Ульяна Соболева "Шейх. Добыча Жестокого"

– Злата, – произнес он, и мое имя на его губах прозвучало как музыка. – Золотая. Имя тебе подходит. Хотя… – он наклонил голову с циничной усмешкой, – золото должно блестеть. А ты выглядишь довольно тускло.

Первый удар. Точный, болезненный.

– Расскажи о себе. Откуда ты? Как попала сюда?

– Я из России, – начала я едва слышно. – Попала сюда… по глупости. Поверила обещаниям.

– Каким обещаниям?

– Мне пообещали работу в Европе. Хорошую жизнь. Любовь.

Он усмехнулся.

– Любовь? – Его губы изогнулись в жестокой улыбке. – И ты поверила незнакомцу в интернете? Русские девушки, видимо, и правда такие романтичные дурочки.

– Да, – призналась я, чувствуя стыд.

– Прелестно. – в его голосе слышался сарказм. – Юная идеалистка. Сколько таких проходит через мои руки… Впрочем, каждая думает, что она особенная.

– Сколько тебе лет?

– Восемнадцать.

– Девственница?

Я кивнула.

– Превосходно. Образование есть?

– Школу закончила. Поступила в университет.

– Семья есть?

– Да. Родители, и восемь братьев и сестер.

Что-то изменилось в его взгляде. Он слегка подался вперед, и атмосфера стала плотнее, опаснее.

– Восемь? – переспросил он, и в голосе появились новые нотки. – Интересно. Расскажи о них подробнее.

– Что именно вы хотите знать? – я почувствовала холодок по спине.

– Все. Имена. Возраст. Где учатся, где работают. – Он встал и медленно обошел стол. – Понимаешь, Злата, я всегда интересуюсь… корнями своих приобретений.

Я попятилась, но он продолжал приближаться.

– Старший брат… как его зовут?

– Витя, – прошептала я, уже понимая, к чему он клонит.

– Витя. И где он работает?

Я молчала, сжав губы.

– Я спросил, где он работает? – голос стал ледяным.

– В автосервисе, – выдавила я.

– Автосервис… – он протянул это слово, словно смакуя. – А младшие? Учатся в школе, наверное?

Он достал из кармана телефон, провел пальцем по экрану. Затем повернул его ко мне.

На экране была фотография нашего дома. Качество снимка было отличным – видно было даже номер на калитке. А во дворе… во дворе играли мои младшие братья и сестры.

– Красивый дом, – произнес он спокойно. – Улица Садовая, 15, не так ли? И дети действительно хорошенькие.

Ноги подкосились. Я схватилась за край стола.

– Вы… как…

– У меня повсюду глаза и уши, дорогая. – Он убрал телефон. – Твоя семья под наблюдением с того дня, как ты ступила на корабль. Каждый их шаг. Каждый вздох.

– Нет… – прошептала я.

– О да. – В его голосе появились стальные нотки. – И знаешь, что самое интересное? Твой брат работает в автосервисе, где иногда ремонтируют машины… подозрительных людей. Было бы прискорбно, если бы там нашли наркотики.

Он снова подошел к столу, открыл ящик и достал несколько фотографий. Разложил их передо мной.

Это были фотографии моих братьев и сестер. Витя на работе. Маша в университете. Родители у дома. Все они были сфотографированы в разное время, в разных местах.

– Скучаешь? – спросил он, но теперь голос звучал совершенно по-другому.

Я кивнула, чувствуя, как слезы подступают к глазам. Но теперь это были слезы ужаса.

– Слезы не помогут, – сказал он, собирая фотографии. – Ты здесь навсегда. Чем быстрее примешь это, тем лучше… для всех.

– А если я не хочу принимать?

– Что ты сказала? – он наклонился вперед.

– Я спросила, что если я не хочу принимать это.

– Интересно. – Он встал, и я увидела его во весь рост. Высокий, с фигурой опасного бойца. Широкие плечи, узкие бедра. Он двигался с грацией хищника.

– Большинство девушек в твоем положении рыдают или молят о пощаде. – Голос стал тише, но опаснее. – А ты спрашиваешь о своих желаниях. Возможно, ты просто не понимаешь, какую власть я имею над твоей жизнью. И над жизнями тех, кто тебе дорог.

– Я не такая, как большинство.

– Вижу. – Он коснулся моей щеки. – Ты красивая, Злата. Но красота здесь не редкость.

– Тогда зачем вам седьмая?

– Потому что мне захотелось. – Он произнес это с простотой. – А я привык получать то, что хочу. Всегда. И я захотел тебя…

– К тому же, – продолжил он, – мне стало любопытно. Что же это за русская красавица, за которую заплатили полмиллиона? Надеюсь, ты оправдаешь вложения.

