Киран шагнул ко мне. Его тень накрыла меня, отрезая от остального зала. Он протянул руку и сжал мою ладонь с такой силой, что я поморщилась, но промолчала. Он смотрел на камень, и в его глазах отражался зловещий красный свет. Казалось, он даже не дышал.
– Уведите её в покои, – наконец произнёс он, не отпуская моей руки. – Рорик!
Один из воинов, седовласый ветеран с лицом, испещрённым шрамами, шагнул вперёд.
– Да, милорд.
– Проводишь леди Леону в её комнату. Ты и четверо твоих людей. Останетесь у её дверей. Никто, слышишь меня, Рорик? Никто не войдёт и не выйдет без моего прямого приказа. Даже эта девчонка, – он кивнул в сторону Эйлы, которая забилась в угол помоста, белая как полотно.
– Будет исполнено, милорд, – Рорик склонил голову.
Только тогда Киран отпустил мою руку, повернулся ко мне, и впервые за эти несколько минут наши глаза встретились. В его взгляде больше не было ярости, только что-то тёмное, глубокое и непроницаемое, как горное озеро.
– Иди, – приказал он.
Я поднялась. Ноги держали меня с трудом, но я заставила себя выпрямить спину. Я не произнесла ни слова. Мой сарказм, моя дерзость утонули в ледяной волне осознания того, что я только что избежала смерти. Я окинула зал последним взглядом. Теперь все смотрели на меня, но в их глазах больше не было ненависти или презрения. Был страх.
Рорик и его люди окружили меня плотным кольцом. Эйла, дрожа, последовала за нами. Когда мы шли через опустевший зал и по гулким коридорам, слуги и стражники шарахались от нас, прижимаясь к стенам. Путь в мои покои, который утром казался мне дорогой позора, теперь был путём королевы, окружённой почётным караулом. Но я знала, что это не почёт. Это была клетка, стены которой только что стали толще и выше.
Дверь в покои захлопнулась за мной с глухим стуком. Рорик и его люди остались снаружи. Я услышала, как тяжёлый засов скрежетнул, запирая меня изнутри. Эйла тут же бросилась ко мне, её лицо было мокрым от слёз.
– Госпожа! О боги, госпожа! – она схватила мою руку, но отдёрнула её, испугавшись красного свечения кольца. – Вы… вы в порядке?
– Я жива, Эйла, – тихо ответила я. Голос вдруг стал чужим. Я подошла к кувшину с водой, стоявшему на столике, и плеснула себе в лицо. Холодная вода привела меня в чувство. Дрожь, которую я сдерживала всё это время, наконец пробилась наружу, и я опёрлась руками о стол, чтобы не упасть.
Кольцо всё ещё слабо светилось. Я смотрела на него, как заворожённая. Этот невзрачный кусок металла и камня, который я считала очередным символом своего рабства, спас мне жизнь. Киран спас мне жизнь. Он дал мне его. Зачем? Ответ был очевиден и унизителен. «Я намерен получить наследника, и для этого мне нужна живая и здоровая жена». Не я. Ему была нужна не я, а моя способность выносить его ребёнка.
Я провела в своих покоях несколько часов, которые показались вечностью. Эйла, немного успокоившись, молча сидела в углу, боясь нарушить тишину. Я мерила шагами комнату, от окна к камину и обратно. Адреналин отступил, оставив после себя звенящую пустоту и холодную ясную мысль: мой отец не мог не знать о кольце. Он знал о древнем договоре, он знал, что Магвайры обязаны дать своей госпоже защиту от яда, и он знал, что в замке врага меня могут попытаться убить. Он отправил меня сюда, зная обо всём этом. Была ли моя возможная смерть частью его плана? Стать мученицей, чья гибель разожжёт войну, в которой он надеялся победить? Эта мысль была омерзительнее любого яда.
Дверь открылась без стука. На пороге стоял Киран, он был один. За его спиной я увидела суровое лицо Рорика. Мой муж вошёл и закрыл за собой дверь, отрезая нас от остального мира. Он выглядел уставшим, а на его чёрном дублете появились тёмные пятна – я не сразу поняла, что это кровь.
