Эрнест Сетон-Томпсон "Рольф в лесах. Лесные рассказы"

По вечерам в воде у берегов они видели ондатр, а один раз в струях мелькнуло что-то черное, глянцевитое, извивающееся, точно чудовищная пиявка.

– Выдра! – еле слышно шепнул Куонеб, хватая ружье, но выдра нырнула и больше не показывалась.

А один раз глубокой ночью друзей разбудил странный дробный звук – словно над их головами кто-то тряс жестяной погремушкой. Оказалось, что дикобраз принялся грызть сковороду в надежде добыть из нее побольше соли вдобавок к той, которую успел слизать. Привязанный к дереву Скукум тщетно старался прогнать нахального гостя и изъявлял горячее желание расправиться с ним по-свойски. В конце концов им удалось избавиться от живого игольника, но не прежде, чем они повесили всю свою кухонную утварь так, чтобы он не мог до нее добраться.

Однажды путники услышали короткий отрывистый лай лисицы, и два-три раза издали доносился негромкий переливчатый зов вышедшего на охоту лесного волка… Всякой птицы вокруг было изобилие, и друзья разнообразили свой стол утками, которых подстреливали, устраиваясь на ночлег.

Вскоре они увидели трех оленей, и на следующее утро Куонеб, зарядив ружье крупной дробью, ушел со стоянки на самой заре. Рольф пошел было за ним, но индеец покачал головой, а потом сказал:

– Погоди полчаса разводить костер.

Минут через двадцать Рольф услышал выстрел, и вскоре Куонеб вернулся с задней ногой оленя, а позже, тронувшись в путь, они выше по течению причалили к берегу и забрали остальное мясо. Они видели еще семь оленей, но больше на них не охотились, хотя Рольфу не терпелось испытать свою охотничью сноровку. Но и другой дичи попадалось немало, так что мальчику выпадали случаи показать себя. Один раз, таща тюки по лесному волоку, он, а вернее, Скукум вспугнул выводок воротничковых рябчиков. Птицы спокойно уселись на ветку, и путешественники остановились. Пока Скукум отвлекал рябчиков, Рольф тупыми стрелами сбил пяток, и вечером ужин был на редкость вкусным. Но мальчик грезил только об оленях и поклялся про себя, что пойдет на охоту один и обязательно вернется со свежим мясом.

На следующий день друзей ждало новое волнующее приключение. Отправившись в путь на ранней заре, они за поворотом реки увидели, что по галечному пляжу бродит черная медведица с двумя медвежатами. Все трое время от времени останавливались и что-то совали в пасть. Как выяснилось позже, лакомились они раками.

Куонеб видел медведей только в детстве, когда охотился с отцом в лиственных лесах на холмах за Мьяносом, а потому пришел в сильное возбуждение. Он поднял весло, сделал знак Рольфу следовать его примеру и выждал, пока течение не унесло их назад за поворот. Там они причалили.

Куонеб молниеносно привязал каноэ и взял ружье. Рольф схватил свой лук и охотничьи стрелы. Держа Скукума на поводке, они углубились в лес и побежали как могли быстрее и бесшумнее к месту, где видели медвежье семейство. Разумеется, ветер дул в их сторону, не то им не удалось бы подобраться к зверям на близкое расстояние.

Охотники поравнялись с галечником и с величайшей осторожностью начали подкрадываться к берегу. По их расчетам, до него оставалось шагов тридцать, но кусты все еще заслоняли желанную добычу. Они сделали еще несколько шагов, но тут медведица оторвалась от своего занятия, подозрительно втянула ноздрями воздух, уловила человеческий запах, издала громкий предостерегающий кашель: «Кофф! Кофф! Кофф! Кофф!» – и пустилась наутек.

Рольф с Куонебом, сообразив, что они обнаружены, ринулись вперед с отчаянными воплями в надежде загнать медведей на дерево. Медведица неслась, как хорошая рысистая лошадь, а Скукум храбро лаял ей вслед. Медвежата отстали, потеряли мать из виду и, ошеломленные непривычным шумом, взобрались на ветки ближайшего дерева. «Вот теперь, – подумал Рольф, вспоминая рассказы бывалых охотников, – медведица вернется, чтобы дать нам бой!»

