– Ильхан, я привезла тебе все доказательства. Ты видел. Послушай. – Мать хватает его за руки, а меня передергивает.
– Прекрати! – подхожу и скидываю ее ладони с этого мужика.
Он смотрит на меня с усмешкой. Я тоже смотрю. Прямо ему в глаза. С вызовом. Что он мне сделает? Нихрена! А я не позволю матери унижаться.
– Сколько тебе лет? – спрашивает Ильхан.
– Какая тебе разница? Объясните, какого хера тут происходит!
– Ему восемнадцать, я тебе говорила. Камиль, – мама разворачивается ко мне, – я нашла твоего отца.
– Чо?!.
– Я вынуждена уехать. Далеко. Надолго. Оставить тебя одного здесь я не могу. Ты обязательно натворишь беды. Ильхан присмотрит за тобой.
Я молчу. Меня довольно сложно вогнать в такое состояние. Сейчас внутри атомный реактор грозится разнести к хренам собачьим этот клуб и меня вместе с ним. В моей башке просто перестало укладываться все, что тут происходит. Еще сегодня утром у меня был четкий план на день и жизнь была подчинена мне, а сейчас меня словно в живот ударили с колена и выбили весь кислород из легких, а я не успел прикрыться и теперь не могу дышать.
Циничная ухмылка этого урода бесит меня еще сильнее.
– Кам… – Мама касается моей напряженной руки. Коротышка рядом молчит, испуганно глядя на меня. Она хорошо знает, каким я могу быть, поэтому боится. И думаю, у нее тоже шок, но пока я не могу никого защищать.
– Мне лучше уйти отсюда сейчас, – произношу максимально ровно, но сам чувствую, как голос звенит и вибрирует.
Ловлю изменения во взгляде Ильхана. В черных глазах появляется заинтересованность.
– Пожалуй, я возьму его себе, – говорит он матери. – Мальчишка будет неплохо смотреться на ринге.
Глава 2
Камиль
Меня от этих слов передергивает, мама бледнеет еще сильнее и, очевидно, не рада, что притащила меня сюда. Где-то на краю сознания болтается мысль, что я сложный и характер у меня дерьмо, но она никогда не поступила бы так со мной. А Тася? Что будет с Тасей?
Под усмешку Ильхана последняя адекватная мысль летит в пропасть, оставляя мне лишь злость.
– Что ты сейчас сказал? – кипя, как проснувшийся вулкан, с неприкрытой яростью смотрю ему в глаза.
– Ты меня слышал. – Ильхан пожимает плечами и неспешно отходит к столу, беря бокал с крепким алкоголем и делая медленный глоток. Облизывает губы, наблюдает. – Ты будешь неплохо смотреться на ринге, – медленно повторяет он.
– Кто ты такой, чтобы решать, что мне делать и где мне быть?!
– Твоя мать утверждает, что я твой отец. Не нравлюсь? – хмыкает чудовище.
– Это полная чушь. Мой отец мертв. Мама? – разворачиваюсь к ней.
– Мой сын тоже. Такая вот ирония жизни. – Ильхан смеется, и его смех напоминает мне смех сумасшедшего из какого-нибудь триллера. Дальше по сюжету должна появиться бензопила, перепачканная кровью, и зазвучать дебильная музыка.
– Я не думала, что когда-нибудь мне придется разыскивать его. Прости, Камиль. – По щекам матери вдруг начинают течь слезы. Мне становится больно видеть это, но я все еще слишком зол, чтобы хотя бы попытаться уложить в своей закипевшей башке эту информацию. – Если бы не обстоятельства, я бы никогда не пришла сюда, и вы никогда не узнали бы о существовании друг друга. Это было бы правильно, но так распорядилась жизнь. Она не оставила мне выбора. Наверное, так меня наказывают за то, что случилось много лет назад. – Мама подходит ближе и берет меня за руку. – Только я не жалею. Ты всегда должен помнить об этом. Ни дня не жалела, что ты появился на свет. Я люблю тебя, Камиль. И из любви к тебе делаю то, что делаю. Ты должен остаться с Ильханом. Пожалуйста. Никакого ринга, конечно, не будет. – Теперь мать смотрит на хозяина клуба.
