Мария Авенская "(Не) ведьма для темного лорда"

Я посмотрела на шепчущие двери – они распахнулись, открыв коридор, словно говорили: «Давай уже. Потом нас домажешь». Я посмотрела на его запястье тонкая красная линия, почти исчезла.

– Пойду, – ответила. – Но по-моему.

– По-твоему, в рамках оговореного, – кивнул он.

– И ещё: если ваши ботинки снова начнут цитировать, я не виновата. Это их личная инициатива.

– Тогда я выкуплю томик Беранже и будем читать им на ночь, – сказал он сухо – и ушёл в сторону холла.

Я усмехнулась. Взяла договор у Фомы, быстро пробежалась глазами – подписи, печати, кристаллы. Аванс блеснул на счёте золотом. Я поставила подпись, опустила перо, и в ту же секунду портал в холле снова зарычал.

Сердце у меня упало и поднялось. Я рванула в зал – и увидела, как арка сводит зубы, стягивается, а по её стеклянной коже бегут трещины. Холод внутри потемнел – и хлынул. Второй раз за утро тварь прыгнула не думая, и второй раз меня накрыла чёрная тень.

– Стой, – сказал он.

Я швырнула соль в пасть холоду. Лорд поднял левую ладонь, черканул по воздуху знаком – тонкая линия огня вспыхнула и ушла внутрь, как игла. Тварь захрипела и рассыпалась. Пол побелел от инея. От его ладони пошёл пар.

– Теперь… всё таки бальзам, – сказала я тихо.

Он посмотрел вниз очень медленно. Наши взгляды столкнулись посередине, и в этой точке мне вдруг показалось, что весь магуправ разом исчез.

– Потом, – повторил он. – Сначала – Пограничье.

Фома кашлянул где-то сбоку и деликатно протянул мне плащ.

– Госпожа Ива, – сказал он, так и не появляясь полностью, – в дороге сквозняк. И… поздравляю с авансом.

– Спасибо, Фома, – я накинула плащ и сжала флакон соли сильнее. – Пойдём, лорд. Пока ваши двери не передумали нас выпускать.

Двери хихикнули. Мы шагнули к арке. Я почувствовала, как шероховатая кожа его перчатки едва касается тыльной стороны моей кисти.

Арка дёрнулась, как плёнка воды под пальцем. Холод со свистом втянулся внутрь. Мы шагнули, и мир треснул.

Глава 2

Замок Вельст вырос из тумана так, будто его вырезали из самой ночи. Башни как гвозди в небе, крыши тёмная чешуя; окна словно узкие глаза, следящие за всеми. Запах – мокрый камень, хвоя и тонкая нить холодного железа, которая тянется от ворот к самому сердцу двора.

– Люблю приветливые места, – сказала я, сжимая ремень сумки. – Здесь так… радостно, что хочется немедленно устроить побег.

– Радость у нас лежит в сейфе, – отозвался Кэрн ровно. – Доставать по надобности и с подписью.

Ворота закрылись за спиной. По двору прошёл ветер, сухая трава пригнулась, а маленькие лохматые ели у стены зашуршали иглами, будто тихо переговаривались.

Первым нас встретил звон, из воздуха выдвинулся Фома: полупрозрачный, подтянутый, в жилете и с пресс-папье.

– Господин, ваша тьма, – пропел он тоном утреннего отчёта, – лазарет готов, договор распечатан, аванс посчитан. – И ко мне: – Госпожа Ива, добро пожаловать в Вельст. Сначала – медосмотр. Регламент замка, пункт 3.1.2 «Посетители и подрядчики». Не волнуйтесь, кровь сдавать не нужно. Только температуру, пульс и психическую устойчивость.

– Я была психически устойчива до первой вашего появления, – ответила я. – Но давайте ваш регламент. Чем раньше пройдём это, тем раньше я доберусь до других дел.

– В лазарет, – коротко сказал Кэрн. – Идём.

Мы прошли через огромный зал – гобелены с драконами, которые то ли улетели, то ли собирали чемоданы, камин, глубиной с мою прежнюю квартиру, холодный, как экзамен по аритмантии. Пол блестел. Под сводом висели кристаллы света – тусклые, экономят, значит.