– Она же вернется? – спросил он не без робости.

Куонеб засмеялся:

– Нет! Она все еще удирает во все лопатки. Черные медведи трусы. Если могут убежать, драться никогда не станут.

Разумеется, медвежата на дереве были в полной власти охотников, но те не стали злоупотреблять положением.

– Мяса у нас много, места в каноэ для него больше нет. Не будем их трогать, – сказал Рольф, но тут же спросил: – А мать их разыщет?

– Да, немного погодя. Они слезут с дерева и поднимут крик на весь лес. А она остановится в полумиле отсюда, так что к вечеру они соберутся все вместе.

Так завершилась их первая медвежья охота. Ни единого выстрела, ни единого раненого медведя, ни единой мили погони и меньше часа потерянного времени. Все же в памяти Рольфа она осталась как самая интересная, хотя в дальнейшем им с Куонебом не раз доводилось иметь дело с медведем и случалось всякое.

Глава 19

Отпечатки сапог на песке

Речка Джесепа тихо струилась среди болотистых берегов, и плыть по ней было бы одно удовольствие, если бы не завалы из древесных стволов. В некоторых когда-то был прочищен проход, по-видимому покойным владельцем участка. Один раз путешественники с неприятным удивлением заметили на берегу свежесрубленное дерево, но горькие опасения тут же сменились радостью: оказалось, что это поработали бобры.

За тот день они проплыли десять миль и вечером разбили лагерь на берегу озера Джесепа в счастливой уверенности, что они – законные владельцы и его, и всех окрестных лесов. Ночью их вновь и вновь будил вой волков, но доносился он с противоположного берега.

Утром они отправились в пешую разведку и сразу же с восторгом увидели пять оленей, следов же вокруг было не счесть. Видимо, тут был истинный олений рай, но и других следов нашлось предостаточно: десятки отпечатков, оставленных норками, два-три – выдрами, одинокий след пумы и лосихи с теленком. Просто глаза разбегались при виде таких неисчерпаемых возможностей.

Охотники шли и шли, предвкушая ожидающие их впереди радости, как вдруг их словно обдало ледяной водой: они наткнулись на след человека, на совсем свежие отпечатки кожаных сапог. С ума можно было сойти! Значит, какой-то траппер опередил их и, по обычаю, долина принадлежит ему!

Они прошли по следам около мили. Человек шагал торопливо, иногда пускался бегом, но нигде не отдалялся от западного края озера. Затем Куонеб с Рольфом вышли к месту, где он некоторое время сидел и, судя по разбитым раковинам, закусывал тем, что подобрал тут же на месте, после чего поспешил дальше. Но на месте привала они не обнаружили отпечатка ружейного приклада или каких-либо следов охотничьего снаряжения. И он был в сапогах, а охотники редко их носят…

Они прошли по его следам еще две мили, вновь замечая, что время от времени ненавистный незнакомец бежал во весь дух. Потом они побрели назад, исполненные горького разочарования. Удар был сокрушающим. Как поступить теперь? Отправиться дальше на север? Заявить права на один берег озера? Или прежде выяснить, что это за человек и каковы его намерения?

Они предпочли последнее. Каноэ было спущено на воду, нагружено, и они поплыли высматривать охотничью хижину на берегу, втайне надеясь, что поиски их окажутся напрасными.

Проплыв четыре-пять миль, вспугнув двух оленей и тучи уток, путешественники вновь вышли на берег и сразу наткнулись на роковой след – цепочку отпечатков, уходящую на юг. К полудню они добрались до южной оконечности длинного залива. Тут след отвернул от берега: он все так же вел прямо на юг.

Куонеб с Рольфом вернулись на плес и к полудню добрались до южного края озера. По пути они вновь внимательно осматривали оба берега, но ни хижины, ни другого жилья не обнаружили. Таинственный путник остался загадкой, но, во всяком случае, он просто прошел по берегу озера, и ничто не мешало им обосноваться тут.

