С яростью сминает в руках листы, бросает мне их в лицо.
– Стерва!
Гости, все до единого, смолкают, все до единого устремляя на нас взор. Дом окутывает леденящая тишина. Я только слышу, как у меня звенит в ушах, чувствую, как ладони покрываются холодным потом, а комната начинает хаотично вращаться.
– Карим, это… – сглатываю, так тяжело говорить, – ошибка.
Он смотрит мне в глаза, в его глазах тьма и пустота. Я не узнаю своего мужа. Передо мной совершенно другой человек. Такой чужой, такой озлобленный. Зверь, готовый разорвать меня на части.
Абсолютно никакая, наклоняюсь, поднимая с пола бумаги. Дрожащими пальцами их разглаживаю, сама лично пытаюсь прочитать, но в голове абсолютная мешанина.
Однако, я вижу печати клиники, подписи врачей, понимаю, что они настоящие.
Всё это, весь этот театр абсурда, происходит на глазах у посторонних людей.
Друзья и знакомые, столпившись вокруг нас, молча за нами наблюдали.
Какой же стыд… Боже, так неловко.
– Мне нечего больше сказать, Алиса. Собирай вещи и проваливай!
– Ты что? Ты что такое говоришь?!
Я пошатнулась. Документы выпали из моих рук. Я подошла к Кариму и попробовала его обнять, но он оттолкнул меня. Очень грубо.
– Веселье закончилось, пошла вон! Забирай своё нагулянное отродье и чтобы я больше тебя здесь не видел.
* * *
Никто. Никто за меня не заступился.
Практически все смотрели на меня с отвращением.
Я пробежалась взглядом по присутствующим и увидела примкнувшую справа к толпе Леру, а с другой стороны – угрюмые, даже злобные лица родителей Карима.
– Карим, – голос охрип от происходящего ужаса, – это какое-то недоразумение, ну правда.
Я ещё раз попыталась облагоразумить мужа, но в него словно вселился демон.
– Недоразумение, это… ты. – С абсолютным холодом выплюнул Рамзанов. – Я что неясно выразился?
– Прекрати! Всё что указано там, в конверте, это ложь! Кто-то решил жестоко надругаться над нами в наш праздник!
Мои пререкания только злили его. Сильно раздражали. Наверно, лучше бы я молча сделала то, что он сказал, но несправедливость душила. Я не могла смириться с тем, чего не совершала!
Я знала, что с Каримом никогда нельзя спорить – он жёсткий человек, не терпящий неповиновения. Когда заводится – страшен в гневе. Все его инстинкты обостряются и закипают вместе с его горячей кровью.
Но, честно сказать, я не думала, что он способен поднять руку на женщину.
Карим двинулся на меня как бык на красную тряпку и грубо схватил, сжав запястье с такой силой, будто хотел сломать мне руку.
По залу поползли осуждающие шепотки и охи. Гости продолжали толпиться вокруг меня как будто я была ведьмой, меня раскрыли и требовали самой жёсткой инквизиции.
– Это я заказал это тест, ясно? Я сам решил его сделать, сам взял образцы слюны и передал в лабораторию! Ошибки быть не может.
– Вот значит как, – подала голос свекровь, – что ж, сынок, а я говорила…
Ирада, которая держала на руках Тимура, брезгливо отстранила его от себя, словно от него дурно запахло, а затем и вовсе положила в коляску.
– Ну и сюрприз, ничего не скажешь! – добавил Артур. – Какой позор! Тебе должно быть стыдно, Алиса, перед всеми нами. Никакие извинения не загладят вину.
– Ты словно плюнула нам в лицо. Оплевала те руки, которые тебя приняли в нашу семью, словно родную дочь.
– Наше счастье, что правда выяснилась сейчас, а не спустя годы.
– Да вы что! Вы издеваетесь? Вы все сговорились? – я обвела глазами родных и друзей. – Лера! Лера скажи ему, что я не такая! Ты же меня знаешь с раннего детства, мы выросли вместе, я всегда была честной и порядочной!