– Виночерпий заговорил, – сказал он без предисловий. Его голос был ровным, безэмоциональным. Он подошёл к камину и протянул руки к огню, словно замёрз. – Как и двое других, кто расставлял посуду. В твоём кубке был яд.
– Кто за этим стоит? – спросила я.
– Они не знают. Или слишком боятся сказать, – он повернулся ко мне. В свете камина его глаза казались почти чёрными. – Они клянутся, что получили приказ от человека в плаще, чьё лицо было скрыто. Он заплатил им золотом. Твоим золотом, Леона. Монеты чеканки твоего отца.
– Это ложь! Провокация!
– Возможно, – спокойно согласился он. – А возможно, и нет. Твой отец не остановится ни перед чем, чтобы вернуть себе рудники. Спровоцировать войну, выставив меня убийцей собственной жены, вполне в его стиле.
– Или это кто-то из ваших людей, кто ненавидит меня и мой род! – возразила я, делая шаг к нему. – Кто-то, кто хочет, чтобы война продолжалась! Кто-то, кто не хочет, чтобы у вас был наследник от дочери врага!
– Эту версию я тоже рассматриваю, – он не отводил взгляда. – Поэтому виночерпий, повар и стражник больше никому ничего не расскажут. Их повесили на крепостной стене час назад.
От его слов по спине пробежал холодок. Он был безжалостен, но эта безжалостность сейчас была направлена на защиту его интересов, а значит, и на мою.
– И это всё? Вы просто убили исполнителей и на этом успокоились? – с горечью спросила я.
– Я не успокоился, – он шагнул ко мне, сокращая расстояние между нами. – Я разослал гонцов. Я переверну каждый камень в этом замке и за его пределами, пока не найду того, кто отдал приказ. Можешь в этом не сомневаться.
Он остановился так близко, что я снова ощутила этот тревожащий запах дыма, кожи и чего-то ещё – запах силы.
– Ты сегодня проявила мужество, – неожиданно сказал он. Голос его был тихим, почти интимным, – и ум. Твои слова… они были как удар кинжалом. Точны и болезненны.
– Я лишь сказала правду, – прошептала я. – Ваша драгоценная «кобыла для выведения потомства» едва не сдохла в вашем же стойле.
Его рука взметнулась, и я отшатнулась, думая, что он меня ударит. Но он лишь мягко коснулся пальцами моей щеки, его прикосновение обжигало.
– Никогда, – прорычал он, глядя мне в глаза, – никогда больше не называй себя так. Ты – Леона из рода Магвайр, моя жена и мать моего будущего сына. И любой, кто посмеет поднять на тебя руку, будет молить о смерти.
– Ваша забота трогательна, – выплюнула я, отворачиваясь, чтобы скрыть смятение, которое вызвало его прикосновение. – Но она запоздала. Сегодня меня спасло не ваше могущество, а лишь этот кусок металла.
Я подняла руку, на которой всё ещё тлело кольцо. Красный свет почти угас, превратившись в тусклый уголёк.
– Ты права, – согласился он, и в его голосе прозвучала горечь. – Моя вина. Я недооценил ненависть, которую посеял твой отец. Я думал, что стен этого замка и моих людей будет достаточно. Я ошибся.
Он взял мою руку в свою. Его ладонь полностью накрыла мою, и я почувствовала себя беззащитной.
– Это больше не повторится, – сказал он твёрдо. – С этого дня ты не сделаешь ни шагу без Рорика. Он будет твоей тенью. Он один из самых верных мне людей. Он отвечал за мою безопасность, когда я был ещё мальчишкой, а теперь будет отвечать за твою.
– Ещё один тюремщик, – безрадостно усмехнулась я.
– Охранник, – поправил он. – Есть разница. Тюремщик держит тебя взаперти. Охранник защищает твою жизнь, даже ценой своей.
Он поднёс мою руку к своим губам и коснулся кольца лёгким поцелуем. Не моей кожи, а холодного металла. От этого жеста по всему телу пробежала дрожь, не имеющая ничего общего со страхом.
– Договор должен быть исполнен, Леона, – прошептал он, и его горячее дыхание коснулось моих пальцев. – Во что бы то ни стало.