– Кто у вас домовой? – спросила я на ходу. – Судя по лоску, фанат чистоты.

– У нас привидение-интендант, – отозвался Фома гордо. – И ещё два духа-подмастерья. Домовых не держим: они эмоциональны и любят пироги, а пирогов по смете мало.

Лазарет оказался комнатой с белёным потолком, стеллажами с баночками и старинным столом. Запах – спиртовая настойка, лаванда, сушёная малина.

– Садитесь, – Фома раскрыл журнал, и перо само запрыгало. – Имя, возраст, склонность к панике?

– Ива. Двадцать… достаточно. Склонность к панике – выборочно, при виде темных лордов и их домовых призраков.

– Прекрасно, – кивнул Фома и подвинул ко мне кружку. – Чай от головокружения. Сахар – две ложки, мед – пол. Кэрн, будьте добры, приложите палец к кристаллу.

Кэрн молча приложил. Кристалл вспыхнул, по его граням побежали синие трещинки. Фома удовлетворённо кивнул:

– Совместимость энергетик высока. Система признаёт гостю «домашний доступ» уровня два – «кухня/коридор/камин под надзором». Поздравляю, госпожа Ива, вас не съест лестница.

– Какая лестница? – спросила я с чаем в руке.

– Северная, – сказал Кэрн. – Она не любит, когда по ней бегают.

– Я не бегаю, – сказала я и вернула кружку на блюдце. – Что дальше?

– Договор с лордом, – Фома вдруг стал почти счастливым. – О, договор… – Он щёлкнул пальцами, и на стол лёг пергамент.

Прекрасный, гладкий, с краями, обожжёнными «для вида», и крохотной подложкой гемма-печатей.

– Печатаю кроваво-красными чернилами чисто для красоты, не волнуйтесь. Кровь не использую, только сок граната и немного барбариса.

– Барбариса? – переспросила я.

– Лучше впитывается, – пояснил Фома и повёл пером.

Буквы ложились жирные, готические, иногда вздрагивали и расправлялись, будто выпрямляли плечи.

– Итак. «Подрядчик – Ива, ведьма-расколдовательница, обязуется…» – он приподнял бровь, – «штопать трещины реальности, латать утечки холода, приводить в чувство очаги». Пункт оплаты дублируется – вот здесь.

– Аванс, – сказала я, не садясь ближе. – Прямо сейчас на руки. И – вдобавок – надбавка за работу в Пограничье. Пункт о рисках и страховке. И пункт о личных границах. «Никаких касаний без явного согласия».

Кэрн стоял у окна и казался вырезанным из скалы. На мгновение, при слове «касания», его взгляд сдвинулся на меня – едва, едва. И снова – окно, лес, туман.

– Согласовано, – сказал он спокойно. – Фома, добавь. Надбавка – двадцать процентов. Страховка – полная. Границы – прописать.

Перья заскрипели в унисон. Чернила на последней строке блеснули.

– Медосмотр пройден, договор почти готов, – Фома щёлкнул. С потолка медленно спустился штамп. – Теперь – правила замка. Госпожа Ива, прошу внимать.

Я откинулась на спинку стула так, чтобы не выглядеть прилежной ученицей.

– Первое, – начал Кэрн. – Ты – гость. Но с момента подписи договора – часть дома. Дом будет тебя слушать. В ответ ты слушаешь дом.

– Записала, – сказала я.

– Второе. Пограничье. – Он повернулся, опершись ладонью о край стола. Перчатки сняты, пальцы длинные, без украшений, на костяшках тонкие белые шрамы, «как от верёвки», подумала я. – Не лезь одна. Говори, если холод лезет под кожу. Третье. – Он задержал взгляд у меня на ключице. – Никаких касаний без явного согласия. Это твоё условие – и моё тоже. В бою – другое. В быту – так.

Я кивнула.

– Четвёртое. – В голосе его появилась тень иронии. – Если кухонная утварь начнёт петь – это твоя зона ответственности. Пение кастрюль раздражает меня больше, чем визит комиссии.

– Негодяй, – сказала я беззлобно.

