Павел Смолин "Самый лучший комсомолец. Том 4"

– Потянешь, – отмахнулся я и улыбнулся. – Да ты не переживай, эти вложения за первую пару месяцев отобьются – что мы, тысячу платьев не продадим?

– Тысячу? – почти мистическим шепотом уточнила мама.

– Мы же не ширпотреб будем гнать, а высокую моду, – развел я руками. – А за высокую моду бесящиеся с жиру богачи готовы выложить даже не триста баксов, а несоизмеримо больше. Это я так, по?минимуму взял – потом точно решим, ориентируясь на итоги показов. Да хватит! – тяжело вздохнул, увидев, что успокаиваться мама и не думает. – У нас же куча ручных суперзвезд мирового масштаба есть. Один раз условная Света из АББЫ твое платье наденет на буржуйский прием – всё, «жены?трофеи» чисто из обезьяньих побуждений захотят такое же: это же прямо невыносимо, когда у кого?то есть, а у нее – нет!

– Все равно как?то… – пожевала губами мама.

– У меня в комнате папка на столе лежит – там стратегия развития сети элитных бутиков «Наташа» на два года вперед расписана, – надоело мне переливать из пустого в порожнее. – Почитай, проникнись – будем не хуже твоих любимых «Диоров» и «Шанелей». Да круче будем, потому что СССР с 71 года будет задавать направление мировой моде. Все, пойдем мы.

Прихватив Виталину, быстро свалил.

– Правда триста тысяч? – полюбопытствовала она по пути к ДК.

– На самом деле больше, – покачал я головой. – Это только так сказать «билет» на само мероприятие, кусочек, на который приглашают прессу. Мы с товарищами посчитали – почти миллион придется на это дело положить.

– Охренеть! – поразилась Вилка.

– Привыкай, – пожал я плечами. – Начинаются реально большие цифры. Еще годик, и мои проекты станут давать соразмерный нефтяному экспорту доход.

– А сейчас?

– По состоянию на конец мая – треть, – похвастался я и подмигнул. – Только не говори никому – это очень большой секрет.

– Поучи, – фыркнула она.

– Родись я за Занавесом, сейчас бы жил в охеренном особняке в колониальном стиле, – мечтательно протянул я. – Ежедневно предаваясь порокам, излишествам и беспорядочным половым связям с неминуемой смертью от всего вышеперечисленного лет так в двадцать семь. А здесь – вон! – окинул рукой окружающий нас совхоз. – Гораздо прикольнее время провожу! – широко улыбнулся. – Разве СССР не прекрасен?

– Прекрасен, – с улыбкой согласилась Вилка.

Добрались до «кинокрыла», я выдал девушке «Конвас?автомат», и мы убили два часа на съемки прерванного смертью Никиты Сергеевича «приложения» к выпуску «Политинформации» про Северную Корею. Сгрузив пленки штатному монтажеру – сценарий у него есть, пусть занимается – отправились забирать у творческой группы очередную главу «Наруто».

– Теперь все увидят, что у меня времени свободного нет совсем, – довольно потер я руки. – Это народ, а обижающиеся на мое нежелание посещать пафосные и протокольные мероприятия «совки» поважнее обижаться перестанут, приняв за повернутого на сельском хозяйстве блаженного. И то и то мне на руку.

– Все равно их обиды ни на что не влияют, – пожала плечами Виталина.

– Но неприятны лично мне, – развел я руками. – Я же весь из себя хороший и благородный, и заслуживаю соответствующего отношения.

– Я не понимаю, – призналась она. – У тебя самооценка завышенная или заниженная?

– Плавающая? – предположил я.

– А такая бывает? – уточнила она.

– В психологии чего только не бывает, – отмахнулся я.

