– Сколько тебе сосисок? – коротко бросила она через плечо, за что я была ей очень благодарна. – Веганских.
– А сколько их всего?
– Двенадцать. Девочки спят, поэтому все нам.
– Тогда делим все на троих, мне четыре. – Горло сдавило от стараний нормально говорить, зато голос на удивление не сорвался. – Спасибо, Хел. Умираю от голода.
– Пюре? Соус?
– Всего и побольше.
Хел разложила сосиски и пюре с луковым соусом по тарелкам, а Роланд убрал со стола, и место детских кружек-непроливаек заняли бокалы и приборы. Вскоре мы приступили к ужину, и я жадно пила вино. Стало так хорошо, даже страшно. Я сидела с закрытыми глазами, пока по телу разливалось отупляющее тепло, и думала… ведь можно остаться здесь: в уютном мире винных паров, где утрата Гейба не так остра. До того я не понимала алкоголизма и наркомании, даже в худшую пору жизни, например, в семнадцать, когда грузовик расплющил машину родителей, или несколькими годами позже, после тяжелого расставания с Джеффом. Даже в полном отчаянии я не стремилась к бесчувствию. А теперь схватилась бы за любую возможность избавиться от боли. Если бы могла уползти в гостевую Хел и никогда не выходить, так и сделала бы. Ведь в жизни ничего не осталось, кроме жгучей боли.
– Джеки? – услышала я словно издалека. – Джеки, все нормально?
Я неохотно открыла глаза и увидела встревоженное лицо Роланда.
– Да, извини. Нормально.
В доказательство я отрезала кусок сосиски и прилежно прожевала. И она оказалась… вкусной. Да, Гейб умер, и без него рухнул весь мой мир, а сосиска все равно была вкусная. Я жевала, глотала, проталкивала еду через болезненный комок непролитых слез, будто бы навечно застрявший в горле.
– Еще? – спросил Роланд, уже подливая.
– Нет, спасибо, Рол, – неохотно отказалась я. – Не хочу… Возможно, завтра придется опять говорить с полицией.
– Правильно. – Хел сжала мою руку. – Еще похмелья тебе не хватало. Во сколько едешь?
– Не знаю. Ничего определенного не сказали, они… – Я искала нужное описание тому неловкому разговору. – Не совсем поняли последовательность событий. Несколько раз уточняли. Объяснили, что свяжутся со мной, если возникнут еще вопросы.
– Последовательность событий? – Хел нахмурилась и положила нож. – Каких событий?
– Не знаю. Начали с дороги домой: спросили, почему так долго ехала из «Арден-альянс», и почему телефон был отключен. Но в основном цеплялись к тому, что я не сразу позвонила, когда нашла Гейба. Видимо, решили, что это подозрительно.
– А во сколько ты позвонила? – Роланд с Хел обменялись взглядами.
– Трудно сказать, – призналась я. – Где-то через полчаса или даже больше. Знаю-знаю, очень сглупила, просто я… впала в ступор, наверное. Поверьте, он к тому времени точно умер. Кровь была холодная, липкая. Его все равно не спасли бы.
В памяти всплыл запах мясной лавки, кровавое месиво из сухожилий и плоти – я стиснула челюсти и вцепилась в приборы, чтобы унять дрожь.
– Тебе предложили адвоката? – вырвал меня из воспоминаний Роланд.
– Нет, – удивилась я. – То есть да, но я отказалась. А что?
– Понимаешь… – Они с Хел вновь обменялись тревожными взглядами. – Может, во мне юрист говорит, но нехорошо все это… И про последовательность, как ты сказала, и про телефон… Подозрительно.
– То есть? – растерялась я. – Думаешь… Неужели они меня подозревают?! Да зачем мне… – Горло опять сжалось, и я с трудом сглотнула. – За каким чертом мне…
Хел отпила вина и осторожно поставила бокал.
– Потому что с твоих слов… Убийство заказное.
– Заказное? – совсем опешила я. – Ты серьезно? Да почему? – Вот уж какого вывода я не ожидала.
