Константин Федотов "Дембель неизбежен Том 3."

Пока я ковырялся в шкафах, сам не заметил как в каптерку вошел старшина.

– Здорова Ромео! – нахмурившись, поздоровался он со мной.

– Здравия желаю, товарищ старшина! – вздрогнув от неожиданности, поздоровался я с прапором, развернувшись в его сторону. – А почему Ромео? – неуверенно уточнил я, хотя и так понимал к чему идет упоминание данного имени.

– А сам как думаешь? – ухмыльнувшись, спросил он у меня.

– Никак не думаю, мне не положено. – попытался отшутиться я.

– И часто ты у меня в самоходы бегаешь? – прямо спросил у меня прапор.

– С чего вы взяли? – все же попытался я быть валенком до последнего.

– Ты горбатого мне не лепи! Я тебя лично вчера видел, около киоска, зашел сигарет себе купить. А там ты стоишь с барышней какой-то! Я хоть и старый, но зрение у меня еще хорошее! – надавил он на меня.

– Виноват, это был первый и последний раз. – искренне сказал я.

– Бросила тебя, да? – как-то по-доброму спросил он у меня.

– Ну да. – согласно кивнув ответил я.

– А ничего такая, красивая. – добавил прапор.

– Что есть, то есть, но дурная.

– Ладно, как говорится, не за то отец сына порол, что тот воровал, а за то, что попался. Так вот, ты попался Семенов, причем с поличным! И дабы тебе дурные мысли в голову не лезли из-за той симпатичной барышни, я буду тебя карать, причем жестко и мучительно! – ухмыльнувшись, сказал прапор.

Глава 5

Мой главный страх о том, что старшина доложит о происшествии начальству, и меня за это лишат звания, к большой радости не сбылся. Вся эта ситуация осталась между нами, но наказание не заставило себя долго ждать. Меня в этот же день отправили на склад, где хранились противогазы и ОЗК, в помощь для проведения инвентаризации.

Сначала я даже с облегчением выдохнул, подумаешь, буду считать противогазы и защитные комплекты, только все оказалось не так просто. Начальница склада в звании прапорщика негодовала из-за проверки, но провести ее было нужно. А еще она на дух не переносила солдат-срочников, уж не знаю, чем эта неприязнь вызвана, может обидел ее кто-то или еще что. Но она, словно надзиратель, высокомерно смотрела на меня сверху вниз, сидя за небольшим столиком с журналом в руках, и заставляла меня доставать с полок тяжелые ящики с защитными костюмами, что были аккуратно уложены в тряпичные чехлы, и разворачивать их, а потом сворачивать обратно. Дело это не быстрое, а еще в помещении склада весьма прохладно, от чего ОЗК теряет свою эластичность и сворачивать его не так уж и просто. А если его плохо свернуть, то его чехол не застегнется. Я, разумеется, попытался халтурить и сворачивал плащи на скорую руку, так, лишь бы было, но моя надзирательница ждала до последнего и, когда я было убирал сложенный комплект в ящик, подавала команду, чтобы я все переделывал.

Неделю я только и делал, что все время с девяти утра до шести вечера проводил на складе, перебирая разные резиновые изделия и ящики с измерительной аппаратурой. Тальк, которым были просыпаны ОЗК, уже просто не оттирался от моей формы, и я постоянно ходил весь белый, словно моль. Моя спина болела, а на руках были мозоли, но я знал, за что мне такое наказание, и молча отрабатывал его, без жалоб старшине.

Очередная неделя проскочила незаметно, оставив ровную полосочку отверстий в моем календарике. Я даже и представить себе не мог, что уже буду забывать пробивать в нем отверстия, хотя раньше перед каждым отбоем с радостью закрывал прожитый день.

Без Казакова в казарме стало даже уютнее, а еще вчера домой проводили последнего дембеля, и наш призыв теперь полностью вошел в права старших. Каждый коротал свободное время как мог, кто-то не вылезал из дежурки, кто-то сидел в ленинской комнате и смотрел телевизор или же ковырялся в телефоне. Тут кто на что горазд, не обходилось и без приколов над молодежью, без этого у нас, разумеется, никуда.

Закончив со своим наказанием, я искренне попросился у старшины в увольнение, и он даже отпустил, но через полчаса отменил его, так как завтра прибывает вторая волна пополнения, и я, разумеется, буду их принимать и вводить в курс дела, что тут да как. Ведь завтра воскресенье, и почти никого на своих местах не будет. Мне же ничего не оставалось, кроме как принять свою судьбу, хотел погоны, вот тебе и расплата.