С этими словами он отпустил меня, повернулся и вышел, оставив меня одну в тишине комнаты. Я смотрела ему вслед, чувствуя на щеке фантомное прикосновение его пальцев, а на руке – тепло его губ.
Я осталась одна, но что-то изменилось. Воздух больше не казался таким удушающим. Попытка убийства, как ни странно, не сломила меня. Наоборот, она сорвала с моих глаз пелену наивной надежды на побег. Моя война была не за стенами этого замка, она была здесь, внутри. И враг был не только снаружи, но и, возможно, среди тех, кого я считала своими.
Глава 5
Дни, последовавшие за попыткой отравления, превратились в недели, сплетаясь в тугой узел из страха, подозрительности и странного, тревожащего спокойствия. Моя комната стала моей крепостью и моей тюрьмой одновременно. За дверью теперь круглосуточно дежурил Рорик и его люди. Я была самой охраняемой женщиной в Северных землях, и эта охрана давила на меня не меньше, чем враждебность слуг до этого.
В эти долгие, тягучие дни, когда единственным развлечением было смотреть в окно на заснеженные горы, ко мне стали всё чаще возвращаться воспоминания. Не те, что принадлежали этому телу, этой жизни, а мои собственные, настоящие. Елены из небольшого города, девушки, которая любила играть с друзьями в бильярд, девушки, у которой была мечта отправиться в кругосветное путешествие, девушки, что переходила дорогу и увидела несущийся на неё автомобиль…
Последнее, что я помнила из той жизни, ослепляющие фары, визг тормозов и странное, почти философское спокойствие. Значит, всё. Вот так глупо и обыденно заканчивается моя жизнь. А потом наступила темнота.
Очнулась я внезапно, словно от удара. Секунда непонимания, а потом пришло осознание, что я задыхаюсь. Что-то тяжёлое навалилось сверху, грудь сдавило словно железным обручем и было трудно дышать. Я начала отбиваться, выворачиваться из-под тяжести, царапать всё, до чего могла дотянуться.
И тяжесть вдруг исчезла, а я судорожно втянула воздух. Но в тот же миг раздался истошный женский крик, а следом прозвучал грубый мужской голос: «Разберись с ней!»
Рывком сев, тяжело дыша, я попыталась подняться, но мир перед глазами поплыл. Сильные руки меня придержали, и чей-то голос заботливо проговорил: «Госпожа! Вам нельзя вставать. Выпейте», и к губам поднесли кружку с водой.
Только через два дня, когда боль утихла, а мысли прояснились, я поняла всю нереальность происходящего. Елены больше не существовало. Теперь я была Леоной из рода Доэрти, выданной замуж за своего исконного врага – Кирана Магвайра.
Память этого тела возвращались постепенно. Сначала ощущения: суровое лицо отца, но оно всегда смягчалось, когда он называл меня своим солнышком, вспоминалось, как терпеливо учил меня читать древние книги в своей библиотеке, как обнимал после ночных кошмаров. Запах роз в замковом саду, где мы гуляли вечерами, и он рассказывал мне о долге перед народом. Сладкий вкус мёда, которым меня поили в детстве от кашля, а он сидел рядом и рассказывал сказания о богах и героях. Потом эмоции – любовь к отцу, который, несмотря на политические игры, действительно дорожил мной. И самая сильная из них, въевшаяся в душу – ненависть ко всему, что связано с именем Магвайр.
Первое время я думала, что схожу с ума. В голове смешались две разных жизни, и я не могла понять, что принадлежит мне, а что – Леоне. Я помнила, как варить кофе в турке, но знала и то, как вышивать шёлком по бархату. Понимала, что такое смартфон, и одновременно различала лекарственные травы по одному запаху. Мои руки сами знали, как правильно держать меч, хотя Елена в жизни ничего тяжелее сковородки не поднимала.
Постепенно два потока воспоминаний начали сливаться воедино. Граница между Еленой и Леоной размывалась с каждым днём, и вскоре я уже не могла сказать, где заканчивается одна и начинается другая.
Но какой бы личностью я ни была, реальность оставалась неизменной – я находилась в замке врага, окружённая теми, кто видел во мне угрозу. И главным напоминанием об этом стал мой постоянный страж.