Но где именно? Подходящих мест было хоть отбавляй, однако Куонеб решил поставить хижину у истока речки. Если разразится буря, то не будет больших волн, которые могли бы повредить каноэ, и в их распоряжении оставался надежный водный путь. Именно здесь перебирались на другой берег озера животные, не желая переправляться через него вплавь. А если по реке поднимутся другие трапперы, они сразу увидят, что место занято.

Но на каком берегу речки? Ответ на этот вопрос Куонеб знал заранее. Конечно, на западном – так, чтобы смотреть на восходящее солнце. К тому же у берега там поднимался довольно высокий холм со скалистой вершиной. Куонеб указал на него и одобрительно кивнул.

И друзья принялись расчищать площадку под свой новый дом на западном берегу озера, где оно превращалось в речку.

Глава 20

Охотничья хижина

Умный человек всегда знает, что ему не по силам.

    (Из изречений Сая Силванна)

Наверное, каждый траппер, впервые приступая к постройке лесной хижины, говорил себе: «И маленькая сойдет: была бы крыша над головой да место, где спать!» И каждый траппер успевал до весны убедиться, что допустил серьезный просчет, не позаботившись обеспечить побольше места под этой крышей и себе, и будущей добыче. Куонеб с Рольфом были новичками и повторили общую ошибку, построив очень тесное жилье, всего десять на двенадцать футов, вместо просторного помещения – площадью двенадцать на двадцать футов. Да и стены они возвели в высоту только на восемь футов, а не на двенадцать, как следовало бы.

Оба были отличными плотниками. Елей кругом росло множество, и хижина поднималась не по дням, а по часам. На стены ушел один день. Но над крышей пришлось поломать голову. Чем ее крыть? Наложенным друг на друга липовым гонтом?[19 - Гонт – кровельный материал в виде деревянных пластин с пазами.] Дранкой? Или глиной? Глиняная кровля требует меньше всего труда, зимой лучше сохраняет тепло, а летом обеспечивает прохладу. Но у нее есть три недостатка: в затяжные дожди она протекает, в сухую погоду с нее в комнату сыплются пыль и кусочки глины, а главное, она очень тяжела, и в конце концов стропила и балки обязательно под ней просядут, если их не подпереть столбами, а это увеличивает тесноту. Но строители соблазнились ее преимуществами и не стали долго раздумывать.

Когда высота стен достигла пяти футов, они прорубили проемы для двери и окна, укрепили оконную раму, а бревно внизу проемов наполовину стесали. Затем положили сверху следующее бревно, перевернули его и стесали так, чтобы оно плотно накрыло и дверь, и окно. Заранее обтесанные еловые доски пошли на изготовление косяков для двери и окна. Доски в нескольких местах просверлили насквозь буравом и дубовыми колышками наглухо прикрепили к торцам обрубленных бревен.

В дальнем углу из камней и глины был сооружен очаг. Камни для него Рольф думал брать из озера, но Куонеб сказал, что для этого годятся только камни с холмов. Почему? Камни в озере, объявил Куонеб, принадлежат водяным духам и огня не выдерживают, рассыпаются. А камнями на холме владеет дух солнца и огня, который, стоит разгореться пламени, добавляет в них свой жар.

Бесспорно, накаленные камни из озера рассыпаются, а камни с холмов – нет, а поскольку этому факту никто еще не предложил иного объяснения, пока приходится удовольствоваться теорией Куонеба.

Очаг был самый незатейливый. Рольф в свое время наблюдал за работой печников и запомнил, что главное – сделать дымоход пошире, позаботившись только, чтобы нижний его конец над топкой сужался.

Карнизы, торцовые скаты и конек много времени не отняли. Затем друзья принялись обрубать молодые ели и лиственницы. Получались длинные жерди, достающие от конька до карниза. Жерди укладывались сплошь, и их потребовалось очень много. На заболоченном лугу неподалеку они нарвали охапки осоки и устлали жердяные скаты жесткими стеблями в несколько слоев. В заключение самодельными деревянными лопатами, тоже вытесанными топором, строители накопали глины, которую наложили поверх осоки слоем в шесть дюймов толщиной, а затем хорошенько ее утрамбовали. И кровля, долго служившая им потом верой и правдой, была готова.

