– А тут сподобились…
– Видать, приспичило, – усмехнулся Добрыня. – Ты ведь им на самое больное место там, у перелеска, наступил. Никто из наших НИКОГДА не позволял себе совершать набеги ни на роксоланов, ни на языгов, ни на их родичей. Даже и пересказать тебе не могу, какой по степи гул стоит от пересудов. Словно растревоженный улей.
– Гёты же набегают.
– То гёты.
– А мы чем хуже? – усмехнулся Беромир. – Пусть радуются, что мы до ставки раса не дошли. Вот где обида приключилась бы. Только представь. Ночь. И их правитель в исподнем на коне пытается ускакать в степь, спасаясь.
– Даже и пробовать не стану, – покачал головой Добрыня. – Тебе такое не простят.
– Да ладно тебе, – махнул рукой ведун. – Простят… Не простят. Ты рассуждаешь так, словно они только решают. Пошли они к черту!
– К кому?
– Да сподручные это Велеса. Приглядывают за мрачным чертогом, мучая души дурных людей. Ладно. Это сейчас неважно. Ты лучше скажи, чего ты сбежал-то? Из-за голода?
– Зима близилась к концу. Мы трудно, но пережили ее и всерьез обсуждали: как жить дальше. Даже кое-какие запасы сохранили для посева. Думали как-то перебиться рыбной ловлей, рогозом с камышом да улитками и прочим. Но тут пришли они – роксоланы. По последнему снегу.
– О как! Раньше срока?
– Никогда так к нам не приходили. Они обычно зимой у самого моря кочуют. Там и снега поменьше, и холода помягче.
– И что они хотели?
– Нашей крови. Стали устраивать дознания и расправы. Убивали и грабили, забирая последнее. Мой род жил севернее всех, оттого до нас быстро и не добрались. Иначе бы и нам конец.
– Погоди, – шагнув вперед, произнес Беромир, – вас что, пришли убивать? Всех?!
– А кто их разберет? – мрачно ответил Добрыня. – В первую очередь они резали тех, кто тогда в поход пошел на тебя. Говоря, что самовольно и без их соизволения напали на людей, что стояли под их защитой. Но это просто пустая болтовня. Потому как и остальных терзали, грабя немилосердно. Многих девиц и молодух угнали в рабство. Оставшихся же бросали без припасов, обрекая на голодную смерть. Ну или сразу резали, если люди осмеливались что-то им говорить.
– И люди терпели?! – ахнул Беромир.
– А что они могли сделать? Их вон сколько пришло! Даже если за копье возьмешься или дубину – и одного не убьешь, разве что случайно. Бояр у нас ваших нет. Дружин тоже. Сборы же мужчин они разгоняли нещадно. Вот и получалось, что единственным спасением оказывалось бегство.
– Да куда в степи-то бежать? Только умрешь уставшим.
– Люди старались перебраться на правый берег Днепра, к языгам. Ну что ты на меня так смотришь? Куда еще-то? Больше и бежать-то некуда, только к ним.
– Как будто кто-то там ждал беглецов, – нахмурился Беромир.
– Языги в набеги ходят на ромеев. Там рабочие руки надобны. Да и в набежники можно пристроиться. С дубинкой какой и без особой надежды на добрую добычу, но хотя бы выживешь и прокормиться сможешь. Тем более что поход сильно зависит от удачи. Иной раз уйдешь в рваных штанах и дубинкой, а вернешься богато одетым и с дорогим оружием.
– Или сгинешь.
– Ну или так, да. Большинство просто погибают.
– А женщины и дети как? Их кто кормить станет во время набега? Бежали же как есть, без имущества.
– О них и речи нету, – особо мрачно произнес Добрыня. – Куда бабы-то побегут али дети малые? Не сдюжат, – махнул он рукой. – На правый берег только отдельные мужи могли уходить, и то если Фарн им благоволит.
– А ты чего туда не побежал?
– А не дали.
– Серьезно? – удивился Борята.
– Увидев, что творится, роксоланы на правый берег всадников вывели своих. Еще по льду, чтобы ловить бегущих. А по реке, как она вскрылась, лодки пустили. Наши же. Мертвым и рабам они были без надобности. Да только грести эти всадники, как должно, не разумеют. Оттого мы и смогли оторваться.
– Погоди. А отчего ты сразу сказал, будто они сюда идут? – спросил Беромир. – Они ведь за вами погнались, а после отступились.