Но Лера будто язык проглотила. Выдавила на лице кислую физиономию, словно только и жаждала моего падения.
Я в шоке…
Тем временем, я уже не чувствовала свою руку – она онемела, болезненно пульсировала в месте яростной хватки мужа. Я была уверена, там останется синяк. Карим был жилистым мужчиной, под два метра ростом, и обладателем внушительной физической силы.
– С кем ты трахалась за моей спиной пока я тебя обеспечивал и этого… подкидыша! – внезапно заорал муж.
– Карим, я прошу тебя, давай успокоимся, без грубых выражений, тут же дети!
Он рывком оттолкнул меня от себя, я едва удержалась на ногах, если бы не стена. Ударилась плечом о дверной косяк, глотая крик боли и отчаяния.
Рамзанов, посмотрев на меня как на какое-то грязное, низшее существо, и прорычал:
– Пусть тебе будет стыдно.
– Нет тебе прощения, гадина лицемерная! – добавила Ирада. – Просто уйди. Уходи, пока я не вызвала полицию! И благодари сына, что он ещё мягко с тобой обошёлся.
– Карим добрый человек и терпеливый, в этом его вина, – выдохнул Артур, – дал слабину, вот, что из этого получилось. Нежный цветочек Алиса – оказалась бессовестной лгуньей и аферисткой.
– А мы говорили…
Глава 3
Семья Рамазановых накинулась на меня со всех сторон.
Мир вокруг вращался бешено, голова просто взрывалась, а слёзы текли по щекам.
Они давили жёстко, я поняла, что не могу здесь больше оставаться, нужно бежать.
Нужно дать Кариму время остыть, потом поехать в клинику вместе. Но уже, после всего случившегося, после синяков на моём теле и прилюдного позора, сомневаюсь, что я смогу его простить, когда повторный тест ДНК подтвердит, что Тимур – его ребёнок, а всё, что происходит сейчас – чьи-то гнусные проделки.
Карим отвернулся от меня. Он повернулся ко мне спиной. Открыл графин с виски, плеснул в стакан и выпил.
– Карим, ты правда выгоняешь нас из дома с ребёнком? Но куда мы пойдём?
– Вали туда, где нагуляла!
– За что ты так со мной, за что…
– Отличный спектакль, но меня не тронули твои слёзы, стерва! А ты за что ТАК со мной?!
Бесполезно. Рамзанов словно в танке.
– Всё, хватит, меня колотит от тебя! Тошно и мерзко от осознания, что ты перед другим мужиком ноги раздвигала. Я должен был ещё тогда задуматься, когда узнал, что ты мне не девственницей досталась.
– Что?! Карим, как это она не девственницей была? – возмутилась Ирада.
Пауза… Опять все с укором уставились на меня, отложив в сторону закуски и угощения.
– И ты молчал? Но по нашим обычаям…
Раздался оглушающий грохот – Рамзанов ударил кулаком по столу, теряя терпение окончательно:
– Разговор окончен. У тебя десять минут, Алиса! Время пошло… Не справишься – пеняй на себя.
* * *
Разворачиваюсь. Мчусь вверх по лестнице, дрожащими пальцами вытирая слёзы, думая, что я очутилась в кошмаре.
Пытаюсь собраться с мыслями, но как же это сложно. Только ради Тимура продолжаю отчаянно хвататься за любую надежду, чтобы добиться справедливости.
Душа рвётся на части. Как Карим мог? Ну как он мог со мной так поступить, не разобравшись как следует? Как мог унизить перед гостями и родителями, обзывая меня стервой и другими грязными выражениями?
А ещё он на публику заявил, что я досталась ему не девственницей – да Карим просто мужчина года!
Но хуже всего, ему хватило мужества вышвырнуть меня на улицу в ночь с младенцем.
