Добежали.
Осмотрелись.
Прислушались.
Тишь да благодать. Разве что рыба плескается да вода журчит громче обычного на мелководье. Все ж таки течение побыстрее тут. Ну и лес шумит слегка, пока еще совсем облезлый и лишенный своей зеленой красоты. Только почками стал набухать.
Одно хорошо – кустарник.
Он, конечно, тоже без листьев, но густой, поэтому, чуть помедлив, Беромир скомандовал валить деревья.
Несколько штук.
Замазывать им срубы грязью. Чтобы свежий «срез» древесины не бросался в глаза. А потом грамотно выкладывать. Так, чтобы быстро не подскочить. Общая идея близкая к той, которую применяли в засеках XVI–XVII веков – выкладывание густых веток в сторону потенциального неприятеля. Чтобы лошадь на эти «колючие палки» не пошла.
Сделали.
Топоры-то имелись у всех.
Легкие, боевые. Но и великие дубы в три обхвата не требовалось рубить. Так, всякую мелочевку с кроной погуще.
А потом импровизированные укрытия стали делать.
Не землянки, нет.
Просто щиты, укрывающие сидящих бойцов. Ради чего пришлось побегать и пособирать лапы ели. Да такие, чтобы не на виду. А то ведь роксоланы или их проводники приметят ободранные стволики.
Беромир же время от времени выходил к берегу и осматривал позиции. Хмурился. Возвращался. Кое-что правил. Снова осматривал со стороны.
Засада ведь сама себя не сделает. И если должным образом не замаскироваться – ничего не получится.
Очень бы сейчас пригодились маскировочные сети. Даже из обычной старой, заношенной некрашеной ткани. Прямо идеально бы вписались, растянутые за кустами. Но, увы.
Да и разборных рогаток было бы неплохо иметь хоть какое-то количество. Их ведь если поставить в кустах или сразу за ними – так сразу и не приметишь. А эффект немалый. Однако приходилось обходиться тем, что имелось под рукой.
Так до самой темноты и провозились.
Ночевали без огня, пожевав холодные припасы. Благо, что пеммикан в холодном виде даже вкуснее. Да и воду они взяли с собой сразу кипяченую и надежно закрытую.
Зябли.
Не сильно, но зябли, так как снова прихватил морозец. Однако разводить костры не решились, чтобы не выдать себя. Просто плотнее сбивались в кучи и укрывались прихваченными с собой шкурами…
– Идут, идут, – тихо растормошил Беромира кто-то.
– А? – очнулся он.
– Роксоланы идут, – снова шепнул ему будивший. И отправился дальше поднимать остальных. Готовый в любой момент прикрыть рот слишком говорливому спросонья человеку.
Беромир осторожно выглянул в маленькое окошко среди веток.
И верно – на той стороне реки к берегу подходили всадники. Рассвет только начинался, так что стояла необычная и в чем-то мрачная серость, из-за которой рассмотреть их не получалось нормально.
Ведун огляделся.
Народ уже в целом проснулся и встревоженно переглядывался.
– Проверить все, – шепнул Беромир, и его команду стали передавать шепотки по цепочке. Порой излишне громкие, но, видимо, недостаточно, чтобы журчание реки и шум леса позволили услышать эти слова на том берегу.
Никто из всадников даже ухом не повел.
– Не надевайте колчаны с дротиками. Держите перед собой, – вновь скомандовал Беромир. – И атлатль в руку возьмите. С него начнем.
Все так и поступили.
Напряглись.
Однако всадники не спешили. Они накапливались.
Наконец минут через десять или даже пятнадцать они полезли в воду, сразу уходя по пузо лошадей в холодную стремнину, посему стараясь проскочить ее побыстрее. Благо, что река в этом месте хоть и разливалась немного, но не сильно. И каких-то сорок метров удавалось преодолеть без лишней волокиты.
Проходили брод.
И сразу выскакивали на небольшую промоину у правого берега. Довольно крутого обычно. Из-за чего сюда-то они и пошли, а не пытались в других местах преуспеть. Ведь карабкаться на лошадях по косогорам – последнее дело.
Минута.
Другая.
Пятая.
На правый берег уже довольно много перебралось всадников, накапливаясь на довольно ограниченном пространстве, не суясь в кусты да заросли, от которых они демонстративно держались подальше.
Их лошади хрипели.
Но тут пойди разбери из-за чего, поэтому роксоланы не придавали этому никакого особого значения. Все ж лезть через холодную воду само по себе дело неприятное. Да и тут вон какие завалы. А значит, почти наверняка кто-нибудь живет. Вот запах этого существа и раздражал немного лошадей. Вообще «натюрморт» с этими ветками и завалами чем-то напоминал проделки бобров. О чем роксоланы и судачили, постоянно вглядываясь в еще не освещенный солнцем сумеречный лес.
Ну а о чем еще они должны были подумать?
Меж тем накопление продолжалось.
– Дротики товсь! – скомандовал Беромир вполголоса.
Показалось, словно кто-то из роксоланов его услышал. Но было уже не так важно. Ибо несколькими секундами спустя ведун скомандовал:
– Бей!
Глава 3
168, берзень (март), 22
Беромир шел по месту недавней битвы, осторожно перешагивая через раздетые трупы. То и дело при этом поглядывал на левый берег, где какое-то время стояли несколько всадников и наблюдали. Они ушли, но. зная любовь степняков ко всякого рода ложным отступлениям, ведун не терял бдительности.
Бой оказался очень скоротечен.
