– Адам? – удивленно поперхнулся князь.
Мы одновременно открыли глаза. Чего он так кашляет, будто гхаррово копыто целиком проглотил?
– Ада-а-амиан Чейз, – повторила я по слогам для всяких тугоухих демонов.
– Ну… Огхарреть.
– Эй! Это… мое слово.
– Нахватался, – хмыкнул Арт и постучался затылком о песок. – Знаешь, этот Сад вокруг, он похож…
– Мм?
– У нас есть легенда. Ну, больше у них, чем у нас… – туманно поведал Карпов-младший, разглядывая россыпь звезд вокруг местной «не-Цефеи». – У магов свои сказки, у простаков свои, но порой все смешивается в ядреную кучу. Попробуй разгреби.
– Не понимаю тебя, – выдохнула я напряженно.
– У простаков… не-магов… есть легенда про Райский сад, в который можно попасть после смерти. Если ты, конечно, хорошо себя вел при жизни, – он приподнялся на локте и внимательно меня оглядел. – Ты была хорошей девочкой, Маргарита?
– Полагаешь, мы все-таки умерли?
А версия не так уж нелепа. Я задыхалась в озере, нахлебалась, почти потеряла сознание… Или не почти?
– Мог быть такой вариант… если бы…
– Если бы не твое бессмертие? – подсказала я.
– Мдаа… К тому же я точно вел себя плохо, детка, – он криво ухмыльнулся, откровенно гордясь каждым нанесенным увечьем.
С минуту я задумчиво вздыхала. Наверное, в многообразном, великом Веере есть мир, в котором можно застрять «между жизнью и смертью». Но едва ли это он. Мы мокли, мерзли, горели, оставляли следы присутствия… Бестелесные духи так не умеют.
– Кстати… если верить легендам, первые жители Райской чащи ходили без одежды, – на княжеской физиономии опять растянулось что-то ехидное. Улыбкой не назовешь, но близко.
Точно с этим миром что-то не так. Демон – и ухмыляется? Не к добру.
– Вообще? – опешила я.
Вместо ответа Артур подергал меня за край кружева. Дурной знак.
Если в Райских садах такие моды… нам вовсе не обязательно им соответствовать!
– По той легенде… первые люди были наказаны за ослушание… за нарушение какого-то правила… и изгнаны из волшебного сада, – морщась, вспоминал первокровный князь.
– Первые люди? Или первые маги, Арт? – я аж присела.
Дед-хранитель любил повторять, что сказки и легенды – лишь вольный пересказ того, что было. Или того, что могло быть. Словом, нельзя относиться к ним, как к легкой литературе на ночь. В Лурдском серватории имеется целый раздел междумирского фольклора. На шестом, между прочим, этаже!
– Не знаю, детка. Но их имена тебе не понравятся, – вздохнул Демон Андреевич. – Они крепко вплелись не только в наши книги, но и в летописи простаков…
– Я уже догадалась, Арт, – фыркнула, скрывая за колючками волнение. – Знаешь, я… я думаю, так и случилось. Мои родители наказаны. Кем-то, когда-то. Однажды мама прошептала, что за магию нужно платить… И что любое желание имеет цену… Она была грустной в тот день. А потом они оба исчезли, не попрощавшись. Боюсь, что цена оказалась слишком велика.
– Я заплачу любую, – угрюмо заверил князь.
– Вот и они… заплатили. За хавранскую магию, которая то ли есть, то ли ее уже нет.
Оцепенев от горьких предположений, я завалилась на рубашку и сунулась носом в теплую демонову подмышку. Не съест он меня. Наверное.
– Р-рита…
– Терпи. Ты ж бессмертный, – приказала строго и, утрамбовавшись поудобнее, затихла.
– Из меня паршивый утешитель.
Он уронил тяжелую руку на мою лопатку и тоже замер.
– Знаю, – промычала, проваливаясь в беспокойный сон. – А уж твои «нежности»…
Глава 4. Богиня в пубертате
Я проснулась первой. Князь, чувствовавший себя в безопасности примерно везде, размеренно сопел, позволяя солнечным россохам плясать по его породистому лику.
У нас было так мало времени, чтобы узнать друг друга. За прошедшую неделю я несколько раз умудрилась попрощаться с жизнью. Упасть с вершины Маунт-Грин, потеряться (и опять, и снова!), многократно обезволиться, рухнуть в прошлое, вынырнуть неизвестно где… К тому же теперь реальность Хавраны сомневалась в моем существовании. В таком шатком положении не строят планы.