Распахиваю шкаф в гардеробной, пытаюсь сосредоточиться. С чего начать, за что хвататься, куда идти? В голове каша, страх, неопределённость.
Ладно, Карим остынет, с ним бывает – такой характер. Да, бывали срывы, но не настолько. Если мы ругались, то он через два часа бежал ко мне с подарками мириться.
Но Карим никогда не поднимал на меня руку…
Из-за адреналина, я не сразу замечаю, насколько сильно ноет моё плечо и кисть. В район запястья кожа красная и уже начинает синеть. До сих пор чувствую, как она пульсирует.
Я пытаюсь дышать и внушаю себе, что всё наладится. Муж остынет, бросится меня искать, повезёт в клинику и будет бесконечно долго извиняться.
Но вот я подумаю, стоит ли его прощать?
Однозначно выдвину условие – больше никакой родни в нашем доме. Я не желаю видеть Ираду, Артура, остальных его родственников.
Насчёт сестры… будет отдельный разговор.
Мне непонятно, почему она прижималась к мужу и что-то нашёптывала ему втихаря, поглаживая его бёдра. Лера не заступилась за меня, хотя весь день твердила, как она не переваривает родню Карима!
Как в прострации начинаю доставать вещи – джинсы, футболка, кофточка с длинным рукавом, нижнее бельё, носки. В темпе хватаю с другой полки костюмчики для Тимура и памперсы – всё это складываю в чемодан, не забывая захватить одежду потеплее, гигиенические принадлежности, какие-то игрушки.
Сжимая ручку чемодана, выхожу из комнаты, и врезаюсь в мускулистую грудь мужа. Когда поднимаю голову, меня будто молнией пронзает – его яростный взгляд, пропитанный ненавистью и безразличием.
В руке Рамазанов уже держит люльку с Тимуром – малыш посасывает соску и своими большими, голубыми глазами смотрит на нас.
Муж выхватывает у меня чемодан. Не проронив ни слова, разворачивается, спускается вниз по лестнице, сворачивая влево, двигаясь к чёрному входу.
В ушах гудит, я до последнего отказываюсь верить в происходящее, но ситуация не меняется. Карим сошёл с ума! Он открывает дверь и выносит чемодан на улицу. Затем хладнокровно, без малейшей капли жалости, впихивает мне в руки люльку.
– Карим, ты совершаешь ошибку, – напоследок, безжизненным голосом шепчу, наблюдая за тем, как его грозное лицо расплывается перед глазами.
– Убирайся.
Звучит как пощёчина, а он пальцем указывает на ворота.
Тихо всхлипываю, глядя на притихшего сыночка. Внутри все дрожит. Мои руки дрожат, прижимая к себе переноску. На улице сгущаются сумерки. Холодает. Что делать? Куда нам идти?
Карим толкает меня в спину, я иду. Иду на автомате, ноги сами шагают по земле, но заплетаются.
– С праздником, дорогая! С рождением сына!
Выкрикнув в спину напоследок, он со всей яростью захлопнул дверь.
* * *
Выйдя за периметр дома, я оказалась на улице совсем одна.
С грудным ребёнком на руках. Без малейших представлений, что мне делать дальше.
От предательства любимого человека я не знаю, куда себя деть!
Страшно. Больно. Жутко… Внутренний мир рушится вдребезги.
Всё вокруг меня казалось размытым, словно я пребывала в кошмаре.
Мой муж, человек, которому я доверяла всё, в которого вложила свои мечты и надежды, выкинул меня как ненужную вещь. Он лишил меня дома, семьи и будущего. Моя беззащитность и безвинность казались бесполезными перед его холодным и жестоким решением.
Я смотрела на дверь, которую он закрыл за мной с такой силой, будто закрыл своё сердце. В тот момент я почувствовала, что уже не вернуться, уже ничего не изменить. Я осталась с маленьким сыном на руках в холоде и темноте.