– Куда ты хочешь уехать? Почему мы не можем поехать с тобой? – пытаюсь выяснить у нее и, если честно, понимаю, почему этот разговор состоялся в этом месте. Будь мы в квартире, я бы давно ушел, даже не стал бы слушать весь этот бред, но сейчас я все еще на месте и даже задаю вопросы.
– Я поеду на родину. Там у меня дела. Тебе нельзя со мной, Камиль.
– Почему?! – Меня снова взрывает.
– Ты должен остаться и защищать Тасю. Ты справишься с этим? Ты ведь настоящий мужчина, ты присмотришь за нашей девочкой? – Она давит на больное. Знает, что за Тасю я загрызу кого угодно. Коротышке нет восемнадцати, ее нельзя оставить одну. А я… Я никому не позволю забрать ее у меня. Это только моя младшая сестренка, только моя Коротышка.
– Я должен это переварить. Я пойду. – Не глядя больше ни на кого, выхожу из кабинета в темный коридор. Тасе приходится бежать, чтобы успеть за мной, но идти медленнее я сейчас просто не способен.
– Кам. Кам, остановись, – просит она.
На улице делаю глубокий вдох и притормаживаю в конце серой стены, за которой начинается проезжая часть. Смотрю на мелочь сверху вниз, а она на меня, задрав голову. Голубые глаза наполнены волнением. Она успела искусать пухлые губы, а ресницы влажные, будто плакала, но слез нет, это хорошо.
– Отдышалась? – Нахожу для нее улыбку в полыхающем внутри пожаре.
– Мы должны поговорить с мамой спокойно. – Она говорит разумные вещи, только чтобы говорить спокойно, надо сначала успокоиться.
– Обязательно. Но не сейчас. Я слишком охренел от таких новостей. Ты пойдешь со мной на «13-й этаж»?
– Пойду, – кивает она.
Мы садимся на автобус и едем в спальный район столицы. На «13-й этаж» поднимаемся молча. Наши шаги эхом разлетаются по лестнице последнего этажа, куда не доехал лифт. Выбираемся на крышу двенадцатиэтажки. Тут прохладно, весенний ветер треплет волосы Таси, и я невольно тянусь, чтобы поправить их, пока она стоит рядом, глядя вниз на город, освещенный закатом.
Это место всегда было нашим убежищем от всего дерьма, которое творится в жизни. Только здесь мне удавалось нормально дышать и приводить мысли в порядок.
– Кам, – тихо начинает Тася, сжимая руками перила так, что костяшки пальцев белеют. – Ты должен поговорить с мамой еще раз, – вновь повторяет она, и теперь я лучше ее слышу. – Может, она просто испугалась и не смогла все объяснить сразу?
– Чего там объяснять, Коротышка? – раздраженно отвечаю, не в силах скрыть злость и разочарование. – Она решила бросить нас, оставив с каким-то левым мужиком, и это, по-твоему, нормально?
– Ты не думаешь, что ей было тяжело прийти туда и сказать все это? – Не голос звучит сдержанно, но я чувствую, как мелочь нервничает.
Глубоко вздыхаю, глядя в ее серьезные глаза, которые всегда видели во мне больше, чем все остальные. Ее взгляд цепляет меня, заставляя сердце немного сбавить обороты.
– Я не хочу сейчас об этом думать, Тась. Мне надо хоть немного прийти в себя, – объясняю ей.
– Ладно, – соглашается Коротышка, вздыхая, и прислоняется к моему плечу.
Через несколько минут за спиной слышатся шаги и знакомый голос Севастьяна.
– Опять тут зависаете без меня? – усмехается друг, хлопая меня по плечу. – Че такие кислые? Кто-то умер?
– Почти угадал, – хмуро бросаю в ответ.
Следом на крышу поднимаются Марсель и Валя. Марс сразу замечает мое состояние и вопросительно смотрит на Тасю. Она качает головой, а я шумно выдыхаю, понимая, что отмалчиваться уже не получится.