И нам с Арти не по пути… Это же временное партнерство, да? Хорошо, если наши междумирские тропинки переплетутся… А если нет?
Куда это «капельное притяжение» потом засунуть, когда каждый пойдет своей дорогой? Оно так и будет невидимой занозой сидеть внутри?
Разглядывая Артура в ярком свете, я все пыталась угадать: что там внутри? Под слоем железных мышц, под крепкими прутьями ребер, в области, где у нормальных людей обитает сердце?
Там мерно стучало. Оно ли? И относился ли ровный стук ко мне? Вряд ли хмурый камешек умеет чувствовать так же ярко, как Рита Харт.
Все-таки очень глупо было начинать то, что в любой миг может закончиться…
Однажды папа сказал, что любовь – это прыжок. Без страховочного троса в темноту… В бездну, которой нет конца. Но добавил, что лучше все-таки нырять со страховкой.
Арти прыгнул. Не один раз, не два… Он прыгнул со мной трижды. Без оборудования, без знаний, без опыта проходимца.
То, что он для меня сделал… Это ведь что-то значит, верно?
Наши поиски, наши пути… Казалось, они свели нас совсем ненадолго. Но вплели друг в друга так крепко, что очень трудно будет отпускать, когда мы найдем искомое. Я – пропавших родителей, чей след еще не стерся с полотен бытия. Артур – источник магии, что сможет вдохнуть жизнь во все, нынче увядающее в родной Хавране.
***
Напившись в ручье, я позволила себе побродить по неизведанным тропам чужого мира. Пока Арт не видел и не хватал за руку, поискала глазами что-нибудь съедобное, что выглядело бы максимально безопасно.
Как-то же бабушка Эмили выживала в своих приключениях? Вдруг мне передалось ее чутье?
Погладив пальцами опустевший кулон с перламутровой тарьей, я отчаянно пожелала отыскать еду. В ручье что-то плюхнуло, и из пены показалась серебряная рыбья чешуя. Затем на ближайшем магодреве ухнула незнакомая птица, и я сквозь листву увидела большое гнездо.
Нет, это все не то.
Живот голодно бурчал, припоминая мне недоеденный кексик. Даже думалось, что не сильно бы я пострадала от индийской похлебки…
Наконец показались знакомые фруктовые деревья, щедро обвешанные розовыми плодами. Вот. Это подойдет. Наверняка ж вкусное?
Привстав на носочки, я потянулась за розовой прелестью. Подпрыгнула, сорвала… Плод мягко упал в руку и повернулся самым аппетитным бочком. Словно сам предлагал себя съесть.
– Да не выглядит он ядовитым, – неуверенно пробормотала я и поднесла фрукт к губам. Осторожно облизнула гладкую кожуру, вонзила в мякоть зубы.
Сладко… Хотя – чуть горчит впоследствии.
– Я бы на твоем месте не ела сатины, – заявил над головой тоненький голос. Пальцы обмякли от испуга, и я выронила фрукт. – Забудешь мать родную. И папу, и бабку, и того парня в кошмарных брюках…
– Аааа…
Я попятилась подальше от звука. Огляделась.
На высокой груде камешков сбоку от дерева восседала девица лет пятнадцати. В солнечно-желтой блузке и многослойной кружевной юбке до колен. Будто хавранского даже фасона… или у местных тоже популярны «костюмированные вечеринки».
С отчаянным воплем я кинулась к Арту. Подхватила с земли черную рубашку, замоталась и с энтузиазмом отпинала демона, чтобы поскорее открывал глаза.
– Арти! Очнись! Там…
– Рита, – он недобро глянул на меня исподлобья. – За такое убивают.
– Мы тут не одни, – шипела ему в ухо, пытаясь растормошить.
О-о-очень мрачный демон. Но девица в кружевной юбке пугала сильнее.
– Как вы вообще в Сады попали? – фыркала она, приближаясь из-за кустов. Теперь и Арт напрягся, прислушался и машинально потянулся к жезлу. – Сейчас не сезон Сато! Калиточка заперта.
Бухтела она довольно шумно, как неисправный экипаж, фыркающий паленой магией. Из-за ровных стволов показалась слепяще-яркая блузка, за ней на берег ручья вышла вся девушка целиком.
