Под хавранскими кружевами зудело, намекая, что нам бы с ней повежливее. Пока она снова пернатых певуний не вызвала, и мы не зашли на вторые сутки.
Видела я измученных камнехвостов, которым княжна Аврора «причиняет любовь». Еще пара таких «сердечных мук», и я сама буду рогами пробивать себе путь к свободе. Миландора упоминала калитку… Вот туда первым делом и ломанусь.
– Арти… Арт, стой, – ухватила его за локоть. – Опусти жезл, кхняссь.
– Помолчи, Рита. Сейчас эта… кхм… пятая богиня нам расскажет, как выйти… и куда войти… чтобы свалить подальше от шурховых розовых лимонов и крикливых пташек.
– Так закрыта калитка, – она невозмутимо пожала острыми плечиками. – Нет входа, нет и выхода.
– Надолго? – допытывался Артур.
– Да как бы… до смены сезона. Это еще почти пять полных лун. Если по-хаврански… примерно три месяца, – лукаво пояснила она. – Впрочем, что есть время, да? До нелепости странная субстанция.
Жезл задымился. Похоже, в мечтах Арти уже ввязывался в очередную драку, мстя Судьбе за всех писклявых первокурсниц, ему ниспосланных.
– Боюсь, в Садах моя магия сильнее, концентрированнее, чем снаружи. Пока я избрана, все цветет, все поет, в сердцах бьется весна… – повздыхала Миландора, будто не замечая опасности у самого горла. – А вы к ней, кажется, уязвимы. Тонкое место, да? Первый робкий узелок?
– Поясни, – Арт перешел на опасный хрип.
– С каждым часом, проведенным здесь, вас будет накрывать все сильнее. Того и гляди… до костей сотретесь, – хихикнула девица, и на бледных впалых щеках появился намек на румянец.
Отчего-то подумалось, что она куда старше, чем казалось по внешности. Неужто и впрямь богиня?
В чужом мире было солнечно, и аккуратное сияние, окружавшее нелепое желто-белое одеяние, едва угадывалось. Может, просто от перламутровой блузки отсвечивало… Или не просто.
– Нет, я ничего не имею против магического притяжения, – быстро поправилась девица. – Эти узелки мне всегда казались особо забавными. И непредсказуемыми. Буйство капель, кипящий воздух…
– Вода, – буркнул Арт.
– А ты не в восторге, да?
– Не ко времени…
– Да когда Сато спрашивала, какие нити и когда перевязывать? – рассмеялась Миландора и указала на тряпки над головой.
Полотна висели на разных ветках, но упрямо тянулись друг к другу полупрозрачными хвостиками голубых нитей. Некоторые особо настойчивые даже умудрились перекинуться через воздух и завязаться в непрочные, слабые узелки.
Моя рука самовольно потянулась к ближайшей тряпочке. Высоковато, но я смогу, если привстану. И если очень захочу. Ногти почти коснулись неведомой магии…
– А-а! – осекла «богиня» и помахала пальчиком перед моим носом. – Тебе нельзя. Не доросла еще, не воссияла… Мелочь.
– Я?! – оскорбилась, прижимая руки к бокам.
Оправила ткань огромной демоновой рубашки: мне чуть не до колен хватало. И замотаться можно пару раз, для надежности.
– Ты, Маргарита… Очень настырная мелочь, наделавшая лишних дыр в материи мироздания, – проворчала Миландора. – Это ж надо было… заставить целый мир сомневаться в своей реальности…
Я чуть не задохнулась местным цветочным, истинно весенним воздухом.
Нет, я могла пережить назначение на первый курс и мучительные часы теории от демона (практика с ним оказалась не менее мучительна, и ладно бы только запястье отваливалось, ага). Могла слушать разговоры о «старшекурсниках со второго», могла не обращать внимания на томные вздохи тринадцатилетних соседок по комнате… Но это?
Слышите, порвалось? Это был финальный треск моего терпения!
«Мелочь»? От пятнадцатилетки?!
– Про мир и дыры ты там прочла? На полотнах? – игнорируя мое оскорбленное сопение, Арт задрал голову и уставился на две тряпочки.
Искрящий жезл как-то сам собой исчез в его кармане. Заинтригованный божественной осведомленностью, демон был согласен чуть-чуть послушать. Самую капельку.