Забрав у творческой группы во главе с Таней и Надей недостающий для публикации полноценного первого томика «Наруты» главу, торжественно подружек уволил, к огромной их радости – устали, бедняжки. Не японки чай, чтобы один?единственный проект всю жизнь штамповать, хотят разнообразия, и его для них у меня есть – теперь будут заниматься графическим романом «Хранители». Кино потом тоже снимем, когда «графон» подрастет. Администрации товарища Никсона, по моему разумению, прямо не понравится – в эти времена смотреться будет как откровенный глум над армией США, которая без супергероев не может осилить маленький, но гордый Вьетнам. Ну а мне – «плюсик» в общую копилку «всесторонней одаренности» и валюта.

Так?то бы хотелось «Мауса» подрезать, но уже никак – активно рисуется оригинальным автором, надо было пораньше «попадать». Но это все потом, а пока…

– Завтра в шесть? – по пути к дому – собираться будут – спросила Таня.

– В шесть – это вылет, – вместо меня ответила опытная «гастролерша» Надя.

– Встаем в половину четвертого, – кивнул я.

Псевдосестра поморщилась – не хочет.

– В самолете выспимся, – пообещал я.

– Говорят в Японии летом жарко, – смирившись с неизбежным, заметила Таня.

– За тридцатник, – подтвердил я. – И влажно – дождей много и океан недалеко.

– А ты будешь в пиджаке ходить! – захихикала Надя.

– Придется это терпеть, – вздохнул я.

Протокол, мать его.

– Но это – только во время официальных мероприятий, – успокоил сам себя. – На экскурсию пойду как нормальный человек – в футболке и шортах.

Почти – футболочки у нас нестандартные, с принтами, в рамках культурной экспансии. Пришлось из?за них двух старперов демонстративно из Аппарата уволить, чтобы остальные перестали переживать и гневаться. Нехер мне тут – перемены это когда перемены! У подружек программа не моей чета – гораздо веселее, из работы только совместная автограф?сессия для фанатов «Наруто», и, для Нади – выставка ее оригинальных работ. Остальное время – экскурсии и шопинг. Список гостинцев у них есть, всю неделю всех знакомых обзванивали на тему «чего вам привезти» – делегировал, я как?то по магазинам ходить не очень.

У дома слил девушкам инсайд, и они изъявили желание принять участие в вечерней разработке платья. Временно попрощались, и мы с Виталиной отправились в типографию. Здороваясь с работниками, добрались до кабинета директора, постучали, получили разрешение войти.

Поздоровались.

– Котаро?сан, заказ «Детгиза» готов?

– Через час, – кивнул он.

– Отлично! – обрадовался я. – В таком случае прямо с завтрашнего дня начинаем работать по профилю.

– Девушки закончили? – с улыбкой спросил он.

– Верно, – подтвердил я и выдал ему финальную главу первого тома. – Вам нужно что?нибудь передать семье и друзьям? – спросил я.

– Если вас не затруднит, Тукачеву?сенсей, я бы хотел передать им несколько банок с маринованными опятами, – попросил он.

– Передайте, пожалуйста, товарищу Герману, он обо всем позаботится, – одобрил я.

Все, полетевший график нейтрализован, можно с чистой совестью «сливать» маме первую новинку – платье с запамхом – и ехать покорять Японию!

* * *

Ту?144 привычно пробил звуковой барьер, я поправил плед на сидящей слева (на правах сестры) Тане и повернулся к сидящей справа Виталине:

– О чем ты поговорить хотела?

Так и не легли вчера – пока мы разбирались с делами, мама ознакомилась с бизнес?планом, осознала масштабы, успела пережить паническую атаку, приложиться к пузырьку с валерьянкой и встретить нас с горящими от открывающихся перспектив глазами. Череда случившихся после моего «вселения» событий не прошла даром – характер у нее теперь железный, поэтому до самого времени отъезда мы чертили, спорили о тканях – Вилке пришлось поделиться подаренным женой Кима шелком – кроили и строчили, получив к трем часам ночи первый в мире экземпляр платья с запамхом, шикарно смотрящееся на моей любимой Виталине и чуть менее шикарно – на маме. О последнем я конечно же умолчал – я же не самоубийца. Прототип мы взяли с собой – применим на Вилку во время торжественного приема в посольстве, опробовать так сказать.