– Мать собралась свалить куда-то и оставить нас с мужиком, который типа мой отец, – выдавливаю я, стараясь звучать безразлично, но получается дерьмово.
Марсель мгновенно напрягается, его взгляд становится жестким и внимательным.
– Ты шутишь? – серьезно спрашивает он.
– Выгляжу я так, будто шучу? – усмехаюсь, пытаясь скрыть злость и обиду.
– Че за мужик? – интересуется Сева, становясь рядом с нами.
– Владелец бойцовского клуба. Ильхан. Сказал, я буду круто смотреться на ринге, – отвечаю сквозь зубы, с трудом контролируя голос.
– Звучит как полный трэш, – тихо произносит Валя.
Марсель кладет руку мне на плечо, твердо смотрит в глаза.
– Мы с тобой, Кам. Что бы ни случилось, мы рядом, ты понял?
– Да, братишка, если что, я могу за тебя выйти на ринг. Правда, если меня там не убьют в первые пять секунд, – смеется Сева, пытаясь разрядить атмосферу.
Все прекрасно знают, что из нас троих настоящий боец тут только я, но я чертовски благодарен друзьям за поддержку.
Смотрю на этих чертей и чувствую облегчение. Каким бы дерьмовым ни был этот день, эти люди всегда рядом. И сейчас это для меня важнее всего.
Глава 3
Тася
Среди друзей кажется, что произошедшее сегодня было лишь дурным сном. Марсель приносит нам с Валей по мороженому и сок в картонных коробках с трубочками. Подруга тут же смущенно опускает взгляд, только Марс ничего не видит. Он взъерошивает ей волосы, как маленькой, и отходит к парням. Они курят и громко обсуждают последнее видео нашего общего друга.
Кошусь на Камиля, он пытается принимать участие в разговоре, но это лишь видимость. Напряженный, мрачный, злой.
– Пугающий, – шепчет мне на ухо Валя.
– Ему больно, – вздыхаю я.
– Ты сама как после таких новостей? Я бы, наверное, с ума сошла. – Подруга обнимает меня одной рукой и прикладывается виском к плечу. Ветер треплет наши волосы, пробирается под одежду и до мурашек щекочет кожу приятной прохладой.
– Я не знаю, – признаюсь Вале. – Наверное, у меня шок. Мама уезжает. – Голос вдруг начинает дрожать. – Меня снова бросают, – всхлипываю и опять кошусь на Камиля.
Он больше не пытается делать вид, что ему интересен треп друзей. Пальцы крепко сжимают банку пива, продавливая алюминий. В плотно сжатых губах дымится смятая сигарета и делает образ названого брата потусторонним. Он как демон, в сумерках наблюдающий за городом с бортика крыши. Его ноги свешены вниз. Кам даже не пытается держаться за сохранившуюся часть ограждения.
Вытерев слезы, я тяну сок через трубочку, заправляю волосы за уши и поворачиваюсь к Вале. Открываю рот в попытке озвучить свои мысли, но тут же закрываю обратно. Марсель накидывает на мои плечи свою джинсовку. Подруга расстроенно отводит взгляд, а мне становится неловко перед ней. Я знаю, что она давно и безответно влюблена в друга своего брата, а он все больше сам по себе, куда-то движется, танцует, продвигает блог. Кажется, Марсу сейчас не до отношений. Да и все парни считают нас мелкими. Мне семнадцать, а Вале вообще пятнадцать, но при этом она выше меня на целых девять сантиметров. Мы измеряли. Поэтому со своим ростом в сто пятьдесят три сантиметра я Коротышка и с детства привыкла к этому. Правда, в детском доме именно за маленький рост меня часто обижали и даже били.
Маленькие, жестокие девочки злились на меня за все. Ночью мне пытались отрезать мои длинные светлые волосы, сбривали брови украденной где-то бритвой, да так неумело, что над глазами потом саднили мелкие порезы. Я пыталась защищаться, но одной против толпы сложно, а это была именно коллективная травля.
