Арсений, в отличие от Ромки, все еще просыпается ночами для того, чтобы перекусить, но зато утром спит гораздо дольше брата. Я не знаю, чего мне хотелось бы больше – неспокойная ночь, но возможность поспать утром, или наоборот. Пока об этом приходится только мечтать и подстраиваться под них обоих.
Выпив половину, Арс зевает и снова укладывается на меня. Вернув его в кровать, я сижу в детской, пока сама почти не засыпаю.
Потом навожу порядок на кухне, принимаю душ и, поставив на тумбочку у кровати радионяню, ненадолго отключаюсь.
Мне снова снится этот сон. Я в каменном лабиринте безуспешно ищу выход. С каждым шагом проходы становятся все уже и ниже, пока мне не приходится опуститься на колени, чтобы ползти вперед.
Холодно, страшно и абсолютная уверенность в том, что я снова упрусь в тупик. Меня разбивает паралич – безмолвно крича, не могу даже пошевелиться.
Просыпаюсь внезапно от ворвавшегося в скованное ужасом сознание детского хныканья.
Глава 2
Варя
Гулять с моими сыновьями тот еще квест – событие масштабом в полдня. Особенно, если сейчас на календаре февраль с локализацией в России.
Для того, чтобы ни у кого не испортилось настроение, мы должны быть сытыми и выспавшимися, одновременно одетыми, выведенными на улицу и с удобствами усаженными в двухместную прогулочную коляску.
В одиночку справиться нереально, поэтому все препятствия преодолеваются с помощью нашей няни Марины.
Сегодня гуляем по тому же сценарию. Одетые в теплые пуховики и шапки, мальчишки с любопытством глазеют по сторонам.
Им в новинку суровый климат и белые сугробы. Снегопад в Лондоне они видели всего пару раз и, разумеется, его уже не помнят.
– Дог! – вскрикивает Ромка, заприметив бегущего на поводке перед своим хозяином французского бульдога.
– Собака, – поправляю мягко.
– Бака… – вторит мне Арсенька.
Коляска тяжелая и широкая, но при этом удобная и достаточно маневренная. Легко переехав невысокий бордюр, я качу ее по заснеженной аллее парка. Гуляющий в верхушках голых деревьев ветерок сдувает с них белые хлопья, которые опускаются на наши шапки и носы.
Рома, не понимая, нравится ему это или нет, поначалу хмурится, а Арс хохочет, пытаясь поймать снег рукавицами, чем тут же заражает своего брата.
– Еще!.. – кричат в голос, когда мы выходим из-под деревьев.
Мне приходится прокатить их по особо «опасному» участку три раза. Только после этого сыновья разрешают доставить их домой.
Она разные. Несмотря на то, что отличить их друг от друга порой затрудняется даже Станис.
Арсений более подвижный и общительный, Ромка, напротив, степенный и серьезный. Арсенька подстрекает, Ромка, взвесив все «за» и «против», поддерживает или нет. Мне нравится, как они уравновешивают друг друга.
– Не спать, Арсень, – произношу бодрым голосом, заметив, как тяжелеют его веки, – Почти дома.
Звоню Марине, чтобы она вышла встретить нас и, остановившись у подъезда, первым беру на руки Арса.
Няня помогает закатить коляску и поднять малышей в квартиру. Вместе их раздеваем, кормим и укладываем спать на дневной сон.
– Я мясо замариновала, оно в холодильнике, – говорит она, возвращаясь со мной на кухню, – Что-нибудь еще приготовим?
– Да, я хотела сделать салат и закуски из рыбы.
– Я помогу.
С Мариной мне повезло безумно. Она вторая из пришедших на собеседование, и сразу понравилась мне и, главное, детям. Разница между нами всего в пять лет позволяет общаться на равных – мы сразу нашли общий язык.
– На вечер я мальчишкам творожную запеканку сделаю, – говорю, проверяя холодильник на наличие необходимых продуктов, – Они ее хорошо едят.
– Во сколько Станислав Эдуардович приезжает? – спрашивает, глянув на встроенные в панель часы.
– К шести должен быть.
– Мне тогда пораньше уйти?
– Наверное.
Сегодня прилетают Станис и моя свекровь. Мой муж – чтобы провести с нами выходные. Его мать приглашена на празднование дня рождения моей тетки и своей близкой подруги Юлии.
Как это случается обычно, я нервничаю перед встречей со свекровью. У нас с ней ровные доброжелательные отношения, но по-настоящему близкими мы так и не стали.
Я рада, потому что на то есть свои причины.
Однако пробивающееся изнутри волнение делает меня рассеянной, а движения замедленными. С дыханием снова проблемы.
Через час муж звонит, чтобы сообщить, что самолет сел. Я торопливо принимаю душ, сушу волосы и наношу макияж. Марина накрывает стол и уходит в детскую, когда мальчишки просыпаются.
Станис приезжает чуть позже, чем я ожидала, но без своей матери. Боюсь, у меня не получается скрыть вздоха облегчения и счастливой улыбки, когда я обвиваю его шею руками и прижимаюсь губами к щеке.
– Мари поехала к Юле?
– Да. Она сама прислала за ней такси к аэропорту.
– Я думала, она остановится у нас, – проговариваю, обращая внимание на чемодан, которого раньше у мужа не было.
