– Пойдём, – вновь пролепетала я, но на этот раз воздержавшись от неуместных улыбок.
Он лишь коротко кивнул, повернулся к нам с Джесси спиной и направился к выходу из дома.
Я шла и смотрела на его широкую спину, думая о том, что со мной произошло. Я не такой человек, который так запросто впускает в свою жизнь незнакомцев. Я жила в мире, где не верили в чувства, и знала, как сложится моя жизнь, казалось, до тех самых пор, когда мои виски украсит седина, а мысли потеряют ясность. Там не было ничего сложного. Я понимала, что семья не даст мне стать просто Элизабет Ро, следователем по телу, предназначением которой станет помогать простым людям в поисках правды. Это было утопичной мечтой, на которую мне могли дать максимум лет семь. Но я собиралась урвать их во что бы то ни стало! У меня не было особого магического дара, а стало быть, единственной ценностью во мне была способность воспроизводить детей и, возможно, передать дар своим детям. Когда-то отец именно так выбрал для себя сперва мать Алана, которая умерла при родах, а впоследствии женился на моей. Такое же будущее ждало меня: договорной брак. Это было нормально. Нас так воспитывали, что весь мир это переплетение выгодных сделок, союзов и взаимоотношений, строящихся на расчетах. Я пыталась видеть что-то настоящее, теплое, душевное в своей семье. Но, скажем прямо, ни моя мать, ни тем более отец не желали такой связи с нами. Алан был слишком взрослым, и у него уже были свои интересы. Единственным родным человеком для меня был Джесс.
Но что же случилось в это странное утро, что мне больно дышать от одного взгляда на спину едва знакомого парня?!
– Ты прожжешь в нём дыру, – тихонько хмыкнул Джесси, когда до школы нам оставалось несколько десятков метров.
– Очень даже может быть, – задумчиво пробормотала я.
Джесси лишь покачал головой, но комментировать моё поведение не стал. Я была признательна ему за это. Мне хватало того вихря, что кружил у меня внутри, переворачивая все устоявшиеся представления о мире вокруг. Слушать то, что и так было столь же очевидным, сколь и шокирующим, я была не готова.
ГЛАВА 3.
Другим болезненным открытием в этот день стало то, что наш нежданный сосед вовсе уж не был таким необщительным и отчуждённым. Он прекрасно находил общий язык со всеми одноклассниками и одноклассницами, мило улыбался им, отвечал на вопросы и вполне себе забавно шутил. Мы с Джесси, точно совершенно непрошибаемая парочка, сидели на последней парте с одинаковыми каменными лицами, наблюдая за тем, как Кристиан, словно волшебник из сказки, очаровывает толпу самых вредоносных существ школьного мира – учеников выпускного класса.
– Кто здесь больше ненормальные: мы или они? – пробормотала я, наблюдая за тем, как рыжий Брайан, чуть ли не поскуливая от счастья, с восхищением взирает на Кристиана, слушая, как он односложно рассказывает о своём вынужденном переезде.
– Я всегда был ненормальным, – пожал плечами брат. – Но, если посмотреть на тебя в свете нашей семьи, то ты ещё более ненормальная, так что…
– Это был риторический вопрос, Джесс, – ощетинилась я, повернувшись всем корпусом к брату. – Только посмотри на него?! Значит, нам и «привет» сказать сложно, а с этими болтает, точно они его лучшие друзья?!
– Мне всё равно, – пожал он плечами. – Даже если бы он и поздоровался со мной, я бы не стал с ним общаться, так что…
Тяжело вздохнув, я вытянула вперёд руку и практически легла на парту, уставившись в окно, рядом с которым сидел Джесси.
– А мне вот почему-то нет…
Пробормотала я, смотря на то, как ветер за окном играет с кронами вековых клёнов, заставляя листочки перешёптываться друг с другом. Похоже, вечером будет дождь. Небо затягивало серым покрывалом рваных туч, и солнцу едва удавалось пробиваться сквозь них, отдавая скупое весеннее тепло едва очнувшейся от зимы земле.
– Мне кажется, ты слишком много думаешь о нём. Мы едва знакомы, а он точно приворожил тебя?
– Глупости, – пробормотала я. – Я разберусь с этим. Вот увидишь.
