– Где? – я провёл рукой по лицу и поднёс её к глазам. Ладонь была чёрная, вся в какой-то саже. Обернувшись, я направился к двери, которую заметил, когда осматривал кабинет. Так и есть, за ней расположился небольшой санузел.
Я открыл воду и долго смотрел на текущую из крана прозрачную струю. Трубы были когда-то давным-давно вмурованы в стены, как и проводка, и закреплены магией Великого Князя, поэтому смогли пережить катастрофу, что, в свою очередь, позволило пожарным, усиленным Третьяковой, достаточно быстро для подобного бедствия справиться с огнём.
Зачерпнув ладонью пригоршню воды, я принялся с остервенением тереть щёку, на которой непонятно откуда взялся отпечаток сажи.
– Дима, ты в порядке? – из кабинета раздался голос Эдуарда. Я помотал головой, стряхивая с волос капли воды, потому что не удержался и сунул голову под струю полностью. Не могу сказать, что это мне помогло, но хотя бы дышать стало немного легче.
– Да я… – запнувшись, я быстро добавил: – Я в порядке. В относительном, – и вышел из ванной, приглаживая мокрые волосы.
– Что ты собираешься делать? С чего начнёшь? – Слава смахнул рукой со стоящего рядом с ним стула грязь и сел, задумчиво глядя на меня.
– Ты о чём? – я вопросительно уставился на него.
– Нужно отдать распоряжение… нет, нужно отдать целую кучу распоряжений: разбор завалов, поиск тел, вскрытие, установление личностей, подготовка к погребению, восстановление здания, расследование этого чудовищного инцидента…
– Ты что не видишь, СБ больше нет, её больше не существует! – и тут я не сдержался и сорвался на крик, выпуская давившую на меня энергию из переполненного источника неоформленной в заклинание сетью.
Вокруг нас закрутился чёрный смерч, который втягивал в себя всю скопившуюся во мне боль, растерянность и панику, потому что думать о том, что произошло с самой могущественной организацией Российской республики, было уже просто невыносимо. Бывшей. Бывшей самой могущественной организацией Российской республики.
Когда дышать стало немного легче, я развеял эту безобидную для нас троих силу и опустился на пол, потирая воспалённые глаза.
– Он что, не знает? – Троицкий удивлённо приподнял бровь, обращаясь при этом не ко мне, а к Эду.
– Нет, – покачал головой Великий Князь. Вздохнув, он обвёл рукой комнату. – Дима, принимай хозяйство.
– О чём ты вообще сейчас говоришь? – я почувствовал, как у меня в груди снова сжался комок.
– Ты единственный оставшийся в живых офицер Службы Безопасности. Чары настроены таким образом, что пока в живых остаётся хоть один офицер – служба существует, – медленно проговорил Эдуард, не глядя на меня. – А так как ты остался единственным…
– Ты говорил, что не знаешь, что случилось с остальными офицерами, – пробормотал я.
– Я сейчас попытался связаться с этой стервой, когда понял, что обыскать здание в ближайшее время не получится. Не на прямую, конечно, через Оракула. Каждый офицер связан с ней даже через ту кастрированную клятву, которую они принесли.
– Она тебе ответила? – спросил я устало. От запаха, жара и летающей в воздухе сажи першило в горле и щипало глаза. Во всяком случае мне хотелось бы верить, что это от запаха и сажи.
– Скажем так, она отозвалась, но… В общем, в мире живых никого из них нет, Дима. А за Грань мне ступать всё ещё не безопасно, – наверное, Эд был на этот момент самым спокойным человеком во всей столице.
– Как ты можешь так спокойно относиться ко всему, что здесь происходит?! – мысли путались, и я никак не мог сосредоточиться на единственно главной: я единственный оставшийся в живых представитель высшего руководства Службы Безопасности, а это значит…
– Если ты считаешь, что мне безразлично, то ты глубоко ошибаешься, – лицо Эдуарда не выражало никаких эмоций. – Просто должен оставаться хотя бы один человек в твоём окружении, мыслящий относительно здраво. Дима, соберись и возглавь уже Службу Безопасности. Пора определиться с тем, что нужно делать в первую очередь.
– Я не справлюсь, – прошептал я, чувствуя, как краска отхлынула от моего лица. – Эд, Слава, мне ещё только восемнадцать лет. Просто не смогу всё сделать правильно.
И тут моё тело пронзила острая боль. Я даже не мог понять, где находится её источник. Сквозь пелену боли я осторожно сел на колени и расстегнул куртку, а следом дёрнул рубашку, оголяя грудь, где пульсировало Око Гора. Знак ярко светился, а потом и вовсе загорелся синим огнём, выжигая на моей груди новые символы.
