– У нас тесные отношения, да. Родители грозились переехать в Лондон, когда мы подали заявления в университет, но нам с сестрой удалось их отговорить. Пришлось пообещать, что будем ездить домой по выходным. Ну или, по крайней мере, через выходные, – Ли подталкивает ко мне мисочку с зеленой массой. По текстуре и по внешнему виду напоминает чимичурри, но вкус совершенно другой. – А ты? Оба родителя американцы?[11 - Латиноамериканский соус для жареного мяса, состоящий из петрушки, уксуса, чеснока, орегано и молотого красного перца. – Прим. ред.]
– Папа родился в Лос-Анджелесе. А моя мама… – помедлив, я отщипываю кусочек лепешки. – Если подумать, даже не знаю, откуда моя мама.
– Вы не очень близки? – он сочувственно цокает языком.
– Вроде того. Она присылает мне открытки на день рождения, но без обратного адреса. Это, конечно, когда вообще присылает. Обычно опаздывает на пару недель. Я ее уже и не помню толком.
– А твой папа?
– Ему непросто было отпустить меня. Сначала он вообще не представлял себя родителем – остался со мной на руках, когда мне было два. И только через несколько лет свыкся с мыслью, что он теперь отец. С тех пор он будто пытается наверстать упущенное. Я люблю его, но давление просто колоссальное, понимаешь?
Ли кивает.
– Могу представить.
Когда нам приносят еду, я с трудом сдерживаюсь, чтобы не разинуть рот. Никогда не видела такого гигантского обеда. Нам как в тетрисе выставляют на стол тарелку за тарелкой.
– Они всегда так делают, – вздыхает Ли. Он с улыбкой качает головой. – Так Хагер дает понять, что считает меня слишком худым.
Я ухмыляюсь.
– Мне всегда хотелось заказать всего по чуть-чуть из меню.
За едой я узнаю, что Ли – настоящий диктатор. Он настаивает, чтобы сначала я попробовало одно, потом другое. Вот это ела с этим. А это намазывала соусом. Я ценю его стремление направить меня в этом кулинарном приключении, но ощущение такое, будто я прохожу испытание на время. Вскоре я чувствую, что живот набит и, когда он спрашивает, готова ли я к десерту, у меня вырывается стон. У Ли, по-моему, вместо желудка мусоросжигательная печь.
– Прости, что упустил тебя утром, – говорит он, когда с едой покончено. – Я собирался поехать вместе с тобой. Убедиться, что ты не окажешься на полпути к Лестеру.[12 - Город в Великобритании, административный центр графства Лестершир.]
– Ничего страшного. Зато мне удалось немного изучить местность.
– Все путем?
– Пока да. Занятие прошло хорошо, и я, кажется, завела подругу. Она не сбежала, услышав мой акцент, а это уже кое-что.
– Отлично. – Нам приносят счет, но я даже моргнуть не успеваю, как Ли его хватает. – Я угощаю, душечка. Считай это подарком в честь приезда.
– Ой, ладно. Э-э-э… спасибо.
Ненавижу, когда друзья за меня платят. Такой вот у меня бзик. Некоторым становится неловко от комплиментов, так вот здесь та же история. Не знаю, как реагировать.
– Ну-ну, не напрягайся, – смеется он, заметив, что мне неуютно. – В следующий раз можешь отвести меня в какое-нибудь дорогое заведение. – Он эффектно подписывает чек и подмигивает мне. – К слову о подарках в честь приезда. Завтра вечером в одном пабе выступает группа моего друга. И ты идешь со мной.
– Хорошо играют?
Спросила я в шутку, но Ли всерьез задумывается, а потом печально пожимает плечами.
– Нет, не особо. Но там будет моя сестра. – Он моментально светлеет лицом. – Ты просто обязана с ней познакомиться. Я уверен, что вы будете в восторге друг от друга.
5
На следующий вечер наша некогда многообещающая дружба чуть не разлетается вдребезги. Изучая мой гардероб, Ли то в отвращении вздыхает, то нетерпеливо стонет. К слову, половина одежды у меня все еще в скомканном виде распихана по чемоданам. Вся комната забита коробками, присланными сегодня днем из Нэшвилла. Я едва начала их открывать, а уже пришло время отправляться на выступление друга Ли.
– Милая, ты знаешь, что это шелк? – Он извлекает из помятого несессера голубой топ в крестьянском стиле. – Нельзя так обращаться с хорошей тканью, – тут он натыкается на одну из моих любимых курток из искусственной кожи, как раз на ту, которую я собиралась надеть сегодня вечером. – Зато вот с этой…
Он двумя пальцами держит куртку за лацкан, слегка на расстоянии, да еще и морщится так, будто нашел ее застрявшей в сточной канаве после грозы.
