Даже если ты меня ненавидишь
Агния Арро
– Это ты виноват! Ненавижу! – кричу, задыхаясь от боли в ноге и сердце.Это конец моей спортивной карьеры, чувств к этому подонку. Нельзя было с ним связываться. Как же мама была права!– Я с вами в больницу, – ему снова плевать на мои слова.Лжец и эгоист!– Нет!– Я тебя не спрашиваю, Ами. Ты моя, слышишь? И я собираюсь быть рядом до конца твоих дней, даже если ты меня ненавидишь.***Девочка, которую ненавидят все, и парень, который ненавидит всех.Они из разного мира. Им нельзя друг друга любить.Он – грубиян, наглец и боец без правил. Для него каждый день как последний.Она – талантливая фигуристка, гордость тренера и своей влиятельной семьи.Лёд и пламя. Боль, пот и слёзы. И где-то там, за бесконечной гонкой за медалями, бьются хрупкие сердца этих двоих…#от_любви_до_ненависти_ и _обратно#откровенно#эмоционально#иногда_нецензурно#фигурное катание и бои без правил#плохой парень и хорошая девушкаОриентировочный график: 3 главы в неделю.
Агния Арро
Даже если ты меня ненавидишь
Глава 1
Ради неё он готов разрушить мир на атомы …
Амалия
– Ничего не произошло. Ничего не произошло. Ничего не произошло, – раз за разом повторяю себе под нос, сидя на заднем сиденье прямо за нашим водителем и рассматривая собственные ногти. Руки дрожат, а в горле комом застряли слёзы. – Ничего не произошло. Первый раз, что ли? Они все придурки.
– Ами, тебе плохо? – спокойно спрашивает дядя Лёня.
На самом деле его зовут Леонид Игоревич. И мама терпеть не может, когда я позволяю себе называть этого мужчину дядей, напоминая, что дядя у меня всего один – это её старший брат, а Леонид Игоревич просто обслуживающий персонал и не надо причислять его к родственникам. Но когда мы одни, мужчина тепло мне улыбается, а я позволяю себе вольности в общении с ним.
– День был сложный. Всё хорошо, не беспокойтесь, – отвечаю ему, но голос хрипнет, а язык норовит прилипнуть к нёбу.
Понятливый дядя Лёня протягивает мне бутылочку прохладной воды. Благодарно приняв, скручиваю крышку и делаю несколько глотков.
Судорожный вдох…
Может, и не узнают дома ничего про проваленную контрольную и про порезанный рюкзак, привезённый мне мамой всего пару месяцев назад из Италии. Новая коллекция какого-то там дизайнера, штучная вещь. Была…
Снова глотаю воду, чтобы не расплакаться. Тогда мать точно заметит и мне влетит. Я обязательно исправлю. У меня тренировка с шести до девяти сегодня, а потом я сяду, всё выучу и пересдам. Как маме только объяснить? Она же не станет слушать.
Одна слезинка всё же скатывается по щеке. Смахиваю и сжимаюсь в комок, увидев ворота нашего дома, расположенного в элитном посёлке «Алые зори». Это как «Рублёвка», только в нашем тихом городке в паре часов езды от столицы. Идеальное место для элиты, уставшей от шума и пыли. У нас тут красиво. Тишина, хвойная лесопосадка, парк и даже свой пруд с утками.
Из рюкзака опять выпали ручки и уже торчит пара тетрадей вместе с прозрачным пеналом. Позорно сбегая из здания колледжа через пожарный выход, я не успела всё аккуратно сложить. Да и толку, если в рюкзаке такая дырища.
Заталкиваю всё обратно и прижимаю рюкзак к себе как нечто самое ценное. Хотя если вспомнить сколько он стоит…
– Ничего не случилось, – всхлипываю. А ворота плавно двигаются в сторону, открывая вид на выложенную диким камнем парковочную площадку.
Мне кажется, это лишнее, но мама считает иначе, а отцу всё равно, он много работает и приличную часть времени проводит не с нами в посёлке, а в столичной квартире. Сегодня вроде должен приехать, но меня это не спасёт.
Жадно допиваю воду, бросаю бутылку на сиденье и жду, когда дядя Лёня откроет мне дверь. Я могла бы сама, но необходимо держать рюкзак.
Сдув рыжую прядь, давно выбившуюся из косы, ступаю на каменную площадку. Благодарно кивнув водителю, быстро пересекаю эту часть двора и захожу в дом через дверь на кухне.