Рорик, седовласый ветеран, стал моей тенью. Он был молчалив и непроницаем, как гранитная скала. Его лицо, покрытое сетью шрамов, не выражало эмоций, но я чувствовала его недоверие. Для него я оставалась дочерью врага, которую нужно охранять только потому, что так приказал господин.
– Сколько человек вы потеряли в войне с моим отцом? – спросила я его однажды.
– Достаточно, чтобы помнить, – ответил он коротко, окинув меня тяжёлым взглядом.
– И теперь вынуждены защищать дочь того, кто их убил.
– Я выполняю приказ лорда, – отрезал он. – Больше ничего.
В его голосе не было ненависти, но и тепла тоже, только суровая солдатская дисциплина. Он проверял мою еду, словно ожидая найти яд в каждом куске хлеба, входил в комнату без разрешения, высматривая угрозы в каждой тени. И я понимала: для него я была не госпожой, которую нужно защитить, а опасным грузом, который нужно доставить в целости.
Мои отношения с Кираном тоже изменились. Он больше не врывался в мои покои с плохо скрываемой яростью. Теперь он приходил почти каждый вечер, после того как заканчивал свои дела, и мы сидели у камина, разделённые неловким молчанием. Он рассказывал о ходе расследования, точнее, о его отсутствии. Заговорщик словно растворился в воздухе, не оставив никаких следов, кроме трёх трупов на стене и горстки золотых монет с гербом моего… её отца.
– Мои гонцы вернулись с границы, – сказал он однажды, глядя в огонь. Его лицо в отсветах пламени казалось уставшим и жёстким. – Твой отец клянётся всеми богами, что не имеет к этому отношения. Он называет это провокацией, призванной очернить его имя.
– И вы ему не верите? – спросила я, с удивлением отметив, что в моём голосе нет яда, только усталый интерес.
– Я не верю никому, кроме себя и, может быть, Рорика, – он перевёл на меня свой тяжёлый взгляд. – Но я верю в факты. А факты таковы, что кто-то в моём замке хочет твоей смерти. И я до сих пор не знаю, кто это.
– Всё просто: все ваши люди хотят моей смерти, – ответила я с горьким смешком, – Полагаю, они решили, что мир будет прочнее без наследника от дочери врага.
– Эту версию я рассматриваю в первую очередь. Поэтому виночерпий, повар и стражник больше никого не отравят.
От его спокойного тона по спине пробежал холодок. Он убил троих, возможно, невиновных, чтобы защитить мою жизнь. Не из любви или жалости, а потому что она была ему нужна.
– Вы боитесь, что ваши вассалы взбунтуются против брака с дочерью Доэрти? – спросила я.
– Боюсь? – он усмехнулся, но без веселья. – Я знаю, что они недовольны. Половина считает тебя шпионкой, другая – слабым звеном, которое враги могут использовать против меня. Но бунтовать они не посмеют. Пока.
В его словах слышалась усталость человека, которому приходится постоянно держать оборону. Не только от внешних врагов, но и от собственных людей.
Иногда, оставшись одна, я думала: а что, если всё это – лихорадочный бред умирающего разума? Слишком много странностей, слишком много невозможного. Но боль была реальной. Холод камня, запах дыма, вкус незнакомой еды – всё это ощущалось слишком живо для галлюцинации.
В один из вечеров Киран принёс книгу – сборник северных легенд в потёртом кожаном переплёте.
– Рорик сказал, что ты скучаешь, – бросил он, кладя книгу на стол. – Может, это поможет не сойти с ума в четырёх стенах.
Я была ошеломлена. Этот жест был настолько неожиданным, настолько… человечным, что я не нашлась с ответом. Я просто кивнула, и когда он ушёл, долго смотрела на книгу, не решаясь её открыть. Было ли это проявлением заботы? Или очередной манипуляцией, тонким ходом в его игре, цель которой – сломить моё сопротивление и получить послушную жену и наследника?