Стиснув зубы, я сидел, не шевелясь, надеясь, что это не продлится долго, и я выдержу эту пытку, не заорав. Огонь потух, и боль стала не такой невыносимой за секунду до того, как я уже готов был вслух и очень громко крыть матом Эда за его ненормальные ритуалы. Хотел добавить пару ласковых ещё и Оракулу, но боль не свела меня с ума, и я понимал, что это чревато.
И тут я увидел изменившийся знак. Он стал больше и сложнее. Простое Око Гора теперь было заключено в целый кокон переплетающихся линий, больше всего напоминавших крылья, испещрённые внутри мелкими, практически неразличимыми рунами. Символы, выжженные синим пламенем, всё ещё светились изнутри тусклым светом. Я осторожно провёл пальцами по обожжённой коже, показавшейся странно холодной на ощупь.
Боль окончательно отпустила меня. Я упал на спину, невидяще рассматривая закопчённый потолок.
– Дима, как ты? – раздался сочувствующий голос крёстного.
– Понятия не имею, – искренне ответил я.
– Дима, ты поклялся, помнишь? – Эд протянул мне руку, помогая подняться с пола. – Ты поклялся своей сущностью и своей магией, что будешь стоять на защите своей страны.
– Я помню, – прохрипел я, застёгивая рубашку.
– Ты ничего не можешь с этим поделать, – Эдуард вздохнул. – Никто не может. Ты стал начальником Службы Безопасности в тот момент, когда последний старший офицер перестал дышать. Если хочешь жить, смирись с этим – тебе ещё восстанавливать здесь всё придётся. – Я отвернулся от Эдуарда. Какие долбанутые дубовыми брёвнами черти надоумили его в своё время наложить такое сложное и страшное заклятье? Хотя он никогда не отличался милосердием к окружающим его подчинённым, да и к членам своей Семьи тоже. – Дима, соберись, это твой долг, ты же понимаешь это?
Я закрыл глаза. Я не хочу! Я не хочу ничего этого понимать!
– Мне нужно побыть одному, – с этими словами я рухнул на стул, стараясь загнать обратно подкатившую к горлу истерику. – Всего одну минуту, Эд!
– Хорошо, но сильно долго не рефлексируй, у тебя нет теперь на это ни времени, ни права, – Слава поднялся со своего стула, глядя на меня сверху вниз. Я посмотрел на него, отмечая, что морщины на его лице стали глубже. Сейчас он как никогда выглядел на свой возраст.
Эдуард подошёл ко мне и без слов стащил грязную куртку. Крёстный протянул ему своё короткое пальто, и я также молча его надел. Всё правильно, начальник Службы Безопасности обязан выглядеть прилично. Кивнув, Эд и Троицкий вышли, а я остался один, переваривая всё то, что на меня обрушилось.
– Ладно, я справлюсь. У меня нет другого выхода, – пробормотал я, перебирая лежавшие на столе бумаги. – Пускай спасатели разбирают завалы, а мне сейчас нужно сделать то, чему я научился в совершенстве за время работы в СБ.
Я встал и медленно вышел из кабинета, начиная спускаться вниз, прокручивая в голове, что должен сейчас сказать. Выйдя наружу, я вдохнул полной грудью ночной воздух, ещё раз пригладил волосы, всё ещё мокрые и потому выглядевшие гладко зачёсанными, не торчащими в разные стороны, как обычно, и решительно направился в сторону толпящихся за лентой журналистов, сразу же замолчавших при виде меня.
– Дмитрий Наумов, начальник Службы Безопасности. Я сейчас сделаю заявление. Никаких вопросов. Официальная пресс-конференция будет позже, и о её дате вам объявят заранее.
***
Ванда стояла возле окна, обхватив себя руками за плечи. Нет ничего более пугающего, чем неизвестность. Она избавилась от Полянского, и сейчас была одна, полностью погружённая в свои мрачные мысли. Раздался громкий щелчок, и свет в комнате потух, погружая девушку в темноту. Ванда вздрогнула и посмотрела в окно, отмечая, что света нет нигде и в соседних зданиях. Единственным освещённым местом оставалась Площадь Правосудия, как напоминание о недавней трагедии.
И тут она услышала, как к входной двери кто-то подошёл. Тихо и практически бесшумно. Раздался скрежет замка, но дверь не открылась. Потом послышался шорох и какое-то невнятное бормотание.
