– И аттара Эйкана…
– Я вынашивала сразу троих. Братья Эйканы родились сильными и полноценными барсами. А Эйка… – тут мама судорожно сглотнула, забывшись и назвав меня коротким, домашним именем, как называла только она. – Моей девочке и в утробе доставались крохи сил. Если бы она хотя бы родилась первой, я бы успела подпитать ее, укрепила связь, но она оказалась последней. Ее зверю не хватило энергии сформироваться. Она пустая. Таких называют последышами и в большинстве своем они умирают.
– Однако ваша дочь жива, – напомнил дракон.
– Верно, жива, но все равно, что мертва, – безэмоционально парировал отец, хотя я знала, насколько тяжело ему далась эта бесстрастность. – С учетом цели нашей встречи я буду откровенным. На Шаграе все завязано на запахе: положение в иерархии, восприятии и отношении сородичей, поиск истинной пары и страсть противоположного пола. Лишенный зверя шаграй почти не имеет запаха, значит, он невидимка для сородичей и не способен создать семью. Даже если его каким-то чудом почует истинный, на такой ущербный союз никогда не согласится. При этом потомство появляется только у истинных. Поэтому несколько веков назад создали клан Последних, куда сразу после рождения отправляли последышей. Чтобы не мучить их и не рвать душу родным. Они не изгои. Хотя их очень мало, им отдали самую благодатную долину, но, к сожалению, последыши долго не живут…
Как шипели злые на язык кухарки, короткая жизнь для таких обделенных как я – благо!
– Если я верно понял, несмотря на сложности при рождении, младшая княжна Эйкана живет с вами? – допытывался дракон.
– Да, – коротко, почти сквозь клыки выдавил отец.
У отца не хватило духу отдать свою плоть и кровь чужакам. Особенно после попытки моей мамы отдать последние крохи магии последышу. Она тогда чуть сама не погибла, потеряв много сил. Только нечем было уже делиться.
Мама неожиданно вмешалась в разговор:
– Сил у Эйканы хватает только на регенерацию, дух ее зверя глубоко спит, так и не подав голоса, но она умная, добрая и красивая девочка. Просто будто из Модруна в Шаграй попала – слабая и хрупкая, как люди.
– Атта Кашерок, уточните, пожалуйста, младшая княжна Эйкана здорова и одарена хоть каплей магии? – поинтересовался дракон.
– Да, если так можно сказать про обделенного зверем шаграя, – сухо ответил вместо нее отец.
В отличие от мамы, отцу всегда было стыдно за меня, словно это он виноват, что его семя настолько плодовитое, раз родилась я, пустой последыш.
– Тогда у вас нет оснований отказать изначальным в их законном требовании предоставить одну из наследниц верховного рода Шаграя на отбор невест.
– Вы правы, нет, – хмуро кивнул мой отец, передернув мощными плечами. – Когда княжна Эйкана должна будет перейти в Ранивир?
– Сегодня. Мы прибыли за невестой и не можем уйти без нее, – ответил дракон, опять потрясая меня.
– Хорошо. Надеюсь, вы согласитесь немного отдохнуть в нашем доме, пока Эйкана соберется в дорогу? – княжеское согласие громыхнуло по мне, как огромная ледяная сосулька, сорвавшаяся с крыши и разбившаяся на мелкие осколки.
– С благодарностью примем оказанную нам честь, – поклонились драконы.
Княгиня встала и, чинно поклонившись, натянуто улыбнулась, блеснув клыками:
– Простите, уважаемые даки, мне нужно срочно переговорить с дочерью.
И быстрее, чем полагалось княгине, направилась к дверям. Оглушенная новостью, я успела сделать шаг в сторону, чтобы мне, подглядывавшей и подслушивавшей, по лбу дверью не припечатало. В следующее мгновение мама, ухватив меня за плечо, настойчиво потянула прочь от кабинета с драконами.
В маленькой гостиной мама плотно закрыла за нами дверь и усадила меня в ближайшее кресло. А сама неожиданно опустилась передо мной на колени. Ого, княгиня Шаграя ни перед кем никогда не вставала на колени! Крепко сжав мои ледяные руки в своих горячих ладонях, она приказала:
– Эйка, посмотри на меня! Ну же, родная!