– Почему заказное? Во-первых, способ. – Она осторожно подбирала слова, но перед глазами все равно появился страшный образ: из шеи выступает кровавое горло, будто кто-то вонзил нож прямо за яремной веной и вырвал ее, попутно перерезая артерии и сухожилия. – Так работают профессионалы. Мне доводилось писать о заказных убийствах, они… довольно своеобразные.
– Не о том речь, – процедила я сквозь стиснутые зубы, прогоняя незваные воспоминания. – Почему решили убить Гейба? Ограбление пошло не по плану – в это я еще поверю, но заказное убийство? Чепуха!
– Ну, в этом и вопрос, правда? Зачем убивать Гейба, замечательного человека без темного прошлого, врагов или тайн? Только, Джеки, это на ограбление совсем не похоже. Не похоже, и все тут. Кто-то проник в дом, перерезал ему горло и ушел, не оставив следов. Грабители тут ни при чем.
Я с минуту переваривала слова сестры. И как это я сама не додумалась? Что там спрашивала полиция? Знакомые, финансы, играл ли Гейб в азартные игры, занимался ли чем-то противозаконным, нажил ли врагов… Нет, нет и еще раз нет. Хотя…
– Ну, прошлое у него было, – выдавила я неохотно, точно своим признанием предавала Гейба, хотя он этого не скрывал. Если заходила речь, рассказывал без утайки. Даже проводил беседы со школьниками и вообще молодежью. Секретом это не назовешь, и все же Гейб случившимся не гордился. И потом, я никогда этим не делилась с Роландом и Хеленой. – Вроде как. Только вряд ли здесь есть связь.
– Что? – Роланд нахмурился. – Какое прошлое?
– В семнадцать его привлекли за хакерство. Отправили в… даже не помню, в какую-то колонию для несовершеннолетних, наверное. На несколько лет запретили пользоваться компьютером. Очень давно, почти пятнадцать лет назад. Вряд ли ему это сейчас отозвалось.
Хел молча прикусила губу.
– Да, вряд ли. – Она покачала головой. – Потому и волнуюсь.
– Ты о чем? – Ее тревога передалась мне, пробудив зловещее предчувствие, а оно уже обратилось в досаду. – Чего ты ходишь кругами, Хел? Выкладывай, как есть.
– Слушай… – Хел вновь поставила бокал, на этот раз со стуком. – Убийц нанимают два типа людей. Участники преступных группировок и супруги. А раз Гейб с преступниками не связан…
От удивления у меня отвисла челюсть. Я долго не находила слов, а когда наконец удалось, голос дрожал от злости.
– Ты на что намекаешь, Хел?!
– Тише, девочек разбудишь. Не глупи. Конечно, я не имела в виду, что ты заказала Гейба, это чушь. Даже в мыслях не было. Только посуди сама: алиби у тебя нет. Телефон выключен. Следов взлома нет. Либо Гейб пустил домой незнакомца, что вряд ли, либо ему дали ключ. К тому же ты вызвала полицию через полчаса…
– Я же сказала…
– Знаю, Джеки, – перебила Хел твердо, точно не хотела давать волю чувствам. – Я тебя прекрасно понимаю, а вот полиция, боюсь, нет. Если захотят снова с тобой поговорить, попроси адвоката.
Я молча обдумывала слова Хел. Пожалуй, и впрямь подозрительно, она права. Неужели кто-то считает, что я убила Гейба? У меня даже мотива нет!
– Что думаешь? – спросила я Роланда. – Ты ведь юрист. Хел права, нужно взять адвоката? Разве я не сделаю себе хуже? Будто мне есть, что скрывать.
– Прости, она права. Уголовными делами я не занимаюсь, но уверен, коллеги не стали бы спорить. Могу кого-нибудь посоветовать, если хочешь.