– А эти заплатки для иронии добавлены?
– Я люблю эту куртку, – протестую я. Да, может, она неоригинальная и из моды вышла, но мне она все равно нравится.
Ли плавным движением пересекает комнату и бросает куртку в пустую коробку на полу.
– Сюда будем складывать все, что подпадает под категорию «Может быть».
У меня есть подозрение, что завтра эта коробка отправится на обочину.
Я примеряю несколько тщательно отобранных им нарядов, но пассивно-агрессивные комментарии так и не заканчиваются. С каждым новым выходом он выдает очередную разочарованную гримасу, и так продолжается до тех пор, пока я не оказываюсь в одном лифчике и трусиках посреди кучи одежды. Мой гардероб для Ли – все равно что место военного преступления, все равно что личное оскорбление для его художественного вкуса.
Одна сумка у меня до сих пор не распакована, так что он, разочарованно фыркая, практически вгрызается в нее. Я меж тем в очередной раз обозреваю одежду, висящую у меня в шкафу, и тут у меня за спиной раздается восторженный вздох.
– А это что? – В обеих руках он сжимает какие-то комки ткани.
– Одежда? – настороженно откликаюсь я.
Он ослепительно улыбается.
– Наконец-то!
Он извлекает из сумки черную футболку с каким-то рисунком, длинный кардиган и пару темно-серых обрезанных шортов. В сущности, наряд, который дома я бы надела покататься верхом или прибраться дома. Потом он хватает с комода пригоршню разных украшений на шею и швыряет мне на кровать. Туда же отправляется пара сапожек. На лице его – чистой воды облегчение.
– Одежда! – радостно объявляет он.
У меня на тумбочке гудит его телефон.
– Кто это? – спрашиваю я. В конце концов, я люблю совать нос не в свое дело.
– Джордж. Новый друг.
– Особый друг?
Он улыбается шире.
– Может им стать.
– Он придет сегодня на выступление?
Ли, смеясь, качает головой.
– Это не такой друг.
– Ах вот оно что. Ясно.
– Зато мы увидимся после выступления.
– Фотка есть?
Ли подзывает меня подойти ближе и открывает профиль своего нового знакомого в «Гриндр». Я склоняюсь, чтобы разглядеть его получше. Джордж привлекателен, если не считать одно явное уродство.
– А почему усы как у копа? – возмущенно восклицаю я.
– Ох, милая, знаю, – бурчит Ли, а потом закрывает пальцем нижнюю часть лица Джорджа. – Но вот так просто идеально, видишь?
– Может, ты сумеешь уговорить его избавиться от них.
– Если все пройдет по-настоящему удачно, я их сбрею сам, как только он отвлечется.
– Ли, дружище!
Внезапно ко мне в комнату врывается Джек, а я стою в лифчике и в трусах. Я моментально пытаюсь прикрыться, не соображая, что именно стоит прикрыть в первую очередь.
– У тебя есть ибупрофен? У меня так голова болит, что аж где-то за левым глазом пульсирует. Не знаешь, что это такое? С ума сводит.
Я отворачиваюсь, надеясь в мгновение ока стать невидимкой. Как травоядное животное, которое пытается скрыться в лесу от хищника, слившись с окружающей средой. Вот только прямо сейчас я напоминаю скорее бледного веснушчатого оленя в свете фар. Наши взгляды встречаются в зеркале, висящем над комодом. Сообразив, что я одета не самым подходящим образом для компании, он быстро отводит взгляд, но уже в следующую секунду снова скользит по мне взглядом. Всего на мгновение. Его лицо принимает какое-то странное, незнакомое мне выражение, которое мигом исчезает.
– Оденься, ладно? – просит Джек, безмятежно улыбаясь. – У нас тут семейное заведение.
Ли, не замечая моего унижения, отвечает:
– В верхнем ящике моего туалетного столика.
– Ли, ты там? – В дверях появляется Джейми, абсолютно голый. Через плечо перекинуто полотенце. – Это ты взял мои ножницы? Я стал их искать, но в шкафчике их нет.
Я поспешно закрываю глаза рукой, но уже поздно. Вид Джейми-младшего навеки выжжен у меня на сетчатке.
Еще неделя не прошла, а худшие папины кошмары уже становятся реальностью.
– Да ладно, милая. Глянь хоть одним глазком, – с иронией уговаривает Джейми. – Ты явно не в первый раз видишь болт.
Я пытаюсь замаскировать смех кашлем.
– Надо же, какой старомодный.
Джек сгибается пополам от хохота.
– О нет, приятель. Она назвала его старомодным.
– Думаю, она говорила про эвфемизм.