Я послушная дочь, хоть и с горечью обычно мысленно добавляла, что вынужденно послушная. На себе испытала, что любые огрехи быстрее простят полноценному оборотню, чем спустят пустышке. Княжескую дочь в лицо не оскорбят, но тайком в спину плюнуть или прошипеть гадость – запросто. Я же ущербная, обглодыш, как дразнили родные братья и сестра. Или заморыш, как шипели двоюродные. Или вовсе наказание небес, как тяжело вздыхали бабушки и дедушки. Без зверя и с крохой магии я слишком щуплая, маленькая, неразвитая, даже десятилетняя драчунья Черуша крупнее, сильнее и, как показал опыт, смертельно опаснее.
Подняв убитый взгляд на мать, я горестно всхлипнула:
– Вы отдадите меня чужакам? Избавитесь от позора…
Так всегда стенала Марта, что из-за меня, позорного позора, от нее скрывается истинный.
Мама сильнее сжала мои руки и твердо, настойчиво заговорила:
– Это твой единственный шанс, Эйкана. Если ты хорошенько поразмыслишь, то согласишься со мной. На Шаграе ты никогда не сможешь стать счастливой. Боюсь, даже истинный предпочтет избавиться от последыша и дождаться новую пару, лишь бы не связывать судьбу с неполноценной… – Я поморщилась от жестоких слов, но, скорее всего, так и случится, а мама продолжила говорить более жестко и убежденно: – Я люблю тебя, детка, и хочу для тебя счастья. Этот отбор невест для триады будущих правителей Ранивира – шанс изменить твое будущее. Для любого шаграя наличие зверя – суть жизни. Но там, на Ранивире, среди представителей других миров ты сможешь найти того, кому будет все равно, есть ли у тебя зверь. И сами изначальные обещают устроить твою жизнь на самом достойном уровне. Только представь: ты будешь учиться в самом сердце Колыбели Жизни, среди первых и лучших, станешь одной из них! И только от тебя будет зависеть, какое место займешь. Ты же сильная, Эйка! Ты отвоевала первый глоток воздуха и право на жизнь у самой смерти. Боролась за каждый миг и каждый день. Ты справишься с любыми трудностями. И этот отбор – подарок богов именно для тебя, доченька.
– Ты, правда, так думаешь? – всхлипнула я, роняя слезы, но с дикой надеждой заглядывая в родные мамины глаза.
– Я в этом полностью уверена! – припечатала она.
Обиженно закусив губу и насупившись, я посмотрела на нее:
– Но при этом Марту вы драконам не отдали, еще и наврали им про обретенного ею суженного!
– Марта и дома отлично устроится… А ты? Правда, думаешь, что тебе здесь, на Шаграе, будет хорошо?
– Не будет, – удрученно выдохнула я, уж в чем-чем, в этом точно не сомневалась.
Мама поднялась и с яростным воинственным блеском взирала на меня сверху вниз.
– Тогда борись, Эйка! Борись за свое счастье и место под звездами! – И уже мягче, с толикой горечи, глухо, словно саму себя убеждала, прибавила: – Тебе не привыкать.
– И что? Вот прямо сегодня меня заберут? И все, я вас больше никогда-никогда не увижу? – мои губы предательски дрожали, слезы вот-вот брызнут из глаз, но плакать нельзя.
Шаграи редко плачут, в основном на могилах безвременно ушедших за грань. Для внутреннего зверя слезы непривычны, а горе выливается в ярость, жажду драки и чьей-то крови. И только дети, потому что с формирующимся зверем, да подобные мне, пустышки, льют слезы. Поэтому я упрямо сдерживала бесполезные и позорные слезы, что лезли в глаза, нещадно щипались и все равно катились по щекам.
– Увидимся. Пусть не скоро, но обязательно увидимся. В будущем, – улыбнулась мама. А потом уже как-то обыденно, как командовала домом изо дня в день, спокойно напомнила: – У нас мало времени, надо подготовить наследницу рода к любым условиям и событиям. Пойдем, время не ждет.