Ванда и так была на грани, а сейчас её полностью захватила паника. Она боялась темноты и не могла никак побороть страх после этого проклятого похищения. Даже присутствие рядом с ней любимого человека не спасало от частых пробуждений и накатывающей на неё панической атаки, если она засыпала в тёмной комнате.
Схватив первую попавшуюся под руку вещь, она медленно двинулась в сторону входной двери. Света луны хватило, чтобы зрение адаптировалось к темноте, и как только дверь открылась, она размахнулась и со всей силы, даже не прибегая к магии воздуха, ударила вошедшего.
– Ванда, твою мать! – она ахнула, услышав голос Егора. В комнате сразу же зажглись с десяток светляков, освещая большую часть огромного помещения.
– Чем ты меня? – простонал Роман, опускаясь на колени и хватаясь за голову.
– Сковородкой, – пискнула Ванда, рассматривая предмет в своих руках. – Я испугалась, думала, что это воры. Свет погас и…
– Ванда, кто-то смог бы войти в дом Эда без разрешения? – рявкнул Дубов, помогая Гаранину сесть на пол.
– Защищённое мощными защитными чарами здание тоже не должно было взлететь на воздух, – пролепетала Ванда и бросилась ко всё ещё держащемуся за голову Роману.
– Оно и не взлетело на воздух, – ответил ей Егор. – В нём даже перекрытия и несущие стены не были повреждены, если верить отчёту Кротова, а нам нет причин ему не верить. Поэтому, нет, в эту квартиру никто без допуска не зайдёт, если не захочет лишиться самого важного для себя.
– Я так рада, что с вами всё хорошо, – всхлипнула Ванда, обнимая Гаранина.
– И ты явно захотела это исправить, – простонал Роман, всё ещё не открывая глаз. – Хорошо, что у тебя нет пистолета. Егор, если кто-нибудь додумается дать ей в руки оружие, я надеюсь, что первым, в кого она начнёт стрелять, будет этот неудачник.
– Рома… – прошептала Ванда, уже даже не пытаясь сдерживать слёзы, когда глаза у Гаранина закатились, и он отключился, заваливаясь на пол.
Глава 4
Я склонился над Ромкой, лежавшим на диване, куда его перенесли до нашего с Эдом прихода. Электричества не было во всём районе, что-то перегорело после мощного взрыва, и в свете белых светляков кожа Романа казалась ещё бледнее обычного.
– Что случилось? – шёпотом спросил я у склонившихся вместе со мной Ванды и Егора.
– Ванда приложила его сковородкой, – ответил Егор. – Говорит, что испугалась.
– Я же не специально, – со слезами в голосе пробормотала Ванда и закусила губу. Я повернулся к ней, внимательно рассматривая. Похоже, похищение по ней ударило серьёзнее, чем мы все думали. Но ни она, ни Ромка ничего не говорили про эти необоснованные страхи. Да и Рерих, вполне возможно, сделала неправильные выводы. Не исключено, что Ванда закрылась от всех, даже от Ромы. Но он же не идиот, сам должен был заметить, что с ней не всё в порядке. Надеюсь, Гертруда Фридриховна не погибла при взрыве и согласится поработать с Вишневецкой.
– Какой сковородкой? – встрепенулся Эдуард, единственный оставшийся стоять в стороне. Ванда молча указала на обсуждаемый объект, стоявший на журнальном столике рядом с графином, принесённым мной со склада.
– Ах, этой сковородкой, – пробормотал всегда сдержанный Великий Князь и потёр лоб рукой.
– Мне не слишком нравится твой тон, – подозрительно покосившись на Эда, я выпрямился. Подошёл к столику и взял в руки довольно увесистую кухонную утварь. – Как ты себе запястье не вывихнула, когда замахивалась? – я посмотрел на насупившуюся Ванду и перевернул сковороду, направив к себе поближе светляка. – «Произведено в Саратове». Эд, это что? – я резко развернулся, показывая на клеймо Эдуарда Лазарева, выгравированное поверх корявой заводской надписи.
– Это заготовка, – ответил Эдуард, подходя ко мне и выдирая из рук злополучную сковородку, с задумчивым видом покрутив её в руке. – Очень неплохой материал для создания полноценного артефакта. Я нашёл эту сковородку в обычном супермаркете, и это просто удивительно. Хотел сделать из неё что-то вроде кастета или дубинки, или что-нибудь похожее. Я пока не понял до конца, что именно хочу получить. К тому же у нас всё ещё нет кузни. Но даже в этом виде я вижу эффективность.
