– Самоубийство? – пренебрежительно фыркнул он. – Серьёзно?! Из-за чего? Я не понимаю!
Только теперь, догадавшись, что он возмущен финалом книги, я попыталась ему объяснить:
– Ну, герой потерял свою возлюбленную и своё состояние, лишился друзей… у него ничего не осталось…
– Раз у него ничего не осталось, значит, изначально ничего не было, – зло фыркнул брат. – Это самая глупая книга из всех, что нас заставляли читать. Почему не нашёл другую? Не пошёл работать снова? Не завел новых друзей, раз они ему так нужны? Герой – лентяй и паразит, – подытожил он.
Не выдержав, я широко улыбнулась.
– Такие истории не для тебя? Так ведь?
– Совершенно точно, – кивнул он. – Ты моя единственная ценность, но я не могу сказать с уверенностью, что не смогу без тебя жить, – задумчиво пробормотал он. – В конце концов, я стану некромантом, а значит, я буду точно знать, что ты продолжаешь существовать, пусть и в другом измерении. Это всё равно как если бы ты эмигрировала.
– Спасибо, – фыркнула я.
– Пожалуйста, – кивнул он. – Так, а почему тебя интересуют вопросы эмиграции?
– Прости? – растерялась я от такого перепада в теме разговора.
– Демоны, – трепливо пояснил брат, – это та тема, которая может лишить тебя жизни. Не знала?
– В каком смысле? – решив изобразить из себя полную дурочку, поинтересовалась я.
Джесси некоторое время сверлил меня взглядом, точно пытаясь убедиться в глупости сестры. Не найдя к чему придраться он продолжил:
– Наш род работает с иномирными материями, Лиз. Некромантия – это управление тонкими энергиями, которые могут просачиваться между мирами и которые способны придавать импульс грубым материям, понимаешь? Так мы оживляем то, что уже мертво. Так, благодаря нашим умениям, когда-то давно мы чуть не потеряли наш мир, приведя сюда полчища тварей, которых не сумели подчинить. Собственно, с тех самых пор есть закон о немедленной казни того, кого уличат в работе с такими сущностями. Это не шутки и это всё, что я хочу знать об этом.
Слова Джесси лишь ещё больше убедили меня в том, что то, о чем я догадывалась, не стоило обсуждать с кем бы то ни было. Единственным человеком, с которым я должна была поговорить и всё прояснить, был мой отец. Я не представляла, как начну этот разговор. Я не понимала, что он сделал со мной… Со мной ли?
Вдруг, Кристиан и Лесса говорили о ком-то другом? Нет, где-то глубоко в душе я уже знала, что просто пытаюсь придумать что-то, чтобы уберечь свой комфортный мирок от потрясений. А ещё, где-то в сердце зарождались гнев, ненависть, презрение! Да, он мой отец, он имеет власть надо мной, но кто дал ему право распоряжаться самой моей сутью – душой?! Это ли не насилие в самом глубинном смысле этого слова? Он изуродовал меня! Можно ли разорвать эту связь? Что я должна сделать, чтобы освободиться? И, как бы я ни осознавала произошедшее, но притяжение к Кристиану никуда не уходило. Я желала быть рядом с ним и ненавидела себя за слабость и малодушие.
Однажды вечером, когда до экзаменов в Блэквуде оставалось чуть меньше недели, наш дом посетил необычный гость. Мы все как раз собрались в гостиной перед ужином, когда в дверь позвонили. Вскоре наш дворецкий представил мужчину средних лет в дорогом темном костюме. Он был высок и хорошо сложен. Седина чуть коснулась висков, что, несомненно, добавило ему благородства. Пронзительные серые глаза и тонкие губы будто уверяли во властности своего обладателя. Отец тут же подошел поприветствовать его, с достоинством пожал руку и улыбнулся своей фирменной улыбкой светского джентльмена.
– Виктор, рад, что ты сумел вырваться и найти время для ужина в кругу нашей семьи, – изображая искреннее радушие, сказал отец. – Позволь представить тебе моих детей, – повернулся он лицом к нам. – Мой старший сын Алан, его ты, надеюсь, помнишь, – хохотнул он.
– Конечно, Эдвард, ещё бы я забыл о лучшем студенте курса, – засмеялся мужчина, хотя глаза его оставались совершенно безучастными.
– Отрадно слышать!
Они улыбались друг другу, а мне казалось, что два матёрых пса скалят зубы, показывая заранее, что с ними лучше не связываться.