Глава 2
Происшествие на острове Первой зари
Огромная площадь Мурлака – столицы всего Шаграя, сердце нашего клана, всегда поражала меня размерами и величием. Все правильно, ее разбивали с расчетом на сбор представителей сотен шаграйских кланов – крупных, воинственных барсов. Выложенная здоровенным тесанным камнем, тщательно пригнанным, даже щелочки забились песком и почвой со временем. Всегда чисто выметенная, ухоженная. Помимо Верховного дома, где заседает мой отец, по периметру высятся и другие значимые учреждения: торговых гильдий, Большого совета, представительства всех кланов и даже иномирные посольства. Как говорит мой отец, площадь Мурлака – колыбель жизни самого Шаграя.
Мои многочисленные пожитки, аккуратно уложенные в расписные сундуки, привезли на повозке. Мама решила, что негоже младшей княжне всего Шаграя бесприданницей в чужой дом отправляться и надеяться на чужую милость. Поэтому женщины рода Кашерок постарались – подобрали мне не один десяток достойных нарядов на разные случаи жизни и даже на вырост.
Сестра впервые не смотрела на меня с презрением, а скорее виновато и с сожалением. Как и все шаграйки, рослая, выше меня на голову, статная, с впечатляющей грудью и крутыми бедрами, Марта всегда и на всех, разумеется, кроме родителей, смотрела, если не надменно, то все равно с превосходством. А сегодня даже пару раз погладила меня по полосатой, снежно-черной, макушке, затем и вовсе, нахмурившись, сказав, что лишними не будут, надела мне на шею пару золотых цепей. Под их непривычным весом я невольно, с иронией задумалась: «Неужели, чтобы моя тонкая высокая шея надломилась под этакой тяжестью?» Знамо дело, Марта слишком обожает свои золотые украшения, а тут на тебе – отдала их сестре-последышу, которой стыдилась девятнадцать лет и попрекала самим существованием.
Братья тоже поразили до глубины души. Оба гиганта-переростка, в прошлом году чуть не отправившие меня за грань, в этот раз решили затискать до хруста костей. И пока один, приподняв, мотал как куклу, второй совершенно неприлично задрал мне подол и сунул что-то тяжелое в чулок под коленом. Встав на ноги, первым делом проверила, что за гадость мне на прощание братцы-барсы подкинули. Оказалось, свои любимые клинки, с которыми никогда не расставались. Короткие, с узким острым лезвием в тончайших, но крепких чехлах, такие легко спрятать и использовать в любой ситуации, чтобы защититься, спастись или наказать.
Выпрямившись, я в смятении посмотрела на своих близнецов, осознавая смысл этого подарка. И старательно моргая, а то подозрительно защипало в глазах, просипела:
– Спасибо!
– Береги себя, Эйка, – дружно пожелали они и, тяжело вздохнув, нырнули в толпу других родственников.
И вот, уже в сумерках, словно на закате прежней жизни, мы всем княжеским домом пришли в сердце Мурлака, где под каменным навесом, исчерченном рунами, сиял древний портал – связующая нить Шаграя с Ранивиром и другими мирами. Трое драконов ждали меня. Здоровенные, высокие, красная форма подчеркивала их мощь и избранность. Ветер шевелил темные короткие волосы драконов, по бесстрастным, словно из камня вырезанным лицам со слегка заостренными подбородками и яркими желто-карими глазами невозможно было прочитать ни одной эмоции. Статуи и то эмоциональнее выглядят.
Вся родня и прислуга, что сопровождала телеги с моим многочисленным багажом, жители столицы и представители кланов встали молчаливым полукругом у портала. Один из моих драконов-сопровождающих крутанул кистью – и все мои сундуки разом взмыли в воздух и выстроились цепочкой. От восхищения я даже отвлеклась от печальных дум.
На Шаграе совершенно иное понимание сильного мага. В первую очередь, это сила внутреннего зверя, способного мгновенно обернуться, хорошо регенерировать, выносить крепкое потомство, особенно будущих альф, которые поведут за собой более слабых. И лишь во вторую – умение использовать свою магическую энергию для чего-то другого, к примеру, для комфорта и удобства, уборки, чистки вещей, в земледелии, да хоть создавать обучающие иллюзии, как ото Уршак.