Несколько залпов дротиков стали настоящим смертельным поветрием для не ожидавших такого всадников. Роксоланы, как и иные сарматы, не имели привычки использовать щиты из-за любви к двуручным копьям. Потому их тела оказались почти что беззащитны перед этим обстрелом. Даже те, что прикрывались броней, – все же не латы и даже не куяк али бригантина.
Пирамидальные наконечники дротиков достаточно легко пробивали даже кольчугу на такой дистанции. Атлатль, которым их метали, прямо натурально «решал», если говорить в терминологии XXI века. Да, глубоко за броню такие гостинцы не проникали. Но все одно – наносили раны, и порой весьма существенные. Там же, где сталкивались с простой одеждой или голым телом, заходили по самый утяжелитель, а порой и глубже.
С первого же залпа началась сумятица.
Давка.
Крики.
После чего кто-то из всадников сумел выкрикнуть вдохновляющие слова, и сарматы бросились на неприятеля. Невзирая на кусты, через которые они хотели просто прорваться. Во всяком случае, никакой явно угрозы в них не наблюдая.
А зря.
Колья там все же вкопали.
Невысокие.
С тщательно замазанными срезами, чтобы не привлекать внимание, что сарматов в их атакующем порыве и остановило. Вон кто-то насадился. Остальные придержали коней и закрутились возле самого завала, силясь достать своими длинными копьями противника.
И тут Беромир закричал:
– Пилумы! Пилумы товсь!
Сарматы сразу не сообразили.
А секунды через три в них шагов с пяти вошел залп вполне себе полноценных тяжелых пилумов, прибивавших человеческие тела, словно булавка гусеницу. Мягко и легко. Даже тех, кто имел кольчуги. Отчего разом получилось уронить на землю до полусотни всадников, скопившихся у завала из кустов да веток.
Шокирующий эффект!
Прям люто деморализующий. А ведь и до того десятка три или даже больше уже легло. Отчего оставшиеся роксоланы развернулись и самым быстрым аллюром направились на левый берег. Стараясь как можно скорее уйти от места засады.
Беромир вывел своих людей следом.
Пилумов более у них не имелось, поэтому с копьями наперевес, чтобы подогнать бегущих и укрепить боевой дух своих ребят.
И тут с левого берега вполне ожидаемо начали стрелять из луков, которые успели достать и оснастить тетивой[2 - На луки тетиву надевали только перед боем, иначе традиционные луки довольно быстро приходили в негодность.]. Собственно, ради этого Беромир и выгнал своих бойцов из зарослей, чтобы немного подержать под обстрелом, закаляя психологически.
– Стена щитов! – рявкнул ведун, подняв руку, как в школе на уроке физкультуры, указывая точку начала построения и его направление.
Его бойцы отреагировали хоть и нервно, но очень быстро. Прямо-таки бегом. Свист стрел очень мотивировал.
Раз-раз-раз – и готово.
Пусть несколько криво – вон волной все пошло, но шеренга в две линии все одно получилась. Стоящие спереди сели на колено, укрывшись щитами, поставленными на землю. А те люди, которые находились сзади, перекрыли верхний ярус. И вуаля. Полноценная стена щитов готова.
Стрелы сразу же оказались совершенно беспомощными. А ребята, стоящие под этим прилетающим перестуком, даже стали нервно смеяться. Истерично немного, но все одно – хорошо. Такая реакция явно была лучше страха и оцепенения.
Роксоланы били поначалу стрелами с широкими наконечниками, отлично подходящими для работы по телам, лишенным доспехов. Потому их на охоте и предпочитали применять. Сейчас же они даже в щиты толком не втыкались, если попадали. Сказывался линзовидный профиль, дистанция и специфика материала. Все-таки семьдесят или даже больше метров – это расстояние.
Чуть погодя степняки попытались прощупать щиты стрелами с маленькими треугольными наконечниками, но эффект оказался еще хуже. Слишком легкие. Да и далековато для них. Такими работали накоротке из-за большей настильности полета стрелы. А тут получалась комедия. Только дефицитные стрелы впустую использовали.
Да-да, именно дефицитные.
Стрела – это довольно сложное ремесленное изделие, которое требует и квалификации мастера, и оснастки, и сырья при изготовлении. Во всяком случае, нормальная стрела, а не всякого рода эрзац. Из-за чего именно у степных народов довольно редко их имелось в избытке[3 - Когда Тамерлан выходил в поход из Хорезма (ремесленно развитого региона возле Великой Степи), то его лучники не всегда могли иметь даже один полный колчан. И это на пике могущества.]. Десять-двадцать на стрелка уже хлеб. Скорее, даже достижение. Обычно в колчане болталось и того меньше.
И наконечники – ладно.
Их можно сделать разные. Да даже просто обожженный конец деревянного древка уже представлял опасность для незащищенного тела.
А что делать с перьями?
Абы какие на стрелы не пустишь, если тебе требуется стрелять хоть сколь-либо прицельно. В среднем на одну стрелу нужно было потратить три крупных, хороших маховых пера. А с того же гуся таких набирается едва на две-три стрелы, не больше.
Чтобы выдать по два десятка стрел каждому из сотни воинов, надобно ощипать свыше семисот гусей. Ну или аналогичных птиц. Если же для тысячи взять по два таких колчана, то под нож потребно пустить порядка пятнадцати тысяч гусей.
А откуда их взять?
Степь никогда птицеводством не отличалась. Вот и перебивались от случая к случаю, редко имея полным даже один колчан. Что особенно усугублялось тем обстоятельством, что стрела в бою являлась по сути своей одноразовым расходным материалом…