– Моя супруга Патриссия, – то, что отец представил маму после старшего сына, говорило о многом в нашем обществе, к сожалению, не в пользу положения Патриссии Ро в этом доме. – И мои младшие дети, надеюсь твои будущие лучшие студенты, Джастин и Элизабет.
Мои кулаки рефлекторно сжались. Казалось, ещё немного, и я просто не выдержу! С каждым словом отца всё больше приходило понимание, зачем он всё это затеял и кто стоит перед нами.
– Так же позволь тебе представить моего личного помощника мисс Каил и сына моего погибшего друга из Осбурна, Кристиана Соттера, – он называл имена этих двоих с таким придыханием, словно показывал свои самые дорогие игрушки, которые были только у него.
Он гордился тем, что имеет. Я видела всю ту алчность, с которой он смотрел на нас, предвкушая, как окупятся его вложения, и это было отвратительно.
Как мне показалось, сам Виктор наградил каким-то излишне долгим взглядом мисс Каил. А может быть, я была всего лишь предвзята. Но впоследствии за ужином я не раз ловила этого господина на том, что его взгляд странно задерживается то на мисс Каил, то на Кристиане.
– Дети, познакомьтесь, сегодня наш гость Мистер Виктор Вайн – ректор Академии Магии Эйвери королевства Роаны.
Мне было пятнадцать, и я боялась отца больше, чем кого бы то ни было в мире. Он казался всемогущим. Я была готова уйти из этого дома и знала, что мне это будет позволено лишь потому, что я была не нужна до определённого времени. Но сейчас я видела уже иной расклад – он включил меня в список ценностей, которые нужны ему под рукой.
Что-то глубинное и темное заворочалось где-то в душе, словно диковинное чудовище. Оно распускало свои лепестки, окутывая сердце и разум. Пока они говорили, смеялись, ели и пили, обсуждая наше с Джесси будущее, я решила, что не стану больше ни молчать, ни подчиняться. Весь вечер, не отрываясь, я смотрела на отца, пока не почувствовала знакомый обжигающий взгляд уже на себе.
«Здесь твоя власть и сила в прямой зависимости от неё».
Слова мисс Кайл всплыли в сознании сами собой, заставляя выпрямиться и прямо взглянуть на него в ответ. Я усмехнулась уголками губ, точно бросая ему вызов. Они все рассматривали меня как жертву. Для одного я нужна была, чтобы повысить его могущество в обществе. Для другого – чтобы усилить его сущность. Они оба полагали, что умнее, сильнее и у меня нет другого выхода, кроме как играть по их правилам. Что ж, по всей видимости, их никто не предупредил, что у меня совсем другие планы.
Словно увидев что-то такое в моем взгляде, Кристиан нахмурился, а моя улыбка, напротив, стала шире и дружелюбнее.
– Что такое, Кристиан? Не нравится еда? – изогнув бровь, поинтересовалась я. – Так не заставляй себя. Не ешь.
– Всё в порядке, – сказал он, продолжая изучать меня задумчивым взглядом.
– Хорошо, если так, – благодушно кивнула я.
Я не должна больше бояться. Страх лишь загонит меня в угол, откуда я уже никогда не смогу выбраться. Кем бы он ни был, что бы ни сотворил отец, я должна пытаться изменить исход столько, сколько смогу.
Мне необходимо было продержаться ещё несколько дней, до экзаменов, прежде чем что-то предпринимать. Весь остаток вечера я вела себя так, как и положено дочери рода Ро, которая готовится к поступлению в лучшее учебное заведение страны. Живо участвовала в беседе, интересовалась вступительными экзаменами, изображала восторг и предвкушение. Мне нужно было выиграть время, и лишь покорность могла мне его с лихвой дать.
Когда после ужина я вошла в свою комнату, то не сразу заметила маленькую серую книжку на своей прикроватной тумбочке, а сверху на ней лежал крошечный лист бумаги, и маминым почерком было выведено всего три слова:
«Ты моя девочка».
Открыв крошечную книжечку, я наконец смогла сообразить, что это такое. Депозит в королевском банке Роаны, открытый на моё имя, имел внушительный вклад, на который можно было безбедно существовать долгие годы.
Опустившись на краешек постели, я вдруг почувствовала себя увереннее. Я не была одна. Моя мать говорила о своей поддержке так, как умела, и этого уже было достаточно. Так мне казалось в тот момент. Она не пойдёт в открытую против воли отца, но она бросила мне спасательный круг, на который я не могла и рассчитывать. А ещё я могла надеяться, что дядя Майкл так же не отвернётся от меня.