Прячась за спину демона, я с любопытством разглядывала местную. Светлые выгоревшие волосы, фарфоровая кожа, белые ресницы и брови… А глаза – желтые, резкие, как два тьманита с полочки Лурдского серватория.
– Имя! – гаркнул Арт, расправляя плечи на всю немыслимую ширину.
Голос Демона Младшего громыхнул грозой и надвигающимися неприятностями. Даже у меня под кружевами поджалось.
В этот момент девица должна была испугаться, побледнеть и заверещать, как свойственно третьекурсницам. А лучше бы в обморок упасть: так Арту привычнее.
Но местная даже ухом не повела. Надменно фыркнула, поковыряла носом желтой туфельки песок, окинула золотым взором наше лежбище.
– Вот это вас накрыло, – хихикнула она, рассматривая на свету свои короткие, словно обкусанные ноготки. – Не то чтобы я подглядывала…
– Отвечай: где мы и кто ты? – жестко процедил Артур, помахивая искрящим жезлом.
Он предпочитал добывать информацию тролльими методами, и я не спорила.
– Ох, драные ниточки, тугие узелочки… Заблудшие? – вздохнула она, явно сетуя на судьбу. – Только этих мне не хватало. Сезон только стартовал, дел невпроворот!
– Имя…
– …«детка»? – с подозрительной легкостью догадалась она.
И впрямь на детку тянула. Максимум – на третий курс Санкт-Петербургской академии. Но это лестное звание уже было закреплено за мной, и Арти не желал его делить между нами.
– Не ерничай, – прошипел сурово, но девчонка и ухом не повела. Бессмертная. Или безумная.
– Ой! – отмахнулась она и, проплясав мимо нас, стряхнула что-то с ладоней в ручей.
Вода тут же заискрилась, забегала кругами, расползаясь широкими дугами к берегам. Над пенистой поверхностью показался косяк серебристых рыб. Девушка присела, опустила кончики пальцев в воду, и речные обитатели принялись ласково ее пощипывать. То ли невидимый корм ели, то ли просто дружелюбно ластились.
Наигравшись с рыбешками, девица отряхнула руки, мелодично свистнула – и над белокурой головой закружилась стайка золотисто-желтых птиц. Совсем крошечных, с парой перьев в хвосте. Они вернулись с любовной песнью, и под ложечкой опасно засосало. Ой-ей.
– Кроет, да? – усмехнулась местная и поцокала язычком. – Ла-а-адно. Хватит с вас любви.
Желтоглазая резко махнула рукой, и ода чувственным наслаждениям и сердечной боли прервалась на полусвисте.
– Отпустило?
– Так это ты натворила? – прорычал Артур, спросонья соображавший не лучше моего.
Картинно наморщив лобик, она вытянула из воздуха пару ниток. Те как будто специально свесились перед ее носом, отмотавшись от двух широких полотен на самой макушке древа.
– Нет, «это» натворил ты, Артур Андреевич, первый этого имени. Не жалко бедную неопытную сеймурчанку? – она укоризненно подняла брови и покивала на ремень демоновых брюк.
Ниточки спорхнули с ее пальцев и втянулись обратно в тряпки. Пользуясь нашим замешательством, девица присела в шутливом книксене и представилась:
– Миландора. Одна из пяти высших богинь Сатара. Временная хозяйка всех священных храмов, законная избранница народа, покровительница сердечных мук и прочих чувственных неприятностей.
Арти стоял с мрачной миной, кирпич кирпичом, и дожидался пояснений. Осознав, что демон ни гхарра не понял, она для тугодумов перефразировала:
– Я несу людям любовь.
Бесячее создание встало на камешек и повертелось в разные стороны, нетерпеливо дожидаясь реверансов с нашей стороны. Арт умел только «дружеские», поэтому не шелохнулся.
Нездоровые огоньки в желтых глазах намекали, что причиняет любовь она примерно теми же методами, что Аврора Андреевна. И некоторые подопечные не прочь сбежать от поклонницы размножения и «чувственных неприятностей».
Еще сильнее казалось, что в странном мире, на странной лужайке, над нами проводили какой-то эксперимент!
– А я больше по разрушениям, – мрачно заявил Артур Андреевич, сощурился и выдыхнул из ноздрей горячий пар. Сделал три резких шага вперед и подставил жезл к горлу «богини».