Камиль замазывал мои порезы йодом и говорил, что это от зависти. У них не было таких волос и таких бровей, а низкий рост делал меня милой и забавной. Легче не становилось…
Вспомнив об этом, я замечаю, как касаюсь бровей. С грустной улыбкой снова смотрю на своего главного защитника. Кам очень грубый, жесткий, резкий. Он очень вспыльчивый. Его эмоции могут разогнаться до катастрофического пожара секунд за десять. Но он никогда меня не обижал. Рычал иногда, но обижать… нет.
Вот и сейчас он сидит на крыше и старается просто удержать себя в руках, чтобы никому не сделать больно. Здесь все свои. Мы выросли вместе. Парни тоже отлично знают характер друга. Севастьян меняет Камилю пустую банку пива на полную и возвращается к Марсу. Они подходят к нам. Марсель садится возле меня, а Сева встает напротив.
– У вас есть какой-то план? – тихо спрашивает у меня Марс. Я кручу головой и слышу, как звонит мой телефон.
На экране несколько пропущенных от мамы, а я только сейчас заметила.
– Я не слышала, прости, – говорю сразу. Куртка сползает с плеч. Марсель поправляет ее и придерживает одной рукой, слегка приобнимая. От его близости становится неловко. Я мягко отодвигаюсь, удобнее перехватывая телефон.
– Где вы, Тась? Камиль ничего не натворил? – Мама очень волнуется.
– Мы гуляем. С Камилем все хорошо, – успокаиваю ее, умалчивая, что в ход пошла уже следующая банка пива, а он не то чтобы много пьет. Брат старается заниматься спортом в любое свободное время, но сегодня явно не тот вечер, когда он готов соблюдать режим.
– Возвращайтесь не поздно, пожалуйста. Нам все же необходимо закончить сегодняшний разговор. – Голос мамы срывается. Я слышу, как она шмыгает носом.
– Мам? – Мне становится страшно за нее.
– Простите меня, – всхлипывает она и отключается.
Я спрыгиваю с насиженного места и бегу к Камилю. Трясу его за плечо. Он поднимает на меня темный как сама ночь взгляд. На моем месте любой бы испугался, но для меня это безопасно.
– Кам, нам домой нужно. Там мама плачет, – нервничая, продолжаю трясти его за плечо, а он отворачивается и снова устремляет взгляд на город. – Камиль! – кричу на него. Эхо разлетается над крышей и исчезает во вкусном майском воздухе.
Брат скрипит зубами, но не двигается с места. Лишь глушит свое пиво и лезет в карман за очередной сигаретой.
– Тогда я поеду одна, – заявляю ему.
– Я могу проводить, – отзывается Марсель.
– Пока никто никуда не идет. – От тона Кама становится очень холодно. – Я еще не допил, – сжимает в кулаке банку и демонстративно открывает следующую.
– Ты ведешь себя как придурок, – злюсь на него. – Надо же во всем разобраться! И мама… она плачет там одна, – напоминаю ему.
– В чем ты все собираешься разбираться, Коротышка? – хмыкает Камиль. – Все уже ясно. Сначала мне всю жизнь лгали, а потом решили кинуть. Она ведь знала, что я не брошу тебя. Она сделала так специально. Я бы мог жить один, но…
– То есть я тоже виновата в том, что тебе больно? – глухо отзываюсь на его слова.
– Нет. Ты ни в чем не можешь быть виновата.
– Ты сам сказал… – кутаюсь в куртку Марселя.
– Я сейчас допью пиво, и мы поедем домой. – Кам переводит тему разговора, и мне ничего не остается, как уйти обратно к Вале.
Чтобы отвлечься, рассматриваю новые джинсы подруги. Она мечтает стать дизайнером одежды и уже года три создает уникальные вещи из тех, что у нее есть, или же шьет сама. На Севе, кстати, футболка, расписанная ее руками. Да у каждого из нас в гардеробе есть одежда от подруги, и Валя этим гордится.
Через полчаса спускаемся с крыши. Кам крепко сжимает мою ладонь в своей и, слегка пошатываясь, идет на автобусную остановку.