Мы обменялись короткими взглядами.

– По оплате, – напомнила я, вытягивая руку к Фоме. – Аванс вперед. Кристальный перевод.

– Уже, – Фома хлопнул ладонями. – Вам пришло уведомление?

Кристалл в моей сумке тёпло толкнул в бок. «Поступление средств: Вельст, Хранитель».

– Пришло, – подтвердил я. – И вот теперь мы можем подписывать дополнительный договор.

– Нож, – сказал Кэрн.

– Кровью не расписываемся, – отрезала я, бровь вверх.

– Пером и чернилами, – поправил он, – но нож, чтобы отрезать последний лишний хвост договора. Он раздражает Фому эстетически.

– Это правда, – вздохнул Фома и пододвинул ко мне перо «под палец». – Подпись вот здесь, здесь и вон там. И ещё на обратной. И на приложении. И на добавлении к приложению. И на…

– Фома, – сказал Кэрн.

– И на последней, – смирился Фома.

Я взяла перо, по пальцам побежала дрожь, чернила ложились ровно, строчка к строчке.

– Приложение: «Правила взаимодействия с домом» – согласна, – пробормотала я. – Пункт «Безопасность»: согласна. «Компенсация аптечки»: согласна. «Никаких личных касаний»: согласна и настаиваю. – Я ещё раз провела глазами по строкам и перевернула пергамент, чтобы поставить последнюю подпись.

И вот тут, на обороте шла тонкая строчка:

«Подрядчик, получающий доступ к Пограничью, обязуется сопровождать хранителя на публичных раутах, выполняя роль невесты на срок действия договора, со всеми этикетными вытекающими (кроме брачных).»

Я моргнула. И ещё раз. И ещё.

– Стоп. Это что?

Фома кашлянул.

– Мелкий шрифт, – сообщил он. – Пункт 7.2.1. «Социальный фасад хранителя в период повышенных рисков». Стандартная, уважаемая нами формулировка. Этикетные вытекающие – это правильная осанка, медленный танец, улыбка, наличие перчаток и отсутствие скандалов. Брачных вытекающих нет, мы не звери.

– «Роль невесты», – повторила я ровно. В замке что-то тихо щёлкнуло. – Вы забыли упомянуть это в «правилах замка», ваша тьма.

Кэрн не отвёл взгляда.

– Я не забыл, – сказал он. – Я ждал, что ты увидишь это сама.

– Невеста по договору, – проговорила я и положила перо. – Мне для этой роли вообще-то не хватает платья, терпения и толстой кожи.

– Платье – решаемо, – спокойно. – Терпение – тоже. Я не просил подстраиваться. Я просил – прикрыть. Месяц.

Я посмотрела на перо, на мелкий шрифт, на собственную подпись за два миллиметра от той строки, которая пахла «сложностями».

– Если хоть один пункт «этикетных вытекающих» подразумевает целоваться, – сказала я, не мигая, – я переверну ваш замок и устрою революцию кастрюль.

– Целоваться – не пункт этикета, – скользнула тень улыбки. – Это пункт… по желанию.

Фома театрально откашлялся, перо подпрыгнуло, обозначая пустой квадратик «согласна/не согласна».

– Ну что, госпожа Ива, – протянул он, – ставим галочку? Или пишем «приложение к приложению, где приложение отменяется приложением»?

Я посмотрела на квадратик.

– Галочку, – сказала я. – Но рядом приписать: «без поцелуев». И ещё: «я выбираю перчатки сама».

– Принято, – кивнул Фома и вывел пунктик – крошечное сердечко, перечёркнутое тонкой линией.

– Тогда – добро пожаловать в Вельст, – сказал Кэрн.

Его голос был всё такой же ровный.

Я поставила подпись. Клякса барбариса лёгким румянцем расползлась по букве «И». И в этот момент далеко в глубине замка что-то шевельнулось – протянуло к нам тонкую ледяную руку. Пограничье. Опять.

– В путь через два часа, – сказал Кэрн. – Посмотришь очаги, выберешь, что брать. Фома, проводи её в жилую.

– О, конечно, – оживилось привидение.