– Не нужен мне адвокат! – Слезы вновь защипали глаза. Я злилась на Хелену и Роланда без причины, ведь они пытались помочь. Винить их было не в чем, но я хотела на ком-то сорваться, кого-то обидеть. Если не их, то себя. – Чушь!
К горлу подступали удушающие рыдания. Я вскочила, отодвинув тарелку. Не нашла в себе сил притворяться, терзаемая гневом и яростью.
– Знаю. – Хел тоже встала. – Знаю, Джеки. И правда, чушь, ужасная несправедливость. И врагу не пожелаешь, тем более вам с Гейбом. – Голос сестры дрогнул, но она взяла себя в руки. – Понимаешь… У меня есть только ты, Джеки. Я не хочу ни малейшего риска. Я за тебя очень, очень волнуюсь. Поэтому, если еще раз пригласят в участок, позвони адвокату. Хорошо?
Ярость сдулась как воздушный шар, оставив после себя лишь усталость на грани отчаяния. Плечи поникли.
– Хорошо.
Наверное, дело в невольной высокопарности слов Хел: «У меня есть только ты, Джеки». Это ведь неправда. У нее есть Роланд, дочки, работа… Да, из семьи остались лишь мы двое: родители и бабушки с дедушками умерли, другой родни не было. Но Хел создала свою семью, и ее ждало прекрасное будущее. И до вчерашнего дня у меня оно тоже было.
А теперь всему конец. Гейб умер, и будущее у нас отняли.
– Ладно. Если пригласят, попрошу адвоката, обещаю.
– Спасибо. – Хел сжала меня в объятиях. – Спасибо, Джеки. Прости, что изображаю наседку, но ты ведь моя младшая сестренка. Я тебя люблю.
Я закрыла глаза и прислонилась лбом к ее плечу.
«Я тоже тебя люблю», – хотела сказать я, но не смогла. Только стояла, прижимаясь к Хел, и старалась не думать обо всем, что потеряла.
Понедельник, 6 февраля
День минус шестой
Думала, не усну этой ночью после целого дня, проведенного в постели, но, когда в полночь поднялась в комнату, сразу погрузилась в тяжелый сон. В комнате было жарко, и я всю ночь ворочалась, убегая во сне от упорного, безжалостного преследования.
Ночью проснулась от кошмара племянница. Меня разбудил ее плач, и, растерянно моргая, я не могла понять, где нахожусь и кто я вообще. Мысль о смерти Гейба уже не сразила меня внезапно после пробуждения. Теперь этот груз давил на душу постоянно. Я словно всю ночь убегала от призрака, но ускользнуть не сумела.
Позже я опять проснулась, уже из-за сборов в школу. На первом этаже младшая из близняшек, Китти, жаловалась на форменный свитер. Говорила, что он колючий, и от этикетки шея чешется. Роланд включил радио, и по лестнице разносилось неразборчивое звучание четвертой станции.
С трудом приподнявшись, я по привычке потянулась за телефоном. Точно, его же конфисковали! Долго собиралась с силами, моральными и физическими, а потом накинула халат сестры, оставленный на кровати, и спустилась завтракать.
– Джеки! – Роланд раскладывал бутерброды по контейнерам и успевал печатать что-то на телефоне. – Доброе утро! Как спалось?
– Нормально. – Приврала, разумеется, но к чему говорить правду? – Спасибо. Можно… Можно тут у вас похозяйничать?
– Да, конечно! Извини, вот-вот станет поспокойнее. В школу собираемся, самый разгар, но скоро уходим. Ты же кофе пьешь, да? Знаешь ведь, где стоит?
Он кивнул на высокий шкаф в углу. Я бросила взгляд на часы. Десять минут девятого. Долго же я спала.
Пока я насыпала кофе, по лестнице с топотом спустилась Милли, вторая близняшка.
– Папуля! Китти забрызгала мой свитер пастой!
– Ладно-ладно, не кричи, не конец света. – Отец усадил ее на колено и начал вытирать пятно полотенцем, пока на ярко-синей ткани не остался лишь бледный след. – Ну вот, как новенький.