– И что делает этот твой артефакт? – я прикрыл глаза, начиная отсчитывать от десяти, чтобы не сорваться.
– Убивает. Вызывает необратимые повреждения головного мозга…
– Эд! – воскликнули мы все втроём, а я подошёл к Ромке, который вроде дышал ровно и спокойно.
– Я не договорил, – спокойно продолжил Эдуард. – Он не может привести к серьёзным увечьям членов Семьи. Ты запретил мне экспериментировать в этом направлении, так что ничего серьёзного с Романом не должно случиться. Наверное, – добавил он, подходя к нам и заглядывая в лицо своему младшему родственничку. – Да нет, если до сих пор жив, значит, Лазаревская регенерация справляется.
– При чём здесь Лазаревы? – спросила Ванда, когда Рома застонал и попытался открыть глаза. Мы все в очередной раз склонились над ним.
– Потом, – отмахнулся я. – Просто прими за факт, что он теперь младший член Семьи. Ты как? – обратился я к Роману, когда он посмотрел в лицо каждому, кто в этот момент находился рядом с ним.
– Что случилось? – простонал Гаранин и попытался подняться, но Ванда положила руки ему на плечи, не давая этого сделать. – Да хватит меня лапать, я в порядке! – рыкнул он и резким движением сбросил с себя руки девушки, принимая сидячее положение. Правда, он тут же покачнулся и опустил голову, обхватывая её обеими руками.
– Может, Ахметовой позвонить? – довольно неуверенно предложила отшатнувшаяся Вишневецкая, глядя на Ромку недоумённым взглядом.
– Неплохая идея. Надо было подумать об этом раньше, – прокомментировал происходившее Эдуард. – Возможно, его слишком часто сегодня били по голове, так что вполне что-то могло и произойти. Кстати, куда ты дела Полянского? Я не вижу его труп и не ощущаю здесь энергии смерти, а ведь ты могла испытать мой артефакт сначала на нём и не калечить Романа, тем более, как я уже сказал, на членах Семьи он не действует в полную силу.
– Позвонила Лизе с его телефона и пригласила её подойти к дому, чтобы она забрала своего благоверного, – усмехнулась Ванда.
– Садистка. А ведь гуманнее было бы просто пристрелить, – фыркнул Егор. – И как она отреагировала?
– Когда я Дениску вышвыривала из дома? Была немного в шоке. Я его ещё демонстративно поцеловала на прощанье, оставляя след от губной помады. Ты бы видел её лицо, – глядя на Егора, ответила Ванда, не скрывая удовлетворения. – Самое интересное заключается в том, что он почему-то даже не сопротивлялся.
– И тебе его не жалко? За что ты так с бедным парнем? – решил уточнить я. Вот сейчас мне совсем не хотелось, чтобы я стал причиной такой бездарной кончины кого-либо, даже если это был Полянский. Помня Лизу, думаю, скандал разразится нешуточный.
– Я не забыла, как из-за него чуть Рому не убили, – холодно сказала Ванда. – И это единственное, что я могла сделать, чтобы хоть немного удовлетворить свою жажду мести. Рома? – она присела на корточки и попыталась приобнять всё ещё сидевшего неподвижно Гаранина.
– Да что тебе от меня нужно? – неожиданно для всех вскинулся он, поднимая голову. – Ты не можешь меня хотя бы сейчас просто оставить в покое?
– Я не понимаю, – прошептала Ванда. – Дима, он явно не в порядке, – она обернулась ко мне, и в её взгляде промелькнуло беспокойство. Да мы все прекрасно видели, что с Ромой творилось что-то не то. Медленно вытащив телефон из кармана пальто, я начал искать номер Ахметовой. Он точно должен был быть где-то записан.
– Разумеется, я не в порядке. Ты с первого дня нашего знакомства пытаешься меня убить. Тебе это доставляет какое-то садистское удовольствие? – раздражённо повёл плечами Ромка, поднимаясь на ноги. – Что ты вечно за мной таскаешься? Как же я ненавижу тот проклятый день, когда я встретил тебя в том злополучном коридоре.
– Это я за тобой таскаюсь? – Ванда моргнула и отошла от него подальше, сложив руки на груди. – Дорогой, а ты ничего не путаешь?
– Ванда, – я покачал головой, показывая, чтобы она помолчала.
Ромка явно был не в себе. По его блуждающему взгляду было видно, что он не может ни на чём сфокусироваться. А его эмоции просто невозможно было как следует прочитать. Они были яркими и постоянно сменяли друг друга. Слишком быстро для человека, да вообще для кого бы то ни было. Это я даже, не применяя дар эмпата в полную силу, мог с лёгкостью определить. Просто чувствовал их.