Большие щели между бревнами друзья заложили щепой, а щели поменьше законопатили мхом. Дверь сколотили из досок и навесили простейшим способом – на двух деревянных колышках.

Пол настилать не стали, решили обойтись земляным. Зато изготовили деревянные каркасы для постелей, и вот тут-то наконец заподозрили, что комната у них получилась тесная. Но, как бы то ни было, недельный труд завершился. Внутри хижины стоял сладкий дух смолистой древесины и мха. Вдыхая его, Рольф испытывал наслаждение, какого ни одно из его последующих жилищ ему уже не подарило.

Куонеб уложил дрова в очаг с особым тщанием, закурил трубку, замурлыкал песню о домашних духах, обошел хижину снаружи, по очереди предлагая трубку каждому из четырех ветров, вернулся в комнату, подпалил растопку огоньком своей трубки и бросил в пламя немного табака и оленьей шерсти. Церемония новоселья завершилась.

Но спать они продолжали в палатке, потому что Куонеб всему предпочитал лесной воздух, и Рольф был с ним в этом полностью согласен.

Глава 21

Первый олень Рольфа

Опасаясь, как бы не испортилась погода, друзья занимались постройкой хижины от зари и до зари и, хотя на другом берегу иногда показывались олени, времени на охоту не тратили, а потому остались без свежего мяса. Рольф решил воспользоваться случаем, о котором так долго мечтал.

– Куонеб, я хочу пойти на охоту один и добыть оленя. Дай мне свое ружье!

– Ак! Иди. Сегодня с темнотой.

«С темнотой» означало «под вечер», и Рольф направился в лес, когда солнце склонилось к горизонту, потому что в жаркие часы дня олени обычно прячутся в глухой чаще. Мальчик знал, что идти ему следует против ветра, ступая как можно тише.

Дул легкий юго-западный бриз, а потому он повернул на юго-запад, иными словами – пошел вдоль берега озера. Оленьих следов и других признаков их присутствия по соседству более чем хватало, но в результате выбрать один какой-то след было невозможно. Рольф решил просто идти вперед, положившись на свою бесшумную походку и счастливый случай.

Ждать ему пришлось недолго. В кустах на небольшой полянке к западу он заметил какое-то движение. Но тут же все замерло: то ли предполагаемый олень застыл на месте, то ли незаметно ушел. Ему вспомнился один из мудрых советов Куонеба: «Никогда ничего не решай, пока не удостоверишься». Надо было выяснить, кто же там двигался, и Рольф окаменел в ожидании.

Прошла минута, другая – много минут, долгое время. Он продолжал ждать, но куст казался просто кустом. И тут его одолело сомнение: наверное, он ошибся. Однако закон лесной жизни требовал установить, что это такое было. Рольф несколько раз проверил направление ветра, сначала лизнув палец, – ответ был: юго-западный; затем подбросив травинки, – ответ был: да, юго-западный, но на полянке поворачивает к югу. Следовательно, подкрасться к подозрительному кусту с севера можно было без опасений.

Мальчик проверил ружье и медленно двинулся в избранном направлении, тщательно выбирая дорогу, чтобы не задеть ветки и не наступить на сухой сучок. Каждый шаг требовал предварительной проверки: Рольф приподнимал ногу и смотрел, куда ее безопасно поставить. После каждого шага он замирал, прислушивался и обводил взглядом лес.

От искомого куста его отделяло не больше ста ярдов, но Рольф потратил на свой путь пятнадцать минут, не раз невольно вздрагивая, когда вдруг вспархивала синица или дятел принимался барабанить по стволу. Его сердце стучало все громче и громче – ему казалось, что стук этот разносится далеко вокруг. Но он продолжал красться вперед и в конце концов достиг зарослей, которые так его заворожили. Тут он застыл на целую минуту, напряженно в них вглядываясь, затем, вновь проверив ветер, начал медленно обходить кусты по дуге к западу.