– Я хотела поговорить о семье Нисимура, – поведала она. – Ты не против?

– Не против, один фиг увидимся, – кивнул я.

Потому что семья Саяки и она сама живут в нашем посольстве – денег на собственное жилье у них нет, потому что советские служащие.

– Когда ты звонил в МИД с просьбой оградить Каташи Ичировича от потенциальных проблем, он посчитал это оскорбительным. Это в любой культуре так, но для японцев, когда ребенок заступается за взрослого, унизительно вдвойне – это и стало ключевым фактором их переезда.

– И какая сука проболталась? – грустно вздохнул я. – Похер, мне?то что? Он там глава семьи, с него и спрос. Все, чужие люди.

– Врешь, Сережа, – мягко укорила она меня.

– Вру, – согласился я. – Грызет совесть, но что я сделаю? Травануть пожилого придурка и забрать выжившую часть семьи обратно?

– Есть вариант отправить их на работу в Европу. Сойке там точно будет лучше. Например, в Швейцарию. Аттестат у нее есть, сдаст экзамены на английском – а она сдаст, умная девочка же – и поступит в хороший университет. Иностранцев там учится много.

– Давай так, – ухватился я за соломинку.

– Но поговорить с Каташи Ичировичем тебе все равно придется – он может упереться, – расстроила она.

– Японский городовой! – выругался я.

– Как? – заинтересовалась она.

– Не слышала чтоли? – удивился я. – Древнее ругательство, зародившееся в нашей стране после визита Цесаревича Николая II в Японию…

– Где японский городовой ударил его мечом! – перебила Вилка, сложив два и два.

– Замечательный пример слабохарактерности загнивающей Империи, кстати – после таких инцидентов нужно ставить ультиматум вплоть до полного разрыва дипотношений и требовать высшей меры для виновного. Однако «японского городового» отправили на каторгу – япошки силы за царем?тряпкой не чувствовали. Виновный там быстро подох, но прецедент прямо удручающий. После этого соваться в Корею с целью насосать оттуда немножко денег для узкого круга приближенных к Высочайшему телу – что, кстати, и стало поводом к Русско?Японской войне – чистая тупость и авантюра. Увы, гниение оказалось слишком сильно, и Империя войну с треском проиграла – к огромному удовольствию японских хозяев?англосаксов. Личная доблесть и отвага русского солдата как?то перестают быть эффективными, когда у врага пулеметы, камуфляж и мотивации жопой жуй, а у наших – царь?тряпка, недостроенный Порт?Артур и полнейшее непонимание того, что они вообще здесь делают.

– Нам читали лекции, – кивнула девушка. – Настоящий позор и куча бессмысленной крови. Зачем нам вообще та Корея нужна была, когда три четверти территории не обустроено?

– Замечаешь простор для исторической параллели, кстати? – хохотнул я.

– Я своего цесаревича в обиду не дам! – пообещала она.

Чмокнул девушку в губы, укрылся пледом и отрубился, проснувшись от хлопка после отлета из Свердловска, и второй раз – после дозаправки во Владивостоке. Полюбовавшись океаном, приземлились в аэропорту Токио. Никаких многолюдных приветственных делегаций, само собой – безопасность превыше всего, поэтому, поправив костюм и пропустив вперед «дядей», выбрался на трап.

– Просто жесть! – оценил стоящую на улице жару и искажающие воздух испарения от прогревшегося за день асфальта.

На горизонте – небоскребы, за которые успело закатиться вечернее солнышко. Ну хоть не печет! Спина почти сразу покрылась потом, а дышать было трудно – воздух, как и обещалось, влажный.

– И чего мы сюда ранней весной или поздней осенью не приехали? – выкатил риторический упрек и натянул на рожу отработанную улыбку – трио фотографов запечатлели наш спуск с трапа.