Это были последние дни весны. Последние дни, когда мы с братом вот так, бок о бок, ходили в школу. Я плохо понимала, что всё это вот-вот подойдёт к концу, и никогда не задумывалась над тем, что однажды буду так отчаянно тосковать по этому времени. Да, мы с Джесси всегда отличались от наших сверстников. Было ли это отличительной чертой нашего воспитания или в нас пела древняя кровь некромантов? Кто знает, почему, несмотря на юные тела, мы были чуточку умнее, расчетливее и порой хладнокровнее тех детей, что нас окружали. Но так было. И мы могли не чувствовать себя изгоями только потому, что могли видеть своё отражение друг в друге.
Это был ясный солнечный день. Эйвери расцвел и наполнился ароматами весенних цветов. В воздухе витало то самое настроение, которое порой укутывает сердца школьников в преддверии долгожданных каникул. А ещё это был день последнего экзамена. По результатам предыдущих в нашем классе образовалась тройка лидеров: Кристиан, Джесси и я. Как к нам прибился Кристиан, лично для меня оставалось загадкой, хотя бы потому, что одним из экзаменов была мировая история. Что этот… мог знать о нашем мире? Когда успел выучить или, быть может, он не первое столетие живет под солнцем этого мира? Я не знала и старалась об этом не думать. Это был мой последний день в этом городе, доме, семье.
– Может быть, тебе просто уехать? – тихо спросил Джесси, пока мы шли по направлению к школе.
– Нет, – покачала я головой, – не хочу.
– Почему? Не слишком ли самонадеянно идти лоб в лоб в противостоянии с отцом?
– Именно так я и собираюсь поступить, – глубоко вздохнула я.
– Я всё равно не понимаю, – очередь качать головой настала уже для Джесси. – Что, если он просто посадит тебя под замок? Тебе не кажется, что ты не в том положении, чтобы диктовать свои условия?
– Я просто так хочу.
– Это слишком рискованно…
– Я так хочу.
– Почему у меня такое чувство, что ты готовишься поджечь мост, а я остался на другой стороне? – пробормотал он.
– Потому что я уезжаю, а ты нет. И ты в чем-то прав…есть кое-что, о чем я не осмеливаюсь с тобой поговорить, – тихонько пробормотала я.
– Это я уже понял, Лиз, – просто ответил Джесси. – Пусть я не придаю такому большому значению эмоциям, и ты их старательно гасишь последние месяцы, но я всё же не идиот. Но, если ты не хочешь, то я не стану настаивать. У меня много своих дел, о которых стоит переживать, – пожал он плечами.
Когда Джесси хотел, он легко мог изобразить полнейшее безразличие и, пожалуй, только я видела в этом обиду.
Мне хотелось сказать, что я всё-всё расскажу ему после экзамена, но я не знала, как поступить правильно. Как я могу сделать это и оставить наедине с семьёй и знанием, которое в итоге может стать очень опасным для него? Как он отреагирует? Разрушит ли это его восприятие отца, рядом с которым ему придётся оставаться ещё долгие годы и зависеть от него? Я не знала, что делать, и не знала, у кого спросить совет.
– Это всё моё бестолковое сердце, – пробормотала я.
– Что? Передумала признаваться? – изогнув бровь, спросил брат. – Это правильно. По сути, те, кто занимается подобными признаниями, эгоисты. Им тяжело тянуть свои эмоции самостоятельно, они не могут справиться с ними и решают вывалить их на ни в чем неповинных людей. Как сходить по нужде, не находишь? Мол, я облегчился и отлично, а что делать другому с этим со всем, их не волнует совершенно.
Тогда я действительно подумала, что он прав. Джесси, как всегда, был до неприличия прямолинеен, но именно его слова убедили меня в том, что порой лучше прикусить язык и промолчать. Он не обязан тащить на себе мои проблемы. Я не должна взваливать это на него и лишать возможности просто жить счастливо, как наследнику древнего и богатого рода.
– Ты прав, – улыбнулась я. – О, боже, все святые, воплоти! Ты только взгляни! Летнюю коллекцию подвезли! – взвизгнула я, бросившись к витрине магазина мисс Лавин.
За прозрачным стеклом выстроились в ряд потрясающие летние туфли самых дерзких и модных оттенков. Как я обожала этот магазин, и как отчаянно я старалась сморгнуть слёзы, уставившись якобы восторженным взглядом на лимонные босоножки.
– О, нет, только не сейчас! Пойдём, прошу тебя, не так много времени осталось, ну же! – потянул он меня за руку, уводя с улицы Роз.