Только сказав это, я поняла, насколько неправдоподобно это прозвучало. С самого детства, с того самого момента, как я могла осознать, что такое род Ро и как неуместно смотрюсь в нём, я поняла и ещё одну вещь: если я хочу, чтобы со мной считались в этой семье, то я должна из себя что-то представлять. Джесси было достаточно просто быть. Мне – нет. Так или иначе, но всё, что я могла, – это учиться, стремиться, достигать. Хорошо, что у меня был брат, который разделял мою тягу к знаниям и не полагался на врождённый талант. Так нам обоим не было одиноко. Но к чему я говорю об этом? Может быть, потому, что я никогда не видела искренних чувств между мужчиной и женщиной? Может быть, от того, что я не привыкла к таким эмоциям? Но я не могла принять тот факт, что кто-то вроде меня мог так запросто влюбиться в первого встречного!
– Влюбиться, – фыркнула я, тяжело вздохнув. – Это невозможно.
–Почему? Ты же не я, ты должна разбираться в чувствах хоть немного? – прокомментировал мои мысли, озвученные вслух, Джесси, и посмотрел на меня сверху вниз так, словно не видел в том, что я сказала, ничего плохого. – Но он всё равно мне не нравится.
– Почему? – усмехнулась я.
– Не знаю, – пожал плечами брат. – Он чужой.
Иногда понять Джесси не могла даже я.
Если поначалу я думала, что Кристиану некомфортно жить в доме у чужих людей, что такое положение ущемляет его гордость и поэтому он сторонится нас, то осознала, насколько это не так, в полной мере уже вечером.
Семейный ужин проходил, как всегда, ровно в семь вечера. За столом полагалось быть каждому из нас, независимо от планов и желания. За такое правило ратовала наша мать, и порой эта игра в семью выглядела донельзя абсурдно.
Помимо членов семьи, за столом всегда была личная помощница моего отца, Лесса, или мисс Каил, как мы с братом называли её. Я помню её с самого раннего детства, но никогда не знала о ней больше, чем её должность и имя. Мисс Каил, по моим подсчетам, должно было быть около тридцати пяти лет, но это никоим образом не сказывалось на её внешности. Если бы не её строгий твидовый костюм и очки, то она бы выглядела бы лишь немногим старше меня. Её место за столом казалось само собой разумеющимся просто потому, что оно всегда было там. Но если так подумать, много ли вы знаете личных помощников, которые сидят по правую руку от своего нанимателя за семейными ужинами? Тогда я не задумывалась об этом. Моя мать никогда не высказывалась против, а отец никогда не испытывал смущения от такой расстановки. Его помощница и жена сидели друг напротив друга столько, сколько я помню, и, казалось, так и должно быть.
Обычно ужин проходил в полнейшей тишине. Кому-то из нас было нечего сказать друг другу, кому-то было неинтересно узнать. Но в этот вечер всё было иначе. Мирное тиканье больших напольных часов и привычный скрежет ножей о фарфор был прерван той, кто обычно себе такого никогда не позволяла.
– Как тебе школа, Тиан? – вдруг обратилась Лесса к Кристиану.
И не знаю, что больше смутило меня: её такое личное обращение или тон её голоса, который вдруг стал столь теплым и текучим, словно мёд.
Кристиан поднял взгляд от своей тарелки и как-то странно усмехнулся, скривив уголок губ.
– Это школа, мисс Каил, – сказал он, словно пробуя её имя на вкус, как если бы оно вдруг показалось ему чуждым и неуместным. – Полагаю, она такая, какой ей следует быть.
– Хм, – улыбнувшись, пожала она плечами. – Порой это так заманчиво, почувствовать себя вновь юным, необремененным обязательствами, когда жизнь вокруг так прекрасна и насыщена.
На последнем слове она с каким-то хищным выражением лица отрезала кусочек от своего бифштекса и с наслаждением положила его в рот.
– Полагаю, – вдруг заговорила моя мать, хотя сам её вид говорил о том, что ей вовсе не хочется вступать в разговор. Её лицо вдруг побледнело, а губы стали нервно подрагивать. – Кристиану нужно некоторое время, чтобы освоиться. Ему некуда спешить, – поспешно пробормотала она.
И вновь странный, едва уловимый смешок расцвел на губах парня, который, пожалуй, могла заметить лишь я, так как сидела напротив.
– Как забавно, – вдруг сказал он, словно не обращаясь ни к кому конкретно, но у меня от его голоса пополз мороз по коже.