С утра после завтрака радостные солдатики с увольнительными в руках стояли около каптерки в ожидании, чтобы я выдал им гражданскую одежду. Гражданка была, конечно, не у всех, часть различных предметов одежды оставалась от предыдущих призывов, и можно было бы собрать вполне неплохой лук, но тут, как говорится, кто успел, тот и съел. По форме ходить в увольнение не возбранялось, но советовали все же гражданку. Хоть и нечасто, но по городу катаются патрули из комендатуры, и бойца могут принять за что угодно, хоть за курение в неположенном месте или банально за то, что не отдаст воинское приветствие, а это лишняя головная боль для ротного, взводного или старшины. Выдав всем вещи, я завалился на пустующую кровать в каптерке и сам не заметил, как задремал, пока размышлял о том, не привезут ли мне еще одного Казакова.

– Семенов! – раздался громкий крик дежурного по части.

Открыв глаза, я взглянул на часы, что висели на стене, и был крайне удивлен, время почти двенадцать дня, а про меня только сейчас вспомнили, даже обидно как-то.

– Иду! – выкрикнул я в ответ и, растерев помятое лицо, застегнул китель и вышел из каптерки.

Дежурным сегодня был капитан Афанасьев, так что я не летел сломя голову, да и он не сильно меня торопил. Оказавшись за дверью, я увидел строй из пятнадцати человек, что смотрели на капитана, стоящего перед строем, и искоса начали поглядывать на меня.

– А я думаю, куда ты пропал! А ты на массу давишь! – хохотнул Афанасьев.

– Виноват, товарищ капитан. – пожав плечами, ответил я.

– В общем, вот! – указал он рукой на строй. – Давай, занимайся, шмон, телефоны и все такое, не маленький уже, разберешься. Если что, зови! – отмахнулся он от меня и ушел в канцелярию.

Согласно кивнув Афанасьеву, я посмотрел в глубь казармы, где столпилась свободная молодежь и радостно разглядывала пополнение.

– Чего встали там? Заняться нечем? – рыкнул я, и всех словно ветром сдуло.

Бойцы смотрели на меня, сжимая в руках сумки и пакеты с едой. Взгляды у всех были слегка ошарашенные, испуганные, растерянные. На лбах у них проступили испарины, все же стояли они в бушлатах и зимних шапках.

– Сумки и пакеты ставим перед собой! Бушлаты снимаем, так же укладываем перед собой, все содержимое из карманов складываем в шапку и показываем мне. Что-то прятать не советую! – грозно скомандовал я, и народ засуетился.

Почти все начали выполнять приказ, но один парень, что стоял третьим в строю, лишь нагло бросил бушлат перед собой и, нагло улыбаясь, с вызовом смотрел на меня.

– Фамилия, воин! – обратился я к нему.

– В военнике прочитай. – цокнув, ответил он мне.

– Ты че, #ля? Юноша, ты перегрелся что ли? Я сейчас быстро твой пыл остужу! – пригрозил я.

– Филя, сука! Ты опять за свое! – прошипел боец, что стоял с ним по соседству.

– Товарищ солдат, а позвольте-ка поинтересоваться, в связи с чем бунт на корабле? – удивленным тоном спросил я.

– Да все просто, я не признаю ваших армейских понятий, дух, дед, мне насрать! И что за шмон вообще? И кто ты такой, чтобы я тебя вообще слушался? Мы в армии или на зоне? – фыркнул он таким тоном, словно делает мне одолжение.

– Твою-то мать, походу Казаков номер два подъехал. – хохотнул Артем, что стоял сейчас дежурным по роте.

От услышанного мне чуть не поплохело, действительно, интересного индивида занесло в наши края. А на лицах прибывших солдат я увидел грусть и тоску, видимо, этот индивид подобное исполняет не первый раз. Однако глаза бойца Фили что-то начали бегать, а ручки подрагивать. Уж не знаю, чего он тут хотел добиться, но духа у него для этого не хватает.

– Итак, боец! Первое, посмотри на мои погоны, и это будет тебе ответом, почему ты должен меня слушаться. Второе, шмон нужен для того, чтобы ты сюда не пронес никакой запрещенки. А именно: алкоголь, наркотики и колюще-режущие предметы, а то еще вскроешься ночью, после того как будешь лично мной от#изжен! Намек понятен? – встав в шаге от него, злобно прошипел я.