Вернувшись со школы, я тут же поднялась к себе в комнату и, затворив за собой дверь, достала из шкафа заранее подготовленный саквояж, чемодан с одеждой и ещё один с моими инструментами, образцами и заготовками. Даже мёртвую крысу, которая за три года расследования обзавелась именем мисс Фэтти, решено было прихватить в надежде раскрытия однажды деталей её гибели. Телеграмма дяде Майклу отправлена, билеты на поезд куплены, заявление об отправке аттестата в колледж при министерстве полиции города Ривдэйл подано. Казалось, я была полностью готова, но сердце моё заходилось всё равно. Я так сильно волновалась, что то и дело начинала задыхаться. В какой-то момент просто с силой ударила себя по коленям и велела себе собраться и успокоиться.
– Ты должна прыгнуть, Лиз. Только ты одна! – приказала я себе, взяла вещи и последовала вниз, туда, где был кабинет отца.
У самой его двери мной вновь овладела нерешительность, но я тут же отринула её и, набрав в грудь побольше воздуха, постучала.
– Войдите, – послышался голос Эдварда Ро, и я поспешила войти, пока не передумала и не решила просто сбежать.
Внутри привычно пахло табаком, бренди и разогретым на солнце деревом. Отец сидел за своим широким столом, а напротив него пристроились Алан, мисс Кайл и Кристиан… Кажется у меня вот-вот должна была начаться паническая атака, но я с силой сжала ручки саквояжа, что слегка отрезвило и напомнило, зачем я здесь.
– О, Лизи, – легкая улыбка на губах отца тут же испарилась, стоило ему увидеть то, что было у меня в руках. – Что всё это значит? – нахмурился он.
– Я, – тяжело сглотнув, немного хрипло начала я, – пришла попрощаться. Я уезжаю сегодня, – выпалила я, теряясь в словах.
– Что, прости? – прищурился он, а я оказалась под прицелом четырёх встревоженных пар глаз.
Как это ни парадоксально, но самыми обеспокоенными выглядели Кристиан и Мисс Каил.
– Что за чушь ты несёшь?!
– Я зашла поговорить с тобой с глазу на глаз, – попыталась я взять инициативу в беседе на себя. Но не тут-то было.
– Отчего же? Алан и я уже привыкли к твоим выкрутасам, так может тебе стоит опозориться и перед мисс Кайл с Кристианом? Ну, что же ты? Дерзай, моя дорогая!
Я опустила глаза в пол, слушая его обличительную тираду, как могло показаться, смущаясь перед чужими людьми. На самом деле внутри меня всё горело огнём. Это было столь сильное, разрушительное чувство к которому я была не готова.
– Куда ты собралась? В этот затрапезный колледж? Чтобы что?! Расследовать смерти бедняков, сутками напролёт копаться в чужих кишках и дерьме! Что это за мечта: стать навозным жуком?! Что за глупости рождаются в твоей бесполезной голове?!
Мои губы сами собой расползлись в усмешке, и я покачала головой, взглянув на отца из-под бровей.
– Я лучше буду копаться в дерьме бедняков, чем разгребать твоё, – почти шепотом, зло сказала я, встретившись с ним взглядом. – Ты, правда, хочешь говорить при них? – не скрывая своей злости и пренебрежения, кивнула я в сторону мисс Кайл.
Положив свои вещи на пол, я подошла к тому месту, где сидела эта женщина и опустила ладони ей на плечи, заметив, как она вздрогнула от моего прикосновения. Я слегка сжала их и вновь взглянула на отца.
– Которая из этих псин моя, а? Эта? – схватив за волосы помощницу отца, даже не успев подумать о том, что творю или насколько такое поведение несвойственно мне.
Всё, о чем я могла думать в этот момент, что чувствовать, – это всепоглощающая злость и ярость, которая затмевала собой всё вокруг. Ещё каких-то пять минут назад я так боялась их: Лесу, Кристиана, отца, но сейчас я даже не могла понять почему. А самое странное, мне вдруг показалось, что Мисс Каил не имеет ничего против моего поведения и даже, странным образом, получает удовольствие от всего происходящего.
– О, нет, – усмехнулась я вновь, встретив полный ярости взгляд отца.
Казалось, он онемел от того, какой увидел меня сейчас и никак не мог прийти в себя.
– Прости, эта же твоя, – с силой натянув волосы Лессы, я резко отпустила её. – Тогда это моя? – кивнула я в сторону Кристиана.
– Что ты творишь?! – вдруг рявкнул отец с такой силой, что, кажется, стекла в окнах его кабинета зазвенели.