А мой неразвитый зверь спит, поэтому даже малости доставшейся мне силы хватает на плохонькую регенерацию и простенькие бытовые заклинания, которые пришли к нам из Модруна, мира людей. Но раз драконы способны так легко управлять энергией, может, и я научусь? Когда-нибудь?!
Даки Мальтар, главный из троих драконов, активировал переход и, взяв меня под локоть, осторожно, но достаточно крепко, будто опасался, что сбегу, направил к портальной арке. Возле нее мы вчетвером коротко, как подобает моему и их статусу, поклонились княжеской чете. Верховный князь никогда не выкажет чувств принародно, поэтому с семьей я попрощалась еще дома и при закрытых дверях.
Я тщательно сохраняла бесстрастное выражение лица, а хотелось выть и, откровенно сказать, удрать, сверкая лапами. Да некуда. И не позволят. Честь рода превыше всего. Догонят как миленькую и все равно отправят по назначению.
Ведь каждый житель двадцати миров Колыбели Жизни понимает, что значат изначальные. Они обеспечивают само существование миров, пусть и не распространяются о себе, оставляя напоказ самую малость. Не выносят за пределы своих кланов или семейств ни ссор, ни дрязг, ни намерений, как и нет их среди этого столь малочисленного, но могущественного племени. Ну а сплетни и россказни? Где их не хватает?
Жаль, что о сердце Колыбели Жизни ото Уршак рассказывал мало, поверхностно, в основном уделял внимание нашему Шаграю. Зато подробно рассказывал о соседях, которых, не скрывая, считал будущими врагами. А о Ранивире всегда упоминал расплывчато, как о таинственном и загадочном мире, сродни сказочному, вот таким образом завершая образовательный курс по изучению миров и рас. Конечно, записывать драконов во враги стал бы лишь сумасшедший. В итоге, о других мирах я узнала гораздо больше, чем о том, куда призвали. Да почти ничего. Сплошная подстава!
Я впала в непривычное, вялое состояние, равнодушия что ли, до сих пор не верилось, что моя жизнь настолько стремительно изменилась. Может, поэтому без боязни шагнула в марево портала, ощутив только горечь и легкий озноб. Давление и холод межмирового перехода отступили так же внезапно, как и сковали. Распахнула глаза – и резко зажмурилась от непривычно яркого света. Утреннего света, когда давно рассвело, но до полудня еще час-два. Или местное светило ярче, или местность, куда привел портал, жарче, чем на Шаграе. К этому придется приспосабливаться, особенно глазам, привыкшим к частенько туманной и более прохладной серости Шаграя, меньше других миров получающего света и тепла Великого Ранивира.
Щуря глаза, сквозь выступившие слезы я посмотрела на бирюзовое небо чужого мира. Казалось, большую часть небосвода занял Великий Огненный Ра – звезда, согревающая Колыбель Жизни. Хотя в Шаграе ее по старинке звали Солнцем.
В моем мире наступала осень, а здесь во всю сияет лето. Не по погоде оказалось мое дорожное шаграйское платье с длинными рукавами. Глухое, черное, мягко облегающее мою тоненькую фигурку, украшенное белой вышивкой, от талии оно спускалось широкой юбкой до удобных коротких ботиночек из овечьей кожи. Была бы полноценным барсом, зверь выправил бы температуру моего тела, но я пустышка. Поэтому мне быстро стало жарко, а тяжелые золотые цепи от Марты только усугубили положение. Хорошо, что мои длинные снежно-черные волосы бабушка заплела в две косы и закрепила шпильками с драгоценными камешками вокруг макушки, иначе совсем бы взопрела.
Драконы, надо отдать им должное, были вежливы, не торопили, не выказывали недовольства моей медлительностью, позволили оглядеться, прийти в себя. Лишь отвели в сторону от рамки портала, видимо, чтобы не была помехой другим путешественникам.
По мере знакомства с окружающим миром драконов, я поймала себя на том, что таращилась вокруг как ребенок на ярмарке, даже рот приоткрыла. И жадно втягивала носом новые, незнакомые ароматы. Я же оборотень, хоть и недоделанный, и наделена острым обонянием. Спасительный ветерок принес умопомрачительно свежий и вкусный запах. Море! Я лишь разочек была на море, когда ездила с мамой по торговым делам, она тогда многое показывала и рассказывала.