Миландора, язвительно фыркнув, слезла с камешка и молча повела нас тропой через сад. Я только и успела подхватить с земли мятое платье и смять его еще больше.
Испытывая терпение князя Карповского, «богиня» сгоняла каких-то мошек с листвы, нагибалась к молодым всходам, поглаживала цветы…
– Ну? – терпение Арта закончилось еще вчера, на заколдованной лужайке.
– Этот мир – Сатар. Сады созданы Судьбоносной, первой, великой и единственной, – тоном заскучавшего экскурсовода пропела девушка. – Вон ту часть местные зовут Рощей путей. Калитка открывается только в сезон Сато, но ее не так-то часто избирают… Поэтому – заперто. А даже когда открыто, войти могут только хранители да заблудшие. Грейны там, рогатые. Виззарийцы пытались, но…
– Стоп, – осек ее Артур. – Я про тряпки спросил.
– Своим чередом. Наберись терпения, темный, – фыркнула она и в качестве мести замолчала на три минуты. Когда она вновь открыла рот, князь перебивать не рискнул. – Естественно, для тех, кто в огне Танталы выкован и милостью Бездны отмечен, пути тоже открыты.
– И что это… за Роща? – робко уточнила я, поравнявшись с Арти.
– У меня тут основной объем данных. Работаю, не покладая ниточек, – жалобно вздохнула Миландора, косясь на пыльную паутину над головой.
Полотна были древними, связи – дряхлыми, но узелки, повисшие в воздухе, держались до сих пор. Проходя мимо, богиня посылала вверх искорки, и ослабшие нити уплотнялись, крепли.
– Бывает, что тетки мои заглянут что-нибудь подсмотреть, за упертым узелком проследить… Но обычно – тишь да гладь, ни заблудших, ни блудливых. Только рыбка в ручье плещется да сатины наливаются соком забвения.
Ветхие полотна старыми флагами развевались на деревьях. Мерцали тонкими нитями, выплетенными тысячи тысяч лет назад. Чем глубже в чащу мы заходили, тем явственнее ощущалась мощь, идущая от «тряпок».
– Порой кажется, что нести любовь – захватывающая миссия. Но вот эти хавранские сказки про купидоновы стрелы – полная чушь, – Миландора сложила губки трубочкой и устало выпустила воздух. – Работа в поле – большая редкость. А так вот, бывает, от луны до луны сидишь над полотнами и вяжешь, вяжешь мелкие петельки до слепоты в глазах и ломоты в пальчиках… Укрепляешь то, что ослабло, рвешь то, что засохло, давая силу для новых всходов… Помогаешь слабой ниточке переброситься через время и пространство, завязать свой первый, робкий, нежный, сладкий узелок… Уффф. Выматывает!
Она картинно щелкнула шеей и сделала десятисекундную разминку. Руками помахала, кулачками потрясла, плечами подрыгала. Притворщица.
– В Садах записаны все судьбы всех миров, – спокойно продолжила она. – Сато любила тут отдыхать… Ее любимый мир. Сколько их еще она создала, по образу и подобию Сатара? Вот, Хаврана ваша. И иные были. Она ткала без устали, пока не осталась довольна своей работой. А потом бросила все разом и исчезла. Кое-где, надо признать, не доплела. По мелочи.
Взгляд Миландоры мелким, но неприятно острым камешком вонзился в меня. И опять вспомнилось важное «не доросла, не воссияла»…
А я вот заметила, что у Арта чешутся кулаки этой бесячей вертихвостке куда-нибудь засветить. Чтобы засияло как надо.
– Боги не имеют права вмешиваться в то, что до них заплетено. Вдруг выдернешь нитку – и все мироздание рассыплется? Только Судьбоносица видела полную картину, – девица сделала страшные глаза, намекая на конец мироздания.
Зачем-то вспомнилась мамина теория про «точки опоры». В столь хрупком равновесии Веера никогда не знаешь, какая стена несущая… Иногда достаточно сафаэлю взмахнуть крыльями, чтобы все переменилось.
– Верные мысли, – покивала она. – И тех, кто равновесие нарушает, обычно стро-о-ого наказывают.
Нагнувшись, она продиралась сквозь листву и ветхие тряпки. Будто шла по рядам эстер-хазского базара и отмахивалась от торгашей, пытавшихся всучить ей ненужные шали, рваные платки и прочую рухлядь.
– Куда мы идем? – нетерпеливо прошипел Артур.
– Сейчас все поймете, заблудшие. И я… тоже рассчитываю понять, – промычала Миландора, заводя нас в садовую глушь. – Да где же они? Недавно ведь натыкалась!
Она подвела нас к двум тряпочкам. Те забавно подползли друг к другу, перекинулись с разных древ и скрутились полотнами в тугой узел. Как если бы Арт, игнорируя металлическую пряжку, замотал на себе ремень и затянул максимально сильно.
От обоих полотен было оторвано по куску чуть ниже крепкого узла, края опалило огнем до черноты. Будто кто-то с яростью дикой твари сюда вгрызался и едкой слюной брызгал. Или метал огнешары, забыв о предосторожности.
– Вандализм, – согласилась Миландора и покачала в воздухе указательным пальцем. – Вот так делать нельзя. Только попробуй палочкой своей поискрить.
Последнее относилось к князю Карповскому, специалисту по разрушениям междумирского масштаба.
– Мало того, что Сато не все полотна закончила, будто в шутку оставив распустившиеся кусочки. Мало того, что столкновения миров порой приводят к изменениям и выталкивают подопечных на «запасную тропу»… Стоит только решиться, да? А они, огонь Танталы мне в печень, решаются! – бухтело желтоглазое божество. – Так еще вот! Взяли, выдрали… и подвесили вопрос…
– Как подвесили? – подавилась я.
– Буквально! – раздраженно воскликнула богиня.
– Чьи это судьбы? – прохрипела я, уложив похолодевшую руку на горло.
Подвесили вопрос? Сделали чьи-то жизни парадоксальными в смысле «времени и пространства»? Эта мысль отдавалась тупой болью под ребрами. И в ушах звенел далекий голос Кристалла знаний.
– Да уж не глупенькая мелочь, догадалась ведь? – Миландора пожевала губу. – Зато понятно теперь, как вы в Сады Сато провалились.
У меня аж глаза заслезились. То, что не смог рассказать сон под зельем Авроры, то, что не поведал Кристалл высших знаний… Оно, это недосягаемое, тайное, висело прямо передо мной, на старой ветке магодрева! В странном дивном саду на краю Веера!
– Это нити моих родителей? – задохнулась я осознанием. – Что там написано?
– Да кто же теперь узнает? – фыркнула Миландора и передернула острыми плечиками. Шелк желтой блузы колыхнулся и пошел мелкой рябью.
– Ну хоть кусочек… до обрыва… Прошу!
Руки сами тянулись к обгорелым ниточкам. Мама. Папа. Вот они, тут, живые… почти.
Я стояла так близко, но так кошмарно далеко. Смогу ли прочесть без помощи богини? Откроются ли мне их судьбы, как открывались ей?
Попробую. Не уйду отсюда без ответов! Я подбежала к джааду и вцепилась в кору ногтями, собираясь влезть.
– Так, белка рыжая, залезешь – снимать не стану, – строго осекла богиня. – И этому не позволю. Будешь сидеть там и вить гнездо до скончания времен.
– Да я ж одним глазком…
– На пустой желудок такие новости лучше не принимать, – проворчала Миландора и поманила нас пальцем дальше. – Идем. Потом сюда вернемся, и я прочитаю, что смогу. А будете палочками махать, призову лоури… и зайдете на второй круг. И даже не надейтесь, что я тактично отведу глаза.
Последняя угроза вновь относилась к Артуру и его кулакам, подверженным странной чесотке. Чуть что просились в драку… Такая вот хворь хавранская.
Вместо того чтобы спорить с Миландорой, он сжал в пальцах мою ладошку (частично перекрошив кости мизинца). И потащил вперед, уводя от древа с двумя переплетенными в узел полотнами.
Мираж, обещавший открыть тайну, рассеялся, едва меня окунуло в знакомый аромат Демона Младшего. И уже без всяких птичьих песен захотелось к нему прижаться, пригреться… Да что за притяжение такое паленое?
– Так это все иллюзия? Какая-то любовная магия? – догадалась я, борясь с соблазном вцепиться в ремень демоновых брюк.
Лучше не думать о том, что «пятая богиня» следила за нами весь вчерашний день, наполненный голыми безумствами. И не просто следила, но и подбавляла жару в насмешку над пришлыми и уязвимыми!
– Обижаешь. У меня тут все только настоящее, – гордо фыркнула Миландора. – Без подделок!
В доказательство «настоящести» она вывела нас на ровную поляну и приглашающе распахнула руки. Мол, вот… Убедитесь сами.
На траве лежал красно-белый клетчатый плед. Вроде тех, с иллюстраций хавранских любовных романов, где герои наслаждаются друг другом и бутербродами на лоне природы… Вроде бы это у них называлось «пикник».
Артур нахмурился и нервно сглотнул. Чувствовалось, что пытливый демонический ум подкинул ему идей, как использовать мягкий плед. Тем более, что лежало одеяло ровно в том месте, где мы вчера кувыркались… Я по примятой траве узнала, и по суку на дереве, на который Арт вешал мокрую одежду.
– Я туда не лягу! – взвизгнула я с законным опасением и раскраснелась. – В смысле… не сяду.
Мест для «прилечь» на пледе так-то и не было. Почти все клетчатое пространство занимали манящие кушанья. Эйна-Заступница, да от них дымок шел! И пряностями тянуло!
Умм…
Пикник был оформлен, как на журнальной картинке, и собран будто бы для королевских особ. Фарфоровые тарелочки с мясом и фруктами, керамический графин, окутанный согревающими чарами, плетеная корзинка со свежайшей выпечкой…
– Сервиз королевы Аланны, – важно кивнула Миландора. – Позаимствовала, пока Владыка с супругой были заняты размножением. Садитесь, ешьте.
Булочки с кремовыми завитками пахли убийственно сдобно. Ммм! Ноги сами устремились на запах, игнорируя разумную предосторожность.
Все такое незнакомое. Фрукты невиданные, пряности яркие, но чужие, мясо в необычно темных прожилках…
– Местная кухня, – пояснила богиня. – Тиссовый крем, пряный гром по-сатарски, ранние ягоды в обсыпке, сыровяленная лопатка кворга…
– Кофе? – вскинулся Демон, учуяв знакомый аромат. И тоже, будто загипнотизированный индусами, поплелся к кувшину.
– Близко к тому, – хихикнула девушка. – План такой. Ешьте быстро, запивайте шустро. Час на разговоры, а потом убирайтесь из моих Садов, пока внепланово не размножились. И всю траву мне не вытоптали.
Карпов, сощурившись, резко кивнул: его план устраивал. К размножению князь не стремился, хоть брюки его опасно потрескивали.
Опасно для меня.
– Пиццы тут, к сожалению, нет. И замороженного ярмового мусса тоже, – извинилась богиня. – Крекеров в дорогу дам, сатины не рвите… Они для тех, кто желает забыть. Ну, что вы мнетесь? Думаете, я слюней грумля в каждый кувшин накапала?
Не представляя, сколько обезволивающих зелий она сюда подмешала, я жадно откусила от булки и, почти не жуя, проглотила. Вкусно! Запила мятно-цитрусовым холодным напитком, потянулась к лопатке какого-то кворга… Надеюсь, он не сильно страдал.
– Ммм! – Я блаженно постучала по щеке пальцем, рекомендуя Артуру попробовать лопатку.
Хуже вряд ли станет. Над нами вчера вволю наэкспериментировались, может, и кончилась у богини фантазия?
У демона она тоже была небогатой. Не сказать, что мы много поз сменили, радуя богиню-маньячку разнообразием… Или он меня все же подсознательно щадил.
– Ешьте, ешьте… Вы ослабли, поэтому уязвимее обычного, – подтвердила Миландора. – В резерве то пусто, то густо, а тут еще и сезон. Лоури бесчинствуют, в уши лезут. Так и спятить недолго.
Отломив от булки кусок, я размяла его и отбросила крошки в сторону. Не из доброты душевной, а чтобы певуньям было, чем клювы занять. К корму сразу же слетелись желтые пташки и принялись склевывать лакомство.