– Так мы, как оторвались, ушли недалеко. Дня на два перехода – к устью реки Сож. Где и встали на отдых. Заодно еды какой требовалось добыть. И я решил с копьем на рыбу по ночам поохотиться, как ты и сказывал. С дровами беда – болотистые берега. Все вокруг сырое, включая хворост. А топоров нет, чтобы сухостой свалить. Оттого огня и не разводили, ели все сырым. Это нас и уберегло. Приметили их издали, по дымам, а они нас сразу не разглядели.
– Вы же около берега сидели. Как там спрятаться можно? – продолжал излишне въедливо и подозрительно расспрашивать его Беромир.
– В заводи небольшой. Там просто потише было, и ветер такой не дул. Оттого и теплее. Мы же рухлядью грелись, да тряпками. Ложились бок о бок. Накрывались. И пытались как-то согреться.
– Ясно, – кивнул ведун. – А с чего ты решил, что они за нами идут, а не вас преследуют? Может, просто отстали поначалу, а потом нагнали?
– Такой силищей? – усмехнулся Добрыня.
И дальше он поведал о том, что по земле идет конный отряд в несколько сотен воинов. Да с ним еще племенного ополчения сколько-то. Не пешком, на лодках, в которых перевозят награбленные у них припасы.
– Страшную весть принес ты в наш дом. Надя, зови детей, – резюмировал ведун, крепко недовольный новостью. Отражать набег намного сложнее, чем в него ходить. Инициатива-то не у тебя.
– Что? – не понял его цитату Добрыня, равно как и окружающие. – Какая Надя? Какие дети?
– Да так, – отмахнулся Беромир, сам не понимая, откуда это наваждение дяди Мити на него нашло. – Ты ешь, ешь. Только не спеши. Тщательнее все пережевывай. А то иначе живот будет болеть.
– Беромир, отходить нам надо, – серьезно произнес Борята.
– Куда?! – с некоторой насмешкой спросил ведун.
– В леса. Все бросить и отходить. Да родичей предупредить, чтобы прятались.
– Чтобы что?
– Чтобы люди выжили.
– Сколько людей сможет прокормиться в лесу с охоты и собирательства?
– Не знаю.
– А я знаю. Вот всех людей с шести кланов возьми и раздели на четыре части. Одна из этих частей и будет то количество родичей, которых получится ближайший год кормить с леса и рек. С тех, что под их рукой, ежели к соседям не лезть.
– Зачем год? – не понял Борята.
– А сколько?
– Роксоланы придут и уйдут. Им в наших лесах жить не с руки. А мы, переждав, выйдем к своим жилищам.
– А поля? А скот? А припасы?
– А что с ними?
– Поля они там все вытопчут. Скот угонят и частью забьют. Ну и припасы отберут.
– Их можно будет унести.
– Куда? В лес? – грустно усмехнулся Беромир. – Куда там их складывать? Под открытым небом? Сгниет же все. Причем быстро.
– Я предлагаю драку! – решительно рявкнул Борзята.
– Выходить с ними в поле решил? – оскалился Добрыня, взглянув на него как на умалишенного.
– Зачем в поле? Не найдя нас, они разделятся и пойдут по рекам да протокам. Вот тут их и ловить наскоками. Закидывать дротиками на стоянках.
– То, что ты предлагаешь, – возразил ведун, – дело хорошее, но не позволяет нам защитить поля, скот и припасы. Да, быть может, мы сумеем пощипать их, выбив немало воинов. Но и сами останемся в отчаянном положении, обрекая на голодную смерть большую часть наших родичей.
– И что ты думаешь делать? – нахмурился Добросил.
– Драться. Только не бегая от них по лесам. Нет. Мы должны связать все их силы. Защищая родичей и не допуская врага до них.
– Мы же не устоим! В открытом поле они непобедимы!
– Как будто у нас есть выбор. Если мы не устоим, то нашим родичам конец. Всем. Так что должны устоять. Или умереть.
– Скорее просто умереть.
– Нет в тебе веры в Перуна, – оскалился Беромир. – Мыслишь, он нас оставит? Меня покамест не бросал в беде. Наставляя и наставляя.
– Выйти в поле – его совет?
– Да.
– Но это невозможно! Безумие!
– Они тоже так думают, поэтому от нас и не ожидают ничего подобного.