– Вы не имеете права, это называется неуставные взаимоотношения! – дрожащим голоском пропищал он.

– Почему это? – возмущенно ответил я. – Завтра у нас согласно учебному плану будет тренировка по рукопашному бою, где я буду учить тебя отражать удары при нападении. Тут уж, извини, без синяков не обойтись, все же я учить тебя буду, а не бить, так что не обессудь, мы все-таки в армии, а не на зоне. – хохотнув, ответил я.

От моих слов парня проняло. Хоть на самом деле никаких занятий по рукопашному бою у нас тут отродясь не было. Просто я подобное слышал в разговоре контрактников, так в далекие девяностые можно было легально кого-то отлупить.

– Виноват, товарищ младший сержант! Такого больше не повторится, извините, пожалуйста! – вдруг выдал Филя и, сняв с себя шапку, начал быстро складывать в нее содержимое карманов.

Выкинув кучу скарба прямо на взлетку, я проверил все, чего там накидали в шапки новобранцы. Затем пришлось лично проверить каждого на предмет спрятанных в форме вещей, и не зря. Так я конфисковал два мобильника и складной нож-бабочку. Затем проверил, чего там у них в сумках, по сути ничего полезного, в основном запасы еды.

После проверки я провел краткий инструктаж на тему, кто я такой, куда они попали. Показал им казарму, куда вешать вещи, каждому выделил кровать и тумбочку и отправил в ленинскую комнату для того, чтобы они подъели свои запасы пищи и позвонили родным. Параллельно с этим Тема собрал со всех данные, записал их в книгу вечерней поверки, а после мы с ним пошли пить чай в каптерку.

– А чаек-то пустоват. – заявил друг, глядя на пачку пряников, что была наполовину пуста.

– Сходи, молодых тряхни, у них еды там полно. – предложил ему я, откусив за раз половину подсохшего пряника.

– А что сразу я, сам не можешь, что ли? – недовольным тоном спросил он.

– Неа, я за полгода на Кельма насмотрелся, все время было противно, как он еду со всех трясет. Не хочу быть похожим на него. – пояснил я.

– Базаришь, у меня этот человек со словом голод и наглость до самой смерти ассоциироваться будет. – согласно кивнул он.

– Захотят задобрить, сами чего-нибудь принесут, а нет так нет, злее будем. – улыбнувшись ответил я, и тут в дверь постучали.

– Товарищ младший сержант! Разрешите войти, рядовой Серов! – раздался голос в приоткрытую дверь.

– Ну входи, рядовой Серов. – удивившись ответил я.

Дверь открылась, и к нам подошел новенький парень, держа в руке пакет.

– О как! На ловца и зверь бежит. – потирая ладони сказал Тема.

– Что принес? – спросил я у бойца.

– Ну это от нас, как бы от нашего стола к вашему. – помявшись ответил он и поставил пакет на стол.

– Спасибо, молодцы, не зажались для дедушек. – сказал Тема, заглянув в пакет.

– Спасибо вам. – добавил я. – Можешь идти.

– Товарищ младший сержант, разрешите вопрос? – обратился ко мне Серов.

– Спрашивай. – согласно кивнул я.

– А правда, что вы из Новосибирска? – с надеждой в голосе спросил он.

– Можно и так сказать, а что такое?

– Я просто тоже из Новосибирска, вот земляки получается. – улыбнувшись ответил он.

– О как! Ну привет, земляк. – радостно ответил я и начал всматриваться в лицо парня, и оно показалось мне подозрительно знакомым. – Слушай, земеля, а мы с тобой раньше не пересекались, больно фейс у тебя знакомый. Я сначала думал показалось, а сейчас смотрю, как будто бы я тебя где-то видел. – задумчиво сказал я, глядя на него.

– Не помню, может и пересекались где-то. А вы с какого района? – уточнил он у меня.

– А тебя случайно не Руслан зовут? – уточнил я у парня.

– Так точно, Руслан! – обрадовавшись ответил он. Видимо решил, раз сержант его земляк, то жизнь у него наладится.

– А у тебя есть девушка Марина? – продолжал спрашивать я.

– Так точно, а откуда вы знаете? – выпучив глаза от удивления спросил он.

– Твою мать! – расхохотался я в голос. – Тема, брат, ты эту историю внукам рассказывать будешь! – смеясь до слез, кое-как выдавил я из себя.

