищурившись, я вгляделся в темноту. За мельтешением снежных хлопьев ничего не разглядеть. Неужели человек, на встречу с которым я возлагал большие надежды, так и не придет?
Каждый день моей службы на границе я разыскивал выживших воинов гарнизона полковника Дейрона. Лус сказал, что кто-то должен был уцелеть. Я передавал весточки в соседние лагеря, пообещав вознаграждение за любую информацию. Как раз прибыл обоз с новобранцами – перепуганными мальчишками, одетыми не по погоде, – и имперским казначеем, который привез офицерское жалованье.
Десять полновесных имперских серебряных тэренов. Деньги, на которые моя семья в прошлые времена могла безбедно жить в течение пары месяцев. Герти и Авис с оказией отправили половину жалованья своим родителям.
Я бы мог купить сестре лучшие краски, на которые она засматривалась в лавке, и альбом с мелованными страницами. Купил бы маме шаль с имирской вышивкой, а отцу нож с рукоятью из кости флинта. К сожалению, сияющие кругляши из светлого металла не могли вернуть их к жизни хотя бы на час…
Я позволил себе помечтать о том, как однажды куплю одной кареглазой девчонке заколки для волос, украшенные красной яшмой. Однажды… Лишь бы она не обрезала свои прекрасные длинные волосы, вот только к третьему курсу все мои однокурсницы избавились от кос. Но это ерунда, это неважно. Я представил Алю с густым ежиком ее удивительных волос – и темных, и светлых – и сердце зашлось от нежности. Значит, подарю не заколки, а браслет – есть о чем переживать!
Сейчас же жалованье пригодится для другого дела. Как я и полагал, постепенно весть о том, что лейтенант Эйсхард разыскивает выживших в ночь Прорыва, добралась до нужных ушей. Во время объезда территории мой отряд поравнялся с отрядом соседнего лагеря, и немолодой вояка крикнул сквозь разделяющую нас полоску земли:
– Эй, это кто у вас Эйсхард? Лейтенант. Не ты ли? Есть разговор. Встретимся здесь же через пару часов.
Через два часа я был на месте, скоро появился и мой, как я надеялся, свидетель.
– Ну! – неприветливо начал он разговор. – Какое тебе дело до полковника Дейрона, мальчишка?
– Я собираю воспоминания всех, кто выжил в ночь Прорыва.
Полуправда. Ведь настоящей я сказать не мог. Он уставился на меня из-под насупленных бровей.
– Ты на бумагомарателя не похож. Зачем тебе воспоминания?
– Для его дочери. Мы учимся вместе в Академии Тирн-а-Тор.
Лицо мужчины просветлело, и взгляд перестал колоться.
– Алька? Живая! Слава Всеблагому! Ты там привет ей передавай от всех нас! И от меня в особенности, от старого Оларда. Уж как мы переживали! Думали, девчонки нашей уж и в живых нет. После ночи Прорыва и концов не нашли! А она вон че – аж до Академии добралась.
Первая радость от весточки схлынула, и тень снова легла на его лицо.
– Как нелегко ей пришлось-то… Полковника-то в предательстве обвинили. И хоть об этом даже в газете написали, и приказ нам зачитывали, но вот сердцем не верю, что наш старшой предателем оказался. Он нам всем как родной отец был, не только Альке.
– Алейдис не верит, что ее отец предатель, и я стараюсь найти хотя бы какие-то доказательства его невиновности, – сказал я.
Олард сокрушенно поскреб давно не бритый подбородок.
– Да я бы и рад! Но я-то сам толком ничего не видел. Не моя смена была. Я спал, а проснулся, когда забили общую тревогу. А потом такая преисподняя развернулась, что и задуматься некогда было.
– Вы видели полковника той ночью?
– Видел, как же! Не знаю, не ведаю, снял ли он сам щиты, как говорят, но делал все, чтобы удержать тварей. Да только лезли они как опарыши из дерьма, разве остановишь. А вот еще что! Хотя сам-то я не видал, но Жмых, что на сторожевой башне в ту ночь стоял, обмолвился, что, мол, как полковник с Бесплодных земель вернулся, так сразу следом за ним и Прорыв начался.
– Полковник вернулся с Бесплодных земель? – повторил я, думая, что ослышался. – Один? Ночью?
– Не один. С капитаном Эбердом. Прискакали и давай тревогу бить, мол, всем подъем, Прорыв. Если бы не это, все бы и полегли, прямо в кроватях, а так худо-бедно успели подготовиться.
Я прокрутил в голове новую информацию. Что-то плохо пока срасталось. Аля говорила, что отец разбудил ее ночью и отправил из гарнизона, когда еще не было признаков Прорыва, – он настиг ее в пути. Что же делал полковник Дейрон в промежутке между ее отъездом и начавшимся Прорывом? Отправился в Бесплодные земли, да не один. То ли капитан Эберд был сообщником – но я даже мысли не хотел допускать о двойном предательстве, то ли… Второй версии пока не было.