Сдается, мы вышли из портала посреди моря-океана, на острове конической формы – верхушке огромной горы, поднявшейся из воды. С портальной площадки открывался прекрасный вид на площадь внизу, мощеную, как и в Мурлаке, каменными плитами. С трех сторон от площади расположено множество невысоких зданий, с четвертой стороны, вдоль берега, тянулся длинный пирс, где качались корабли с белыми парусами и сновали мужчины, таскавшие грузы и снасти. В стороне от пристани виднелись желтые полоски песчаных пляжей с множеством лодочек, среди которых бегали дети и сушились сети.
С вершины острова к воде спускались зеленые террасы с разными полями и садами, похожие на яркое лоскутное покрывало, и жилые кварталы, разделенные узкими улочками. Присмотревшись, я поняла, что часть зданий не жилая, а, видимо, городская управа или тому подобного назначения. Одни дома были почти черного цвета, словно углем испачканные, другие – из светло-серого камня, поблескивающего в ярком свете. И все очень разные: и в высоту, и ширину, даже крыши различались, словно порталом перенеслись сюда из разных миров, остроконечные, низкие двускатные, плоские, покрытые дранкой, зеленым мхом и даже увитые цветами.
Полюбовавшись всей этой цветущей благостью, обратила внимание на высоченный забор, окружающий приличную часть острова, будто отделяющий и защищающий ее от чего-то. За ним виднелось множество зданий, утопающих в зелени.
Высокая и мощная фигура даки Мальтара заслонила мне солнце. Зато я воспользовалась моментом, чтобы рассмотреть его тщательнее. Пришлось задрать голову и с досадой ощутить себя, по сравнению с ним, щуплым подростком. Дракон впервые обратился лично ко мне:
– Аттара Кашерок, – голос его был более мягким, чем с моими родными, – по независящим от нас и вас обстоятельствам, на отбор вы прибыли последней. Остальные невесты, прибыв раньше, получили возможность осмотреться и отдохнуть после межмирового перехода. К сожалению, у вас осталось совсем немного времени до встречи с женихами. Поэтому, пока будете приходить в себя, позвольте мне коротко рассказать о самом необходимом.
– Буду вам премного благодарна, – кивнула я, отметив, что и на своей земле посланец изначальных драконов продолжал обращаться ко мне, княжне, как на Шаграе.
– Ранивир принадлежит только драконам. Законом Великого запрещено передавать, продавать или покупать наши земли как иномирянам, так и представителям других рас. Пребывание иномирян на Ранивире так же ограничено временными рамками. Исключение составляют только избранницы драконов, поскольку в смешанных браках дети всегда рождаются драконами.
– Это только в союзе с драконами? – смущенно спросила я, полагая, что пригодится на будущее, если мне повезет обрести семью.
– Есть и несколько других рас, в союзе с которыми дети наследуют расу отца, – внимательно глядя на меня сверху вниз, любезно пояснил даки Мальтар.
Его спутники тоже, на мой взгляд, чересчур внимательно смотрели на меня.
– Ясно, – тихо выдохнула я.
Дракон, сделав отступление, продолжил по делу:
– Наша раса предпочитает вести обособленный образ жизни, поэтому учебное заведение, где разрешено учиться представителям других рас, всего одно. Это Академия драконов на острове Первой зари. Отбор решено проводить тоже здесь, ведь до прохождения завершающего испытания и непосредственно выбора невесты будут несколько лет обучаться. Поэтому для безопасного и комфортного проживания участниц отбора выделена достаточно большая часть острова, включая несколько зданий академии. На этот защищенный участок можно попасть только по приглашению изначальных или с разрешения ректора. Там вам нечего опасаться!
– То есть, мы на острове Первой зари и вон там, – я указала глазами на территорию за забором, – Академия драконов?
– Да, аттара Кашерок, – кивнул даки Мальтар.