Я начала осторожно расспрашивать Эйлу о жизни замка, о его обитателях, о самом Киране. Моя верная служанка стала моими глазами и ушами. Она рассказывала о вассалах, о слугах, о старой экономке, которая управляла этим каменным муравейником железной рукой. Я узнала, что мать Кирана умерла, когда он был ребёнком, а его отец был суровым и нелюдимым человеком, погибшим в одной из стычек на границе. Киран стал лордом в восемнадцать лет, и с тех пор вся его жизнь была войной – с соседями, с природой, с предателями в собственных рядах.
Эта информация не вызывала во мне сочувствия, но рождала странное, неохотное понимание. Его жестокость и недоверие к миру были выкованы в огне потерь и предательств. И я, теперь дочь его заклятого врага, была для него лишь ещё одной угрозой, которую нужно контролировать.
Однажды утром Киран вошёл ко мне, уже одетый в дорожный плащ.
– Я уезжаю на несколько дней, – сообщил он. – Патруль на южном перевале поймал контрабандиста, который хвастался, что может достать любой яд. Возможно, это след.
Я почувствовала укол тревоги, который тут же задавила.
– Ваше отсутствие меня не огорчит.
Он усмехнулся, но в глазах его не было веселья.
– Я не сомневаюсь. Но слушай меня внимательно, Леона. Не покидай эти комнаты. Не верь никому, кроме Рорика. Не ешь и не пей ничего, что не принесёт Эйла и не проверит он. Поняла?
– Я не глупа, – холодно ответила я.
Он подошёл ко мне вплотную. На мгновение мне показалось, что он хочет повторить тот наш первый, яростный поцелуй. Но он лишь протянул руку и коснулся кольца на моём пальце.
– Береги себя, – прошептал он так тихо, что я едва расслышала. И вышел.
Я осталась одна. И впервые за всё это время тишина в комнате показалась мне не гнетущей, а обнадёживающей. Он уехал. Волк покинул своё логово. И, возможно, это был мой шанс.
Глава 6
С отъездом Кирана замок словно затаил дыхание. Напряжение, висевшее в воздухе подобно грозовой туче, не исчезло, но изменило свою природу. Если раньше оно было острым и колючим, как оголённые клинки, то теперь стало тихим, выжидающим, словно затишье перед бурей. Стены древнего замка, казалось, сжались ещё плотнее, камни потемнели, а коридоры наполнились едва уловимым эхом недоверия и страха.
Для меня же эти первые дни без Кирана стали глотком воздуха, пусть и спёртого, тюремного. Рорик по-прежнему был моей тенью, неотступно следуя за каждым моим шагом, но без незримого присутствия господина даже его бдительность казалась менее гнетущей. Старый воин выполнял свой долг с прежней суровостью, но я замечала, как его взгляд время от времени устремлялся к окнам, высматривая силуэт возвращающегося лорда на дороге.
– Как долго лорд обычно отсутствует в таких поездках? – спросила я Эйлу во второй день, когда мы сидели у камина, а она штопала мою порванную повязку.
– По-разному говорят, госпожа, – ответила она, не поднимая глаз от работы. – Иногда день, иногда неделю. Зависит от того, что он ищет. – Она помолчала, затем добавила тише: – А еще говорят, южные перевалы опасны. Горные разбойники, снежные бури… Многие не возвращаются.
Замок продолжал жить своей размеренной жизнью, но без центральной фигуры лорда эта жизнь словно потеряла фокус. Я наблюдала это из окна своих покоев: стражники ходили по стенам, но их шаги были неспешными; слуги выполняли свои обязанности, но делали это с оглядкой; даже вассалы, собиравшиеся в большом зале на совет, говорили тише обычного.
– Они боятся, – тихо произнесла Эйла, заметив направление моего взгляда. – Без лорда замок словно потерял душу. Все понимают, что если что-то случится с ним…
– Что? – подтолкнула я её.
– Род Магвайров прервётся. У лорда нет братьев, нет детей. Некому будет унаследовать земли, а значит будет война между вассалами за право стать новым лордом.
Я задумалась над её словами. Значит, моя роль в этой игре была ещё важнее, чем я думала. Я была не просто заложницей – я была ключом к будущему этих земель. Наследник от меня закрепил бы власть Кирана и обеспечил бы спокойствие после его смерти.