– А уж потом и сам советник вернулся, – продолжал Олард, не заметив моих нахмуренных бровей.
– Советник? Граф Ромер?
Час от часу не легче. Он-то что делал по ту сторону Границы?
– А где был принц Ивейл в это время? – спросил я.
– Да кто ж знает. Спал у себя, наверное, бедолага. Может, и понять ничего не успел.
– Никто не видел, он не уезжал вместе с полковником? Или с советником?
– Да кто ж знает, – повторил Олард и развел руками. – Караул сменился, и из тех парней никого в живых-то и не осталось. А Жмых не видел, чтобы принц возвращался. Значит, настигла его злая судьба прямо в кровати. Вот ведь, венценосная особа, а кровь, поди, такая же, как у всех нас, простых смертных.
– Спасибо.
Я протянул руку старому вояке, а потом вынул из кармана две серебряные монеты.
– Как обещал.
Олард монеты взял, но прощаться не торопился. Он жевал губу и что-то обдумывал.
– Слушай. Я вижу, ты парень вроде неплохой и доверять тебе можно. К тому же с Алькой нашей дружишь.
Я не сдержал улыбки. Дружу. Это, конечно, не то слово, но и оно сгодится.
– Знаю я одного человечка. Он должен был выехать с донесениями в столицу вечером перед Прорывом, да прихворнул. Решил утром пораньше выехать, а утром, сам понимаешь… Он еще и ранен был тяжело, без ноги остался, пока с того света на этот возвращался, депеши, поди, устарели. Никто их в столице не ждал. Вот он и сохранил у себя футляр со всеми документами. Побоялся признаваться. Но хорошему человеку да за хорошие деньги почему бы не отдать бумажки. Как думаешь?
Я сунул руки в карманы, чтобы не выдать бешеного волнения, и сказал небрежно:
– Думаю, Алейдис отчеты могут порадовать как память об отце. Вряд ли там что-то важное, но я готов их выкупить. Ваш человек заглядывал в футляр?
– Не-ет! – закрутил головой Олард. – Сказал, что меньше знает – крепче спит. И если явятся по его душу мозгошмыги, так ему и бояться нечего. Я пошлю ему весточку. Через три дня жди его на закате на развилке тракта от Истэда к Сулу. Он сейчас в Сул перебрался. Открыл обувную мастерскую. Смешно даже – одноногий сапожник.
– Буду ждать, – пообещал я, стараясь не показать радости. – Скажи, что не обижу, заплачу хорошо.
Олард, прежде чем распрощаться, протянул мне деревянную лошадку, выструганную из куска доски.
– Вот, развлекаюсь на досуге. Передай Альке. Очень уж она их любила, когда совсем мелкой была.
…И теперь я битый час ждал бывшего вестника, а ныне одноногого сапожника на развилке тракта, но он не спешил появиться. Неужели испугался и ниточка, которая могла бы привести к важной информации, оборвется? В футляре, скорее всего, содержались ежемесячные отчеты о работе Гарнизона, но могло отыскаться и нечто значимое. Все-таки полковник Дейрон собирался отправить документы непосредственно перед трагическими событиями.
Я промерз до костей. Минуты утекали, но я не мог заставить себя оседлать Шторма и двинуться в обратный путь. Уеду – и все пойдет прахом.
– Э-эй! – донесся до меня далекий голос. – Эге-гей!
Следом стал слышен шелест полозьев по снегу, а скоро я увидел и крепкую лошадь, везущую сани. Сани остановились, не доезжая до меня нескольких шагов. Возница выбрался и, хромая, заторопился навстречу.
– Прощенья просим за опоздание. Погода-то какая! Еле добрался!
– Футляр у вас? – не выдержал я.
– Футляр-то у меня. Отдам, коли по цене сговоримся.
Глава 14
– Сговоримся, – кивнул я.
Бывший вояка хмыкнул, разглядывая меня. Я в свою очередь также смерил его взглядом с ног до головы, сразу давая понять, что главный здесь я – раз уж плачу деньги. Вместо одной ноги у мужчины из-под подвернутой штанины торчала деревяшка. Что же, во всяком случае, это точно он – сапожник, о котором говорил Олард.
– А ты, я смотрю, шустрый. Да только абы кому я документы не отдам. Вроде как ты нашу Альку знаешь, ну так здесь любой тебе бы сказал, что у полковника Дейрона была дочь. Как она выглядит, ну-ка, опиши.
Экзамен на благонадежность мне решил устроить? Я запихнул гордость куда подальше вместе с ругательствами, которые рвались с языка. Мне нужен этот футляр, а вестник действительно рискует. Он не прочь подзаработать, но не горит желанием попасть под трибунал.
– Ростом… – Я провел черту посередине груди. – Густые темно-каштановые волосы.
Я не стал говорить, что теперь их цвет сильно изменился.