– Там подарки от мамы, – отвечает на мой невысказанный вопрос, Игрушки и, кажется, одежда.
– Она не приедет повидаться с мальчиками?
– Приедет. После дня рождения твоей тетки.
Станис снимает пальто, я принимаю и убираю его в шкаф.
– Твоя одежда лежит на кровати, – говорю, имея в виду мягкие домашние штаны и футболку с длинным рукавом.
– Как твое настроение, Варь? – обнимая за талию, привлекает к себе, – Головные боли повторялись?
– Нет, уже легче.
Мой организм отреагировал не лучшим образом на смену климата. Я стала слабой и болезненной.
Повисает недолгая пауза, в течение которой Станя, улыбаясь, кружит глазами по моему лицу.
– Я соскучился, солнце, – проговаривает интимным тоном.
– Я тоже. Как дела на работе?
Я снова делаю это – меняю направление, которое задал муж, ментально его отталкивая. И он, конечно же, это сразу замечает. Вздыхает, коротко целует в губы и отпускает.
– Дети не спят?
– Нет. Они с Мариной в комнате. Заглянешь к ним?
– Переоденусь и загляну.
Чаще всего мне нравится, как Станис ведет себя с сыновьями – тепло и непринужденно, но в то же время по-отцовски правильно. Без лишних нежностей и излишеств. Он не станет целовать их пятки и животики до визга на всю квартиру и не кинется ночью варить рисовую кашу с бананом для Арса, как это делаю я.
Поприветствовав мальчишек и вручив им подарки от бабушки, муж увлекает меня на кухню.
– Варюш, у тебя ко дню рождения Юли все готово?
– У меня есть, что надеть, – говорю, доставая мясо из духовки.
– В салон пойдешь?
– Надо? – отбиваю со смехом.
– Ты выглядишь прекрасно, не обижайся.
– Я не обижаюсь, Стань. Но в салон не записывалась, прости.
– Значит, обойдемся без салона, – отвечает просто, – Я хочу, чтобы ты завтра как следует отдохнула и развлеклась.
Боюсь, для этого нужно хорошо расслабиться, а я не помню, когда в последний раз испытывала умиротворение. Завтрашний вечер его не сулит точно – вынужденное общение с малознакомыми людьми, обмен дежурными любезностями и на несколько часов пластмассовая улыбка на лице. Если добавить к этому беседы о новых веяниях в живописи и мое перманентное волнение за оставшихся дома детей, то уже заранее хочется бежать с этого праздника, сверкая пятками.
– Саша вчера прилетел с женой. Они вас навещали? – спрашивает Станя, разрезая мясо ножом.
– Не навещали.
Не звонили и не писали. Как и я им. Мы с моим двоюродным братом так и не смогли простить друг друга за то, что случилось два с половиной года назад.
Я, потеряв голову от его друга, едва не сорвала свою свадьбу, за что он натравил ублюдков, которые жестоко избили Лешку и превратили его машину в груду железа.
Мы друг друга разочаровали.
Глава 3
Варя
– Это слон, Арсень, – показываю пальцем на соответствующую картинку на игровом коврике, – А это но-со-рог!
Сын лепечет, повторяя за мной по слогам. Ромка, наблюдая за нами, тут же находит слоненка в коробке с игрушками.
– Умница, – хвалю, поймав его руками и осыпав лицо серией поцелуев.
Арс, взревновав, бросает игру и забирается на мои колени, чтобы получить причитающуюся ему порцию любви и ласки.
– Варюш, – зовет, Станя, приоткрыв дверь детской, – Опоздаем.
– Иду.
Пока я собираюсь на день рождения Юли, сыновья носятся рядом. Потом, отвлекшись на собственные важные дела, перетаскивают часть своих игрушек в гостиную и забираются с ними на диван.
– Нужно приучать их играть в своей комнате, – замечает Станис негромко.
Застыв, я ловлю его взгляд в отражении зеркала.
– Пусть играют, Стань. Они же не могут все время сидеть в детской.
– Пусть. Только если они испортят мебель, ты сама расстроишься.
– Не расстроюсь. Это всего лишь мебель, – заверяю с улыбкой, но твердо.
– Давай, помогу застегнуть, – предлагает, заявляя, что тема закрыта.
Я вижу, что он не всегда одобряет мои методы воспитания, но никогда не давит на меня в этих вопросах.
Он сам был единственным ребенком в семье, и рос с няней, пока его родители занимались карьерой. Ее уволили, когда ему исполнилось четырнадцать. Примерно такого же детства он хотел и для собственных детей. Разумеется, я не согласилась!..
Мои дети самое дорогое, самое важное, что есть в моей жизни. Моя кислородная подушка, которую я не смогу доверить совершенно постороннему человеку.
Повернувшись к Станису спиной, жду когда он справится с молнией. Не до конца застегнув ее, он склоняется и нежно целует затылок. Смотрит на меня в зеркале и повторяет несколько раз – плечо, затылок, кожа за ухом.
– Мы уже не опаздываем? – интересуюсь мягко.
– Я просто целую. Я скучал…
Прошлой ночью у нас был секс, и если сейчас я дам зеленый, то этой ночью тоже будет.
– Стань, ты испортишь укладку, – надуваю губы, – Давай собираться, а то Юля не простит, если мы приедем последними.