Я не могла найти ни одной подходящей причины, почему это могло произойти. Безобидный разговор, совершенно необременительная беседа, но мне вдруг стало так жутко, что захотелось вскочить из-за стола и убежать куда глаза глядят.
– Мне казалось, что это вы те, кто спешит, чтобы я здесь освоился, – посмотрел он сперва на мою мать, а потом и на отца.
Его взгляд был прямым и в какой-то степени требовательным. Он смотрел не как гость, приживалка или сирота. Нет, Кристиан себя таковым явно не чувствовал. Я видела это совершенно ясно. Он смотрел как хозяин, который требовал ответа от тех, кто должен был ему служить.
– Я всё, – вдруг сказал Джесси, который на первый взгляд совершенно не проникся моментом.
Он отложил салфетку с колен, положив её на тарелку, и просто встал из-за стола.
– Пойдем, Лиз, надо разобрать домашнее задание по механике. Я в ней не силён.
Он лгал. Джесси прекрасно разбирался в естественных науках. А значит, он просто хотел, чтобы мы ушли отсюда.
– Да, пойдём, – с благодарностью взглянув на брата, последовала за ним.
Мы неспешно шли прочь из столовой, хотя больше всего хотелось бежать. Моё воображение разыгралось до такой степени, что, казалось, Кристиан всё это время смотрит мне вслед, а его взгляд причиняет физическую боль и дискомфорт. Лишь оказавшись в комнате Джесси, я смогла вдохнуть и как-то устало опуститься на постель. Моё тело дрожало, словно в лихорадке, и я обняла себя за плечи.
– Я понял, почему он мне не нравится, – вдруг сказал Джесси, подходя к окну и чуть отодвинув занавесь. – От его некротики меня тошнит, – вдруг просто сказал он, а уголок его губ дернулся от едва сдерживаемого отвращения.
– Хочешь сказать, Кристиан – некромант? – удивленно моргнув, спросила я.
Хотя, что в этом могло быть удивительного? Наш род – это род некромантов. Я едва чувствовала эту энергию, как и любой обычный человек. Мне было безразлично, маг передо мной или кто другой – никакой разницы. Так, странно ли, что у отца был другой друг-некромант?
– Не знаю, – резко качнул он головой. – Просто эта энергия, как тягучая липучка, она словно окутывает, забиваясь во всё, что находится рядом. Я не чувствовал этого так остро утром, но сейчас его что-то разозлило, и часть этой силы выплеснулась наружу. Ты не почувствовала?
– Не знаю, просто стало не по себе. Ты же знаешь, я не такая, как вы с Аланом…
– Зато он и отец не могли не почувствовать. Мне не нравится то, что происходит, Лиз. И, – он вдруг замялся, точно пытался сказать что-то неприемлемое для себя, – я хочу, чтобы ты держалась от него подальше. Я так чувствую, – прямо взглянул он на меня.
Для Джесси сказать нечто подобное – сродни признанию в том, что он сошёл с ума. Он плохо разбирался в эмоциях, чувствах и прочем, и ещё хуже умел их классифицировать. Это могло значить лишь то, что испытываемое им чувство было настолько сильным, что он мог четко его уловить.
Я кивнула, и подошла к нему, осторожно обняла, упершись лбом в его грудь, и просто прикрыла глаза.
– Хорошо, я постараюсь.
И я действительно старалась. Хотя, возможно, все мои старания замечала лишь я? С этого самого дня мы с братом стали действительно похожи, точно отражение друг друга. Казалось, мир с каждым днём становился более бесцветным и однообразным, закручиваясь в серую воронку, которая всё сильнее сгущалась вокруг меня. Сложнее становилось находить повод для радости, смеха, просто интереса. Я тонула в этой хмари, а мой взгляд каждый раз сам собой цеплялся за незнакомца, что обосновался в нашем доме. Меня тянуло к нему, и порой это напоминало какую-то магию! Мало того, что мои мысли постоянно крутились вокруг него, взгляд сам собой искал его в толпе учеников, так ещё я то и дело натыкалась на него. И именно так, словно преследовала его! Конечно, в доме это можно было списать на замкнутое пространство, но в школе? Во время перемен, завтраков, обедов, нечастых прогулок по городу.