– У нас все равно летом жарче бывает, – патриотично заметила Таня.

– Это потому что у нас воздух сухой, – пояснила ей Надя.

Спустились с трапа и поклонились сначала сопровождающим нашего Чрезвычайного и Полномочного посла Олега Александровича Трояновского – качественно причесанного улыбающегося мужика пятидесяти одного года отроду (почти даже и не потеет – привык, видимо) – важным япошкам из их МИДа, потом поручкались с русскоязычной частью делегации, и, в конце, поклонились японским фотографам – последним едва поклон обозначив, чисто вежливость проявить.

Никаких прогулок по терминалу, никакой таможни – у нас же дипломатическая поездка – сразу погрузились в кортеж (я, подружки, Вилка, дядя Герман и Олег Александрович – в лимузин, который вскладчину арендовали для меня наши действующие партнеры в виде «Сони» и «Шуэйши»), и покатили в наше посольство.

– Жуткая у вас тут жара, Олег Александрович! – поделился я с послом ощущениями. – Как вы здесь вообще выживаете?

– Повезло, что всю ночь шел дождь и дул сильный ветер – обычно по Токио нужно ходить в респираторе, потому что обилие промышленных предприятий порождает совершенно ужасный смог. Завтра вы с ним столкнетесь. А так – главное пить побольше, – с улыбкой поделился он лайфхаком, сразу вызвав симпатию.

– Это нам надо, – согласился я и скомандовал девочкам. – В буржуазных лимузинах всегда есть бар или типа того. Ищем!

Повезло Наде, мы разлили по фужерам холодной минералки на всех и чокнулись:

– За новые свершения на дипломатической почве!

Предложенный мной тост всем понравился, и мы выпили.

– Еще и кондиционер влепили, капиталюги проклятые, – потыкал я пальцем в расположенный в крыше воздуховод, наполняющий салон приятной прохладой.

– Сережа, не юродствуй, – хихикнула Виталина.

– Все, перестал, – одернул я сам себя и рассказал присутствующим о японском городовом.

– Такие исторические аллюзии нам не нужны, – с улыбкой согласился со мной товарищ посол.

Девочки глазели в окно – у Тани от видов небоскребов немножко отвисала челюсть, а вот успевшая много где побывать Надя вела себя как ни в чем не бывало.

– Народу – жесть, – посмотрел в окно и я.

Японцы в эти времена предпочитают костюмы и платья скромных тонов, не сильно?то отличаясь от остальной части сумевшего обеспечить пролам приемлемый уровень жизни мира. Мы, кстати, не исключение. Еще в глаза бросалась пестрая реклама, включающая в себя такой элемент, как наряженных в униформы промоутеров – до этого наши кооператоры пока не додумались, но мы активно пользуемся. Ну а как еще клиентов в наших непростых условиях привлекать? Полутора страничками в трех газетах, которым рекламу разрешили печатать? Это ж курам на смех. Ничего, журнал «Советский кооператор» скоро начнет работать.

– А правда, что здесь специальные люди в метро пассажиров в поезд заталкивают? – спросила посла Таня, тоже осознавшая степень населенности Токио.

– Правда, – подтвердил товарищ посол. – Японцы общественный транспорт уважают.

– Смотрите, молоко из пирамидки пьет! – обратила внимание Надя на выбравшегося из магазина японца с дипломатом в руке. – У нас такие же!

– Небоскребы, небоскребы, а я маленький такой. То мне страшно, то мне грустно – потерял я свой покой, – пользуясь моментом, пропел я.

– Новая песня? – поинтересовалась Таня.

– Зачатки, – кивнул я. – Но к Японии не подходит – тут народ дисциплинированный, а Токио – город относительно безопасный. К Нью?Йорку условному лучше подходит. Текст такой…

Процитировал полностью, народ одобрил. По возвращении Магомаеву отдам, он у нас самый «поездивший», получится органично.