Никого. Вот и отлично. Пробегаю через столовую, уютный коридорчик, ведущий в гостиную, сворачиваю к закруглённой лестнице и мчусь на второй этаж в наше с сестрой крыло.
Аделина болеет уже третий день. В её комнате играет музыка. А я захожу к себе и выдыхаю, прислонившись спиной к двери и уронив проклятый рюкзак под ноги. Из него всё тут же рассыпается по полу. Кажется, дырка стала ещё больше. Присаживаюсь на корточки, поднимаю его и смотрю, можно ли что-то сделать.
Бесполезно. Теперь дорогую лимитированную вещь остаётся только выбросить. Сердечко никак не уймётся. Колотится быстрее, чем перед соревнованиями.
Поднимаюсь. Только отхожу от двери, как она распахивается, и в мою комнату без стука вламывается младшая сестра.
– О-фи-геть! – пялится на порванный рюкзак. Коварно улыбается и убегает.
– Адели, нет! Ада, пожалуйста, – бегу за ней.
– Ма-а-ам! – орёт вредный подросток. – Мама, ну ты где? Ами итальянский рюкзак порвала. Насовсем. Мам!
Мать в юбке-карандаше до колена, блузке и удобных домашних лодочках на небольшом каблучке выходит из кабинета и смотрит на нас, как всегда, чуть свысока.
– Что ты кричишь, как рыночная торговка? – строго спрашивает у Аделины. – Тебе врач сказал беречь горло.
– Она рюкзак порвала, – сестра показывает на меня пальцем.
– Это случайность, – отпираться и скрывать нет смысла. Мама всё равно проверит.
Нахмурив брови и мазнув по мне наигранно-равнодушным взглядом, направляется прямиком в комнату. Только я знаю, что скрывается за всем этим спокойствием. Передёрнув плечами, иду за ней.
– Какой кошмар! – двумя пальцами она поднимает с пола тряпочку, ещё недавно бывшую дорогой, стильной вещью. – То есть, это вот, – трясёт рюкзаком в воздухе, – твоя благодарность за подарок, который я выбирала специально для тебя? – хлёстко швыряет его в меня. – Для своей чемпионки! Для своей гордости! Так ты относишься ко мне?
– Мама, я не специально, правда, – оправдываюсь.
Ненавижу это. Ненавижу, когда она кричит на меня, когда отчитывает, не пытаясь разобраться в проблеме и выставляя меня неблагодарной и виноватой.
– Два балла по контрольной по линейной алгебре ты тоже получила не специально? – её голос становится ледяным. Ещё немного, и большие окна моей комнаты начнёт затягивать зимним узором. И это при том, что на улице весна.
– Я не успела подготовиться, – смотрю ей в глаза, стараясь говорить ровно. – У меня тренировки. Скоро Кубок, мам, – напоминаю ей. – Я живу на льду!
«Только там и живу», – но эта часть мыслей так и остаётся невысказанной.
– Ты должна успевать всё! Глупые отговорки оставь для своих преподавателей. Мне нужен результат. Мы с отцом с рождения вкладываем в тебя всевозможные ресурсы не для того, чтобы ты нас позорила такими низкими результатами, – делает шаг ко мне, касается подбородка, поднимая моё лицо выше. Обманчиво мягко трёт щёку пальцем. – Девочка моя, ты лучшая. Ты должна быть лучшей. Не разочаровывай меня…
– Мама, там пожар! – снова орёт Аделина. – Пожар у Калинина! Мам!
Боже, за её особенно противное «Мам!» мне иногда хочется хорошенько ей двинуть!
– Какой ужас! – мать вскидывает руки и стремительно выходит из моей комнаты.
Дом бизнесмена и друга нашей семьи Калинина находится прямо напротив нашего. Там очень много дерева. Его жена – фанатка натуральных материалов.
Набросив тонкий вязаный кардиган, иду на улицу, чтобы глянуть, что же там на самом деле происходит.
Языки пламени уже охватили стены, крышу и перекинулись на отдельно стоящую сауну. Замечаю движение. Через забор друг за другом перемахивают какие-то парни и бегут в рассыпную.
К воротам подъезжают пожарные, разматывают шланги и начинают тушение, перекрикиваясь друг с другом. Жар огня, пожирающего дом, опаляет кожу, но я всё равно ёжусь и кутаюсь в кардиган. Перенервничала очень.
К нам подходят соседи из дома, расположенного через забор от нас. Разговаривают с мамой. Охают, подсчитывают убытки.