Я не пыталась искать каких-то глубинных причин в происходящем и списывала всё на глупую влюблённость и пришедшую следом меланхолию, просто потому, что объект моих желаний игнорировал меня. А в те самые моменты, когда встречалась с ним, думала о том, что помимо него в этих местах ещё куча знакомых мне людей, но их я не замечаю, а на Кристиане сосредоточено всё моё внимание, вот потому-то и смотрю только на него.
Дни, которые мы проводили в школе, были самыми тяжелыми. Я сидела рядом с Джесси на последней парте, и всё, что мне оставалось, – это сверлить взглядом затылок Кристиана. А хуже всего было то, что в этой ненормальной, противоестественной зависимости я теряла себя.
Единственной моей отдушиной стало время, которое я проводила дома за изобретением артефактов. Поскольку мой мир был среди некромантов, то и свои первые шаги на поприще изобретательства я делала именно в этой сфере. Моей главной идеей фикс было научиться перерабатывать сырую некротическую энергию при помощи артефактов, чтобы использовать её на мертвых, без сложных и энергозатратных заклинаний. Я видела применение своих разработок именно в следствии: чтобы обычные люди могли допрашивать убитых, просматривать их посмертные следы, при этом не прибегая к дорогостоящей помощи некромантов. И если сырой энергии у меня было в избытке благодаря помощи Джесси, то вот подопытных не так много. Уже не первый год я пыталась расследовать смерть невинно убиенной крысы, найденной на нашей кухне три года назад. Благодаря тому, что Алан по моей глубочайшей просьбе, наложил на неё заклинание препятствующее разложению плоти, мой подопытный был всегда готов поучаствовать в эксперименте по считыванию его последних минут жизни перед смертью. Джесс считал что, поскольку крыса умерла давно и не была высокоразвитым животным, то мне вряд ли удастся что-то с неё считать даже в случае успешной сборки артефакта. Он предлагал обновить подопытный образец и использовать собаку или кота.
– Где ты предлагаешь взять этот самый образец? – как-то спросила я его, на что получила весьма красноречивый взгляд.
– Нет и нет, Джес! Для моих изобретений никто преднамеренно не умрёт!
В этой позиции я была непреклонна.
Может быть, поэтому, а может быть, из-за отсутствия особого таланта, мои изобретения пока буксовали, оставаясь на стадии разработок, опытных образцов и идей. Хорошо, что отец никогда не скупился на наши траты, и ему было, по большому счёту, всё равно, что я покупаю: набор магически усовершенствованных увеличительных стёкол, инструмент для микропайки или новые туфли совершенно дикой расцветки.
Экзамены приближались, и руководство Блэквуда ввело правило, которое обязывало всех учеников выпускных классов оставаться после занятий на самоподготовку. Предполагалось, что вечно спящий мистер Эмерсби будет присматривать за нами достаточно строго, чтобы мы смогли достойно подготовиться к сдаче. Разумеется, готовились лишь те, кому было без разницы, где это делать. Я и Джес как раз попадали в ряды вечно грызущих гранит науки учеников.
– Я отойду, – устало потерев переносицу, сказала я брату, который с упоением возился с очередной задачей.
– Хорошо, – буркнул он, даже и не думая отвлекаться.
– Хорошо, – кивнула я и устало побрела в сторону женской уборной.
Уже стоя у ряда не слишком белоснежных умывальников, я ополоснула лицо и взглянула на своё отражение в зеркале. Если так посчитать, то Кристиан прожил в нашем доме около месяца, а я стала похожа на недавно воскрешённый труп. И без того бледная кожа стала почти прозрачной; платье болталось, так как я сильно похудела; под глазами залегли темные круги.
– Может быть, последствия болезни? – пробормотала я.
Я прочитала несколько статей о брюшном тифе, и многое не сходилось. Бред, вероятный жар, возможная тошнота, но никаких высыпаний. Да и закончилось всё за три дня… Либо у меня сильный организм, либо я болела совсем не тем, о чем мне сказала мать. Может быть, всё не так просто, как мне пытались представить?
Нахмурившись, я качнула головой, решив при первой возможности сходить к нашему семейному доктору, мистеру Милсону. Быть может, он сможет внести ясность.
– И? Он повелся на это?
Голос принадлежал одному из ребят, которые состояли в шайке Брайана. Шон Грейв учился в нашем классе, но всегда был лишь тенью рыжего.
По всей видимости, ребята куда-то спешили, проходя мимо женской уборной.