– Нет, не путаю, – проговорил Роман, пятясь к выходу из гостиной. – Из-за тебя я разругался с отцом и лишился его покровительства. Да я сейчас только и думаю о том, что было бы действительно не так уж и плохо остаться в своём Роду, заниматься семейными делами, и даже не знать, что творится за пределами родового поместья. Спокойно жениться на той же Кристине, растить детей и не думать ни о чём.
– Да наверное, это было бы не так уж и плохо, – протянул я. – Да где же он? – Перебирая список телефонов, я всё никак не мог найти тот, который был сейчас нам так нужен.
– А тебя вообще не должно было появиться в моей жизни, – мой контуженый родич решил сменить объект своего недовольства. – Что вообще тебя потащило в школу? Ты по закону не должен был с нами учиться? – выплюнул он в мою сторону.
– Законы физики, мой друг, в частности, приложенная грубая сила к сопротивляющемуся объекту меньшего веса и размера, – я посмотрел на Романа. – Сядь, пожалуйста.
– Вы оба одним своим появлением в школе испортили мне жизнь! И знаете, что? Просто оставьте меня в покое! – крикнул Ромка. – Забудьте о моём существовании. Почему ты просто не дал мне тогда сдохнуть в Демидовском поместье? – неожиданно спокойно спросил он. – Всем было бы гораздо проще и спокойнее.
– Ему не дало это сделать чувство жалости, – хмыкнул Эд, вставая у него на пути. – Непозволительная роскошь для многих из нас, но неотъемлемая часть главы нашей Семьи.
– Тебя я вообще не знаю, – процедил Гаранин, попытавшись сфокусировать взгляд на Эде, а когда у него не получилось, перевёл глаза на задумчиво смотревшего на происходящее Егора. – А вот ты, молодец.
С этими словами он развернулся и направился к выходу, обходя Эдуарда.
– Далеко собрался? – спросил я, поймав небольшую чёрную коробочку, брошенную мне Егором, в которой я опознал простенький стандартный ограничитель.
– Подальше от всех вас, – не оборачиваясь, проговорил Роман. Я покачал головой и пошёл следом за ним.
За сегодняшний день я чертовски устал. Если он не придёт в себя и решит вновь от меня скрыться, то бегать за ним по всей стране у меня нет ни сил, ни желания. Роме нужна была помощь, но я почему-то был уверен в том, что именно сейчас он её не примет и всё, что я попытаюсь сказать или сделать, воспримет в штыки.
Догнав его, я резким движением приложил к его шее ограничитель, который тут же впился в кожу. Что бы Ромка ни говорил, он всё равно нам доверял, потому что даже не обернулся, когда я подошёл слишком близко.
– Что ты делаешь? – Ромка схватился за шею и резко обернулся, злобно глядя мне в глаза.
– Роман Гаранин, за оскорбление сотрудника Службы Безопасности Российской Республики, вы арестовываетесь по статье семьдесят три, «Мелкое хулиганство», и приговариваетесь к исправительным работам сроком на семьдесят два часа. Приговор озвучен начальником Службы Безопасности Дмитрием Наумовым. Обжалованию и пересмотру в других инстанциях не подлежит, – чётко следуя протоколу, проговорил я вслух, активируя ограничитель.
Подобные устройства входили в экипировку практически всех рядовых сотрудников СБ, наряду с наручниками, чтобы можно было отследить по датчику местоположение подозреваемого. Ну и покинуть пределы столицы Ромка не мог в течение семидесяти двух часов, пока длится озвученное наказание. Ограничитель просто не дал бы ему переступить границу города.
– Я понял, что это. Это ограничитель причиняемого ущерба, я прав? – Я кивнул, а он долго смотрел на меня, пытаясь заглянуть по старой привычке в глаза. У него ничего не получилось, и Рома протянул: – Вот значит, как ты со мной обращаешься. Тогда позвольте откланяться, мне нужно собрать вещи и съехать из своего дома, потому что мне сейчас, благодаря вашей щедрости, нужно будет находиться без боязни сдохнуть от инсульта в радиусе пятисот метров от здания СБ. Ну, или где-нибудь в сопровождении сотрудников Службы Безопасности, если это расстояние по каким-то причинам станет больше. А я сомневаюсь, что кто-то из вас стремится составить мне компанию, – с этими словами он развернулся и вышел из квартиры, громко хлопнув дверью.