Подъезжает полицейская машина. Вторая гонит выпрыгнувших с территории пожара парней.
Я застываю, увидев, как открывается дверь. Прямо к полицейским и пожарным со двора Калинина выходит ещё один парень. Очень коротко стриженный. Рукава свободной рубашки цвета хаки, накинутой поверх белой футболки, закатаны по локоть. Мощные предплечья забиты татуировками. На шее и открытой части груди в вырезе так же видны рисунки. На нём цепочка с медальоном. Губы дерзко улыбаются. Он мажет взглядом по собравшимся зрителям. Всего на секунду задерживается на мне и борзо смотрит прямо на полицейских.
– Не двигаться! Не двигаться, я сказал! – орёт один из них, выхватив пистолет. – Руки поднял!
– Чё ты надрываешься? Я не ухожу никуда, – заявляет парень.
– Руки поднял, я тебе говорю, – требует полицейский.
– Окей, если тебе так спокойнее, – медленно поднимает вверх своих татуированные руки.
Мы снова сталкиваемся взглядами всего на секунду. В его наглых глазах расплавленная сталь и застывшая угроза, но он продолжает улыбаться, чем сильно нервирует полицейских.
Ему заламывают руки. Тот, что кричал громче всех, подходит и неожиданно ударяет парня кулаком в лицо, разбивая ему губу. Я покрываюсь мурашками и задерживаю дыхание, увидев кровь.
Он ведь крупный, накачанный, мог бы им ответить, но почему-то позволяет тащить себя к машине.
– Животное, – с пренебрежением выплёвывает моя мама. Соседи её поддерживают.
Полицейские, не церемонясь, заталкивают парня в машину. Он упирается лбом в стекло, пристально смотрит на меня. Дёргает правым уголком губ в ещё одной борзой улыбке и нагло подмигивает.
– Не смотри на него. Таким место в зверинце, – шипит мать мне в ухо. Разворачивает за плечи и подталкивает в сторону дома.
***
БУКТРЕЙЛЕР (https://youtu.be/p2XKDJbv0tg)к роману.
***
©? Все события выдуманы. Все совпадения случайны.
Главные герои совершеннолетние.
Агния Арро.
Глава 2
Данте
Огонёк – первое, что приходит в голову при виде яркой девочки с длинными рыжими волосами. Ну и символичненько, с учётом случившегося пожара. Женщина с высокомерно поджатыми губами и медью в собранных в «ракушку» волосах грубо толкает её в спину, подгоняя в сторону неприличных размеров особняка.
Огонёк всё же успевает оглянуться. Украдкой улыбается, наверное, даже сама не заметив, как это произошло, а я прямо в груди ловлю мощнейший приступ эйфории, будто мне туда ударило солнце.
Веду плечами от крайне необычных ощущений и прилипаю лбом к стеклу.
Пока менты, переговариваясь, рассаживаются в служебной машине, я смотрю на девушку или девочку, никак не определюсь. Забавная она, маленькая, я бы даже сказал компактная. Глаза красивые. В моей голове по стандарту у рыжей девчонки должны быть зелёные глаза. Классика же. А у этой, кажется, голубые или серые, мне из тачки не разглядеть.
Секунда, две, три, и Огонёк скрывается за высоким забором, а меня везут в отделение, довольные тем, что им удалось мне врезать. Я только усмехаюсь, закатывая глаза и думая, какие же они дебилы.
Выдёргивают из машины. Под конвоем ведут в трёхэтажное здание. В коридоре воняет краской и очень не хватает света. Мрак, темнота…
Придурки в погонах подталкивают меня вперёд. Спотыкаюсь об открытую банку с краской. Я её видел, но создать им лишний геморрой – отдельное удовольствие. По бетонному полу растекается жирная зелёная лужа.
– Слепошарый! – вновь пихает меня в спину самый бесстрашный.
Резко разворачиваюсь и бью его лбом аккурат чуть выше переносицы. Мент глухо стонет и теряется. На меня набрасываются ещё двое в попытке скрутить, пока их до хрена умный коллега приходит в себя, стирая пошедшую из носа кровь.
– Да не лапайте вы меня, я не сопротивляюсь! – огрызаюсь на них.
– Ты за это ответишь, выродок! – зло шипит травмированный.
– Что у вас ту… Оу, нехило, – к нам выходит начальник этих бедолаг. – Голиков, умойся сходи, смотреть страшно. Этого сразу ко мне, – кивает на меня.