– Да о чем ты вообще?! – расхохотался его собеседник. – Стоит сестре отойти, как он превращается в безвольную корову на привязи. Бери и веди!
– Бери и веди, – повторил Шон и захохотал.
– Чёрт, – прошипела я сквозь зубы, прекрасно осознавая, о ком именно идёт речь, и тут же выбегая следом за ними.
На этот раз члены шайки Брайана были так увлечены своей болтовнёй, что даже и не обратили внимания на девчонку, вышедшую из туалета. Они спешили совсем в другую сторону: не в школьный парк, а в коридор, ведущий к лестницам на верхние этажи. Стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, я молча следовала за ними, обмирая от страха. Когда же это всё закончится?! Неужели из-за этих мерзавцев я должна быть вечной тенью брата?! Почему чем ничтожнее люди, тем сильнее им хочется ранить тех, кто не в силах им ответить?!
Эти мысли вкупе со страхом за Джесси сводили с ума. Иногда я и впрямь злилась на брата, задаваясь бесполезными вопросами из разряда:
«Почему он не может постоять за себя?!»
Но моя злость утихала так же быстро, как появлялась.
Жертва не виновата в том, что стала жертвой. Тут нет её вины.
Как и Джесси не был виноват в том, что его дар запер его в одной -единственной комнате наедине с собой. И пока не проснётся дар, не освободится и мой брат! Это не его вина.
С силой сжав кулаки, я прислонилась к стене на втором этаже, вслушиваясь в удаляющиеся шаги Шона и его приятеля из младшего класса. Они направлялись на крышу, и поняв это, я поспешила следом, стараясь идти как можно тише и больше всего боясь, что, выйдя на крышу, они закроют дверь. Я должна успеть!
Похоже, мысль о том, что кто-то может преследовать их, этим парням даже не приходила в голову. Я беспрепятственно потянула на себя ручку входной двери, и та подалась с лёгким скрипом.
ГЛАВА 4.
Оказавшись на крыше, я тут же зажмурилась от чересчур яркого дневного света, но всё же продолжала осматривать пространство вокруг. Самым важным сейчас был Джесси, а не мой дискомфорт.
Крыша делилась на своеобразные сектора, разделённые бетонными перегородками, и больше всего напоминала лабиринт под открытым небом. Я крутилась из стороны в сторону, пытаясь услышать или увидеть хоть что-то, что помогло бы понять, куда двигаться дальше. Основное здание школы было огромным, П-образной формы, и сориентироваться было сложно, особенно учитывая тот факт, что Джесси никогда не кричал, даже когда ему было очень больно, а эти мерзавцы не спешили себя выдавать.
– Так предсказуемо, – раздался за моей спиной голос Брайана Верто.
Я резко обернулась, нутром чувствуя, что что-то здесь не так.
– Ты правда решила, что мы при всех потащим твоего ненормального братца на крышу? Серьёзно, ты такая дура!?
Синяк на его подбородке уже давно сошел, но полоска шрама от рассечённой губы, похоже, останется с ним навсегда.
Сейчас Брайан выглядел одновременно злым и донельзя довольным. Кажется, весь смысл был именно в том, чтобы вытащить меня сюда так, чтобы никто не заметил.
Их было шестеро. Пятеро из них плотной стеной стояли позади своего главаря, стараясь изобразить на лицах самые пренебрежительные гримасы, на которые только были способны. И несмотря на то, что я была на полголовы выше, как ни крути, я была в меньшинстве. Я могла быть почти безумной в своей ярости, когда речь шла о брате, но становилась совершенной трусихой, когда дело касалось меня лично.
Я не собиралась огрызаться с ними. Не собиралась пытаться драться. Я просто повернулась на каблуках и бросилась к двери, что вела обратно в здание школы.
Мне не хватило каких-то жалких сантиметров, чтобы ухватить ручку двери, когда кто-то резко дернул меня за волосы и с силой потащил назад.
– Куда?! Думаешь, так просто сможешь уйти отсюда?
Резко дернувшись, я попыталась высвободиться из захвата, но тем самым лишь сделала себе больнее. Острая боль от натянувшихся волос пронзила виски, выбивая скупые слёзы из глаз.
– И? Что ты сделаешь?! – сквозь зубы прошипела я, когда пальцы Брайана вдруг жёстко сомкнулись на моих щеках.