– Нет, она сказала, что твой причиндал такой же миленький и изящный, как бабушкино вязание.
Честно говоря, весь мой опыт с пенисами, как их ни назови, ограничивается единичным перепихом в старшей школе и с парнем на первом курсе, которого с натяжкой можно было бы назвать моим молодым человеком. Секс был неплох, но потом мы разошлись, и никто из нас не горевал по этому поводу.
– Ну так что, может, теперь освободите мою комнату? – спрашиваю я, стратегически обхватив себя руками и обращаясь к полу.
– Точно, давайте, кыш отсюда. – Ли выпроваживает парней за дверь, широко распахнув руки. – Пора организовать общий сбор, посвященный тому, что в комнату надо стучать.
С их уходом меня окатывает волна облегчения, и я наконец опускаю руки. К совместному проживанию придется привыкнуть.
И еще мне понадобится замок.
—–
До паба мы добираемся на попутке, что само по себе напряженно. Ли усаживается впереди, рядом с водителем, а мне приходится втиснуться на заднее сиденье между Джеком, Джейми и пенисом Джейми. Тем не менее щеки у меня горят вовсе не из-за последнего, а из-за Джека, его рук, будто вылепленных скульптором, и мускулистых ног, прижатых к моим. Мне неловко, я нервничаю, и все это одновременно.
В горле точит как при подступающей простуде – я прямо чувствую, как внутри закипает новое чувство, как бурлит влюбленность. На Джеке выцветшие джинсы, футболка с логотипом серфинг-клуба облегает широкую грудь. Так бы его и съела. И пахнет от него просто чудесно. Так вкусно, что я усилием воли заставляю себя не дышать – боюсь, что с каждым вздохом буду мечтательно вздыхать.
Вот жить, не дыша, не очень получается, и вскоре я начинаю лихорадочно глотать воздух. Разумеется, в процессе я умудряюсь закашлять и заработать от Джека веселый взгляд.
Все, ребята, списывайте чудачку-американку со счетов. Она до сих пор не разобралась, как надо вдыхать кислород.
К тому моменту, когда водитель останавливается, я готова из кожи выпрыгнуть. Едва оказавшись на улице, я глубоко вдыхаю свежий вечерний воздух и делаю вид, что меня совершенно не волнует сексуальный австралиец, стоящий рядом со мной.
В пабе уже собралась толпа, но назвать его набитым нельзя. Больше всего движухи у барной стойки и рядом с мишенями для дартса в передней части помещения. Мы проходим мимо столиков, расставленных перед крошечной и пока пустой сценой, куда кроме барабанной установки, микрофонов, усилителей и парочки мониторов ничего и не поместится.
Ли ведет нас к столику, где уже сидит пара девушек. Бледная изящная блондинка с резко очерченной стрижкой-пикси, завидев его, отставляет бокал мартини. На ней шелковистое платье с глубоким декольте и целая куча броских серебряных украшений. Она поднимает на меня огромные глаза цвета морской пены, и я в мгновение ока чувствую себя маленькой и плохо одетой.
Девушка рядом с ней выше, и она, привстав, целует Ли в обе щеки. На ней обтягивающая футболка в рубчик и кожаные брюки, облегающие бесконечные ноги. Она просто шикарна. Наверное, таких красивых людей, как она, я никогда в жизни не встречала.
Их с Ли сходство прямо-таки бросается в глаза. У них одинаковые губы, одинаковые темные глаза и высокие скулы. Нельзя сказать, что они копия друг друга, но даже издалека заметно, что они родственники.
– Моя близняшка Селеста, – объявляет Ли вместо приветствия. – Сестренка, это Эбби.
– А, та самая американка.
В последнее время в это часто слышу.
– Та самая, – застенчиво откликаюсь я. – Приятно наконец познакомиться.
– Взаимно. Это Ивонн, – Селеста кивает в сторону элегантной блондинки, а потом окидывает меня долгим взглядом сверху вниз.
Она изучает мой внешний вид, а я гадаю, помогла помощь Ли или навредила. И Ивонн, и Селеста одеты куда шикарнее и сексуальнее, чем я, – мне такие наряды и в голову бы не пришли. На их фоне я чувствую себя ребенком.
Джек и Джейми сбегают к бару, а Ивонн встает, чтобы поприветствовать меня поцелуем в обе щеки. На самом деле, как выясняется, целовать тут никого не принято – надо лишь чмокнуть воздух. Я постоянно поворачиваюсь не в ту сторону, так что в итоге мы самым ужасным образом пытаемся не столкнуться. Она целует меня в ухо, потом в нос, и в процессе мы обе смотримся со стороны просто кошмарно. К этому моменту я уже готова сбежать из этой страны и никогда не возвращаться.
Глаза у нее смеются.