– Это будет подарок для них. Быстро всех нас перебьют, а потом за остальных родичей возьмутся.
– Не веришь ты в Перуна. Не веришь. А он тебе оружие в руки дал. Али мыслишь, что без меня бы это железо обрел?
Добросил поник.
– Он ищет в нас людей длинной воли. Не обманите его надежд…
Бояре еще немного поворчали.
Подумали.
После чего перешли к планированию предстоящей кампании. Начали обсуждать: откуда и как роксоланы станут подходить и где их можно встретить. Ну и каким манером, разумеется. Стоять в стене щитов супротив более чем вдвое превосходящей числено конницы не хотел никто. Прекрасно понимали последствия.
Думали.
Гадали.
Привлекали дружинников, которые местность нужную знали.
И продумывали раз за разом то, как бой пойдет. Иными словами, проводили импровизированные командно-штабные игры. Им всем остро не хватало образования и кругозора, но даже с тем невеликим багажом знаний они очень неплохо пытались. Беромир же им не на блюдечке все предлагал, а лишь подталкивал в нужную сторону, задавая нужные вопросы.
Так он привел и к мысли о необходимости разведки и охранения. Ну и некоторого прообраза устава караульной службы. И походной. Да и вообще крепко агитировал, показывая прелести регулярного войска.
С ведуном порой спорили, но недолго и не сильно. Больше промеж себя, медленно смещаясь в нужную сторону. Например, обыгрывая один из вариантов будущего боя, Беромир предложил рассмотреть, что они встанут в стену щитов, а остальные родичи поддержат их пулями и дротиками.
– Так как они сие сделают? – удивился Борзята. – Они же не умеют.
– Сейчас – да. Но если станут постоянно упражняться – сдюжат. Я бы вообще к Пробуждению допускал, только если будущий муж уже освоил или пращу, или дротики, или лук и может поразить установленные цели. Представляете? Нас сотня. И иных родичей столько же. Какой шквал обрушится на недруга? Ух! Мы же их просто засыплем, словно дождем.
Это вновь пришлось по вкусу не всем.
Людям нравилось чувствовать свою эксклюзивность, но обстоятельства набега аж самих роксоланов заставлял задуматься и многое переосмыслить. Ревность ревностью, но сейчас сотня-другая родичей с пращой ой как пригодилась бы. Или с дротиками, или с луками.
При таком раскладе действительно можно было выходить в поле. И засыпать роксоланов плотным обстрелом с дистанции. Ведь под атлатлем и дротик летел далеко, и праща даже с коротким рычагом била прилично, заодно легче осваиваясь. Посему они приговорили, если удастся отразить набег, по осени собраться или по зиме и утвердить Правду, то есть свод неких правил, законов, который бы распространялся на союз кланов.
Где-то часа через четыре перешли к ревизии вооружения. Кто что принес и чем умеет пользоваться.
Внезапно оказалось, что именно пращой мало кто владел, в отличие от дротиков. Пренебрегали ей на тренировках, что вели бояре со своими дружинниками. Времени-то прошло немного, и все охватить не получалось, поэтому приходилось выбирать.
Ученики Беромира тоже похвастаться не смогли. Праще он почти не уделял внимания. Дротики, пилумы да бумеранг. Последний был очень важен на охоте. Ребята с его помощью брали много птицы и кое-какого зверя пушного. Оттого поднаторели. А главное, дубовый бумеранг слабо терял энергию даже на приличной дистанции, будучи крепким многоразовым инструментом. Полированным. Да еще и пропитанным горячим воском, замешанным со льняным маслом.
Иными словами, все осваивали всё что угодно, только не пращу. Из-за чего было решено в этом походе ей не пользоваться. И не таскать с собой подсумки.
Глянули на дротики.
Каждый боярин наделал своим ребятам их в изрядном количестве. Костяной наконечник, деревяшка да два кусочка кожи на оперение. Утяжеление тоже делали из кости, крупной, трубчатой. Получалась посредственная поделка. Намного хуже железных плюмбат, выпускаемых Беромиром. Но они имелись. И было их в достатке.
– Значит, так, – вставая и резюмируя, произнес ведун. – Времени у нас мало, но оно есть. Так что нам нужно добиться хоть какой-то слаженности.
– Это как?
– Нужно, чтобы мы действовали как единое войско, а не горстка одиночек, сбившихся в кучу. Ладно. Проще показать. Пошли на поле…