– Что такое, братан? Я не понимаю тебя. Какую историю? – заинтригованно спросил он.

– Ха-ха-ха-ха, сейчас! Дай мне минуту! Ха-ха-ха-ха! Сука, кому скажи, не поверят! Бывает же такое! – кое-как сказал я, заливаясь хохотом до такой степени, что аж живот заболел.

– Да хорош ржать уже! Чего там? – недоумевая, пытался услышать от меня историю Артем.

– Ой! Жесть! – вытирая слезы сказал я. – Короче, это значит Русланчик из Новосибирска. – указал я пальцем на салагу.

– Ну, это я и так уже понял. – разведя руки в стороны ответил Артем.

– Так вот я все думаю, где я эту морду-то видел. Да и фамилия с именем мне почему-то знакома.

– Сокращай свою речь до смысла! – нетерпеливо залепетал мой друг.

– Короче, этот юноша мою Маринку увел, я тебе рассказывал. Помнишь, тогда в беседке, когда мне Горшков под горячую руку-то попался. – едва сдерживая смех пояснил я. А вот Серов в этот момент как-то побледнел.

– Да ну на хрен? – восхищенно ответил Артем. – Ты серьезно у него девчонку отбил? – перевел он свой взгляд на Руслана.

– Нннее! Ттам ннне так все было! – начал морозиться он.

– Я не знаю, что забавнее, тот факт, что ты тут стоишь передо мной или то, что она не дождалась одного, нашла второго и он, сука, тоже в армию ушел! – опять засмеялся я.

– Эх, судьба-злодейка! – рассмеялся со мной Артем. – Ты это, Русланчик, дуй отсюда, пока цел, и соболезную тебе. – В армии, как говорится, земляка разъе#ать, все равно, что дома побывать! Чувствую, Димон с твоей помощью себе путевку на родину выпишет. – сквозь смех сказал он, и парень, озираясь назад, быстро вышел из каптерки, под наш дружный хохот.

– Степану расскажу, он обделается от смеха! – добавил Артем.

Мы посидели, посмеялись над сложившейся ситуацией, после чего Артем на полном серьезе у меня спросил:

– А что ты с ним делать теперь будешь? Все же девчонку у солдата увел, некрасиво поступил.

– Да ничего, посмотрим, как служить будет. – пожав плечами, ответил я. – Я бы, может, и дал бы ему по морде, но знаешь, наплачется потом начальству или в комитет солдатских матерей позвонит. На хрен его, но пока я тут, легкой службы ему не видать, это факт. – поразмыслив, ответил я и щелкнул по кнопке чайника.

– Это правильно, а то я побоялся, что ты гнобить его начнешь, хотя, если по-пацански, имеешь на это полное право. – высказал свое мнение Артем.

– Сам знаешь, если мы тут по-пацански жить начнем, то быстро уедем в места не столь отдаленные, как пара наших старших товарищей. – ответил я, вспомнив парочку наших дедов.

– Вот это мне в тебе и нравится, вроде весь такой борзый, но, сука, расчетливый и умный. – согласился Артем.

Вечером казарма гудела, все парни вернулись из увольнений, притащив с собой добытое из магазинов. Из спортивного кубрика на всю катушку играла музыка. В ленинской комнате парни радостно поедали вкусности, которыми новички щедро поделились с остальными, и все были рады. Все же воскресенье – день крайне хороший, но как только стукнет двенадцать, карета превратится в тыкву и воскресенье сменится понедельником – командирским днем, а это уже совсем не весело.

Понедельник начинался как обычно, ночью пошел снег, и все сразу после подъема отправились на расчистку территории. С учетом того, что к нам прибыло пополнение, работа пошла намного веселее и, главное, быстрее. Новички пытались быстро подключиться к работе и шустро бегали со скребками и лопатами.

Мы с пацанами смеялись с того, как Ворошилов ровнял кантики на сугробе, а один новенький боец по фамилии Угольков, который ростом дай бог будет метр шестьдесят, постоянно подбегал к сугробу и пытался закинуть снег на самый верх, но из-за маленького роста ему это не удавалось, и он ударял лопатой по углу кантика, тем самым ломая его. На что Ворошилов недовольно фыркал и переделывал свою работу снова и снова.

– Мелкий, завязывай мне кантик портить! – недовольно пробасил он, впадая в бешенство.