Прародитель Барс, а ведь в случае чего с острова даже не сбежать…
Даки Мальтар, пару мгновений посверлив меня взглядом, кивнул, наверное, своим мыслям и жестом предложил опереться на его руку. Хвала Прародителю Барсу, это лишь дань этикету, а не крепкая хватка, с которой он заводил меня в портал. Коротко кивнув, я положила ладонь на его предплечье, очень мужское и твердое даже сквозь красную ткань сюртука, приятную на ощупь. И в сопровождении драконов начала спускаться по широким каменным ступеням, отшлифованным до зеркального блеска, к площади на берегу, слушая даки:
– Сейчас на площади соберутся все участницы будущего отбора. Ровно в полдень прибудут изначальные, чтобы поприветствовать будущих невест.
Ага, значит со временем я не ошиблась. Хвала наследию барсов, зверь всегда знает, ощущает или чует время, ведь от этого зависит отдых и охота, значит – и жизнь.
Тем временем на площадь, по периметру которой выстроились сурового вида стражи, дружно стекались сотни, не меньше, девушек разных рас, цветов и внешности. И вопреки спокойствию дракона, размеренно шагавшего и говорившего, я еще пуще напряглась, глядя на невест. Кого там только не было: хвостатые, крылатые, рогатые и клыкастые девушки в невообразимых, более легких и открытых нарядах, чем мой, некоторые я бы назвала совсем уж откровенными.
Порадовало, что только представительницы драконьих кланов Ранивира сбились в пеструю видную компанию, остальные невесты – кто как. Одни предпочли гордое одиночество, другие объединились группками по двое-трое. А ведь каждый мир прислал по несколько невест сразу, и им было бы вернее держаться вместе. Но чужая глупость и гордыня мне только на пользу.
Чуть в стороне от невест мялись странные сущности, какие-то белесые, полупрозрачные, похожие на призраков. Я даже сжала рукав своего спутника, пытаясь рассмотреть их и понять: что же они такое, не привиделось ли мне?
Из близлежащих зданий к площади спешила громко галдевшая толпа народа в странных плащах и останавливалась в нескольких шагах от стражников, видно те не позволяли приблизиться к девушкам.
– Кто эти парни и девушки в плащах за оцеплением? – хрипло спросила я, обмирая от страха. – Почему они столь воинственно настроены к нам?
– Это студенты академии. Они не воинственны, а просто слишком любопытны, – неожиданно улыбнулся даки Мальтар. – Не знаю, аттара Кашерок, говорили ли вам старшие или наставники, что Ранивир следует древнейшим законам первых изначальных. Чтобы Колыбель Жизни не теряла мощь, Верховная триада правит ровно тысячу лет, затем выбирается новая. Причем те, кто претендует на трон верховных, выбирают пару среди представительниц всех рас, связанных Колыбелью Жизни, чтобы, даже потерявшись в агонии битвы с Хаосом, триада защищала все миры, а не только Ранивир.
– Не знала, – удивленно шепнула я. – Мудрое решение… и законы.
Дракон одарил меня теплым взглядом с высоты своего роста и, улыбнувшись, продолжил:
– Я с вами согласен, княжна. Так вот, именно по причине столь редкого события, как отбор невест будущей триадой, ведь смена верховных происходит всего один раз в тысячу лет, эти молодые маги за оцеплением настолько взволнованы и жаждут все-все увидеть. Когда еще они станут свидетелями этого редкого и важного события.
Вот как раз об этом я совершенно не успела подумать, пока меня родные в спешке собирали в дорогу. И новость почти ощутимо ударила по голове, во всяком случае, почувствовала себя пришибленной. Шаграи живут лет триста, кто-то больше, а многие – поменьше. Другие виды и расы тоже имеют схожую с нашей продолжительность жизни. Хотя, конечно, есть и живущие намного дольше, а есть и еще меньше. Но когда только правят тысячу лет – это уже за гранью моего воображения. Соответственно задалась вопросом: зачем же им тогда невесты с более коротким сроком жизни?
Однако спросила о другом:
– Даки Мальтар, почему девушек так много?
– Помимо ранивирских кланов, в других девятнадцати мирах Колыбели только три населяет одна раса, но даже там несколько правителей и обособленных стран. И лишь на Шаграе всеми кланами руководит единый правитель. Поэтому вы единственная представительница своего мира на этом отборе, а остальные прислали десятки наследниц великих домов. В этом отборе триста одна участница