– Знаешь ли ты, что такое гарем, Злата?

– Да.

– Сомневаюсь. Это особый мир со своими законами. И главное правило – абсолютное подчинение хозяину.

– Я не собираюсь подчиняться.

– Что ты сказала? – голос стал опасно тихим. – Повтори.

– Я сказала, что не собираюсь подчиняться. Вы можете купить мое тело, но не душу.

Его лицо изменилось мгновенно. Он сделал шаг ко мне.

– Тело? – он медленно произнес это слово. – Да, я купил твое тело.

Его рука схватила мой подбородок.

– Но сначала позволь напомнить тебе о твоем положении, – голос стал ледяным. – Одно мое слово – и завтра твоего брата обвинят в торговле наркотиками. Его найдут мертвым в тюремной камере через неделю.

Я задохнулась от ужаса. Он продолжал:

– Твои родители могут попасть в автокатастрофу. Трагическая случайность. Или пожар? В старых деревянных домах огонь распространяется так быстро…

– Остановитесь. – прошептала я, чувствуя слезы.

– А может, я прикажу забрать кого-то из младших? – он наклонился ближе. – В детских домах такие несчастные случаи… Дети просто исчезают.

– Нет… пожалуйста… – я вцепилась в его рубашку. – Не трогайте их. Они ни в чем не виноваты.

– Конечно, не виноваты, – он отстранился с холодным удовлетворением. – Виновата только ты. Своим упрямством.

Он отошел к окну.

– А теперь подумай хорошенько. – Голос стал спокойным. – Что важнее – твоя гордость или жизни восьми человек, которых ты любишь?

Я стояла, дрожа всем телом. Он знал все о моей семье. И мог уничтожить их одним движением пальца.

– Я буду ласкать твое тело, когда захочу. – продолжил он. – Буду трахать тебя, где захочу и как захочу. Ты будешь стонать под моими руками. И когда я войду в тебя в первый раз, ты поймешь, что значит принадлежать мужчине.

– А твоя душа… – он повернулся ко мне, – душа последует за телом. Особенно когда ты поймешь, что каждый твой вздох покорности – это еще один день жизни для твоей семьи.

Он подошел, взял мое лицо в ладони – неожиданно нежно.

– Но я не монстр, Злата. Я даю тебе выбор. Подчинись мне добровольно – и твоя семья будет жить в безопасности. Я буду переводить им деньги каждый месяц. Твои братья получат хорошую работу. Сестры смогут учиться в университетах.

– А если я откажусь? – прошептала я.

– Тогда я все равно получу то, что хочу, – он улыбнулся без тепла. – Только цена будет гораздо выше. И платить будут не только ты.

Он отпустил мое лицо и отошел к столу.

– А теперь иди… У меня много дел. – Голос стал равнодушным. – Через неделю я возьму тебя. И ты сама решишь – будет ли это началом нашего сотрудничества или… началом конца для всех, кого ты любишь.

Он сел за стол, взял документы, словно я перестала существовать.

– Иди, – повторил он. – Неделя – это не так много времени. Используй его с умом.

Я пошла к двери на подкашивающихся ногах. У порога обернулась. Он сидел за столом, невероятно красивый и абсолютно безжалостный. Человек, который держал в руках судьбы всех, кого я любила.

Дверь закрылась с тихим щелчком, и я осталась наедине с пониманием того, что выбора у меня нет. И никогда не было.

От ужаса потемнело перед глазами.

Глава 7

Элен ждала в коридоре. По ее напряженному лицу, по тому, как она нервно сжимала руки, я поняла – она боялась за меня. Панически боялась.

– Как прошло? – спросила она дрожащим, надломленным голосом.

– Не знаю. – честно ответила я. Голос мой звучал абсолютно чужим, хриплым, словно меня душили. – Он сказал… через неделю или… или возьмет меня, или снимет кожу с моей спины. Он настоящее чудовище. Садист.

Лицо Элен побледнело до мертвенной синевы.

– Боже мой. – прошептала она, как молитву отчаяния. – Неделя… Он дает тебе всего неделю.

– На что? – хотя я уже знала ужасающий ответ.

– На то, чтобы стать его наложницей. – Элен схватила меня за руки, и я почувствовала, как они дрожат мелкой дрожью. – Злата, ты понимаешь, что это значит?

Сердце провалилось в бездонную пропасть. Конечно, я понимала. Через неделю этот прекрасный и страшный мужчина заберет мою девственность. Сделает меня своей. Полностью и навсегда. А если я не соглашусь – меня изобьют до полусмерти.

– А если я не буду готова?