– Все равно видно!
– Не беда, милая. Все, обуваемся. Где Китти?
– Здесь я! – Китти шумно влетела на кухню, уже обутая и заплетенная – ну как тут поверишь, что такая умница брызгается пастой? Китти посмотрела на меня без всякого удивления, словно каждый день видела на кухне тетку такой бледной и уставшей. – Привет, тетя Джеки! Я сама обулась!
– Ножки перепутала, зайчонок.
Роланд терпеливо поменял местами туфли с красными пряжками. У меня сердце сжалось. Такие маленькие, Роланду с ладонь. Китти придирчиво следила, чтобы папа поаккуратнее затянул ремешки.
– Так-то лучше. Собрались? Рюкзаки не забыли?
– Нет! – хором прокричали близняшки.
– Бутылки с водой?
Теперь уже заплакала Китти из-за пропажи, и Роланд метнулся на поиски.
Хелена прибежала со второго этажа:
– Нашла! Закатилась под кровать. Давайте, марш! Опоздаете!
Последовало дружное «Пока, мама! Пока, тетя Джеки!», и Китти опять едва не расплакалась – она-то думала, их отведет Хел, – и наконец дверь закрылась, а Хелена перевела дух.
– Слава богу! Я очень люблю детей, но по школьной суматохе скучать не стану. Как ты?
– Ничего. – Конечно, Хел вряд ли поверила. – Слушай, у тебя нет запасного телефона? Мой забрала полиция, а нужно…
Я осеклась. На самом деле мне нужно было сообщить всем о Гейбе. По крайней мере, выслать «Кроссуэй секьюрити» предупреждение: работа пока отменяется. Нас ждали клиенты, на следующую неделю уже назначили задание. «Арден-альянс» рассчитывали на отчет. Не говоря о друзьях и родных Гейба: они скоро начнут удивляться, что он не читает сообщения в чатах и не отвечает на письма в почте.
– Без проблем, – поспешно отозвалась Хел, заметив, как у меня дрожит подбородок. – Возьми мой старый телефон, с которым девочки играют. Прекрасно работает. У Рола вроде бы лежит где-то лишняя симка. Оператор ему выдал дополнительную.
– Отлично. Даже если нет симки, обойдусь вайфаем… – благодарно сказала я.
– Подожди, скоро вернусь.
Она ушла. Застучали шаги по лестнице наверх в гостиную, захлопали дверки ящика для игрушек, а потом Хел заглянула в кабинет Роланда, примыкающий к гостиной. И снова шаги по лестнице.
– Извини за наклейки. – Хел протянула мне «моторолу» той же модели, что у меня, только девочки налепили на чехол стикеры «Литтл пони». – Минутку… На экране какая-то гадость. – Она протерла телефон влажной салфеткой. – Кажется, варенье. Держи. Пароль «один-два-три-четыре», но профиль привязан к гугл-аккаунту, так что можешь сбросить до заводских. Вряд ли захочешь читать мои сообщения.
– Точно? Девочки не расстроятся, если сотру все игры?
– Расстроятся, но ничего, для глаз полезнее. У них еще «айпад» остался, переживут. А это у Роланда в столе нашла. – Хел достала из картонной упаковки симку и с щелчком вытащила из пластика. – Господи, почему они теперь такие маленькие? Раньше хоть разглядеть можно было.
Я молча гуглила «как сбросить настройки моторолы». На середине статьи зазвонил телефон Хел, и она отошла к окну.
– Алло? Да, это я. О… разумеется. Минутку. Она здесь. – Сестра накрыла микрофон ладонью. – Тебя спрашивают. Из полиции.
В животе все сжалось. Я взяла телефон.
– Здравствуйте, Джеки слушает.
– Здравствуйте, Джеки, – ответила старший детектив Малик. – Простите, что беспокою с утра пораньше, но вы сегодня свободны? Подъедете в участок?
– Конечно. – Сердце отчаянно забилось. Неужели узнали что-то важное? – Есть зацепки?