Преодолев прежним способом двадцать ярдов, Рольф увидел следы большого оленя, совершенно свежие, и сердце у него заколотилось как бешеное. Оно словно гнало всю кровь ему в горло, так что стало трудно дышать. Мальчик решил пойти прямо по следу и, взведя курок, сделал осторожный шажок вперед. И тут же пронзительно закричала голубая сойка, словно посмеиваясь над его еле сдерживаемым возбуждением.

Еще несколько медленных, аккуратных шажков, и позади него раздался громкий свистящий звук. Мгновенно обернувшись, Рольф увидел прямо перед собой великолепного самца оленя, одетого короткой голубовато-серой шерстью. Тот, кого он так долго выслеживал, стоял на расстоянии каких-то тридцати ярдов, ничем не заслоненный, повернутый боком.

Несколько секунд, одинаково окаменев, они смотрели друг на друга, затем Рольф плавным движением поднял ружье на изготовку, а олень все стоял как вкопанный. Ружье-то он поднял, но, увы, оно позорно дергалось и тряслось. Чем тверже старался держать его Рольф, тем больше оно плясало у него в руках, а затем подлое ружье заразило своей трясучкой все его тело. Мальчик еле дышал, ноги у него подгибались, руки дрожали, а тут олень повернул голову, чтобы лучше разглядеть, что, собственно, происходит, поставил хвост торчком, и мальчик, стиснув зубы, спустил курок. Бах! Олень легким прыжком скрылся из виду.

Бедный Рольф! Как он презирал себя, как проклинал! Каких-то тридцать ярдов, неподвижная цель, широкий бок, хорошее освещение, крупный олень – и чистый промах! Да, вон дырка, пробитая пулей в стволе в пяти футах над головой оленя.

– Я никуда не гожусь! – простонал мальчик. – Охотника из меня никогда не получится!

И он медленно побрел к хижине. Куонеб вопросительно посмотрел на него: конечно, он слышал выстрел. И увидел перед собой уныло поникшего юнца, который в ответ на его взгляд только мотнул головой и повесил ружье на место, злобно стукнув прикладом. Куонеб снял ружье, протер его, прочистил, снова зарядил, а потом повернулся к Рольфу и сказал:

– Нибовака, тебе плохо. Ак! А знаешь почему? Тебе повезло, но у тебя началась оленья лихорадка. Так в первый раз бывает со всеми. Пойдешь снова завтра и добудешь оленя.

Рольф ничего не ответил, и Куонеб испытующе спросил:

– Ты хочешь, чтобы пошел я?

Самолюбие Рольфа было задето, и он решительно сказал:

– Нет. Я опять пойду прямо с утра.

В час, когда выпадает роса, мальчик вновь отправился на охоту. Ветра не было. Но задуть он мог, скорее всего, с юго-запада. А потому Рольф почти повторил свой вчерашний путь. Оказалось, что по росе ступать бесшумно куда проще, так что шел он довольно быстро. Вот и роковая полянка! Он вновь поглядел на проплешину в коре – так промазать! – и пошел дальше. И вновь раздался резкий крик сойки. Он часто означает, что где-то рядом пасется олень. И всегда предупреждает: в лесу что-то происходит. А потому ни один опытный охотник не оставляет его без внимания.

Рольф остановился, приглядываясь и прислушиваясь. Ему почудился какой-то скребущий звук. Потом опять крикнула сойка. Но звук стих, а голос сойки замер в отдалении. Мальчик еще несколько минут осторожно продвигался вперед, пока не увидел новую поляну. Укрытый кустами, он внимательно ее осмотрел.

Над землей у дальнего края вдруг что-то мелькнуло. У Рольфа екнуло сердце, он вгляделся пристальнее и различил голову оленя, самки, лежащей в высокой траве. А мелькнуло ее ухо: она дергала им, сгоняя муху. Рольф проверил ружье, весь собрался, приготовился и резко свистнул. Самка вскочила на ноги. За ней из травы возникли олененок и молодой самец. Все трое замерли, глядя в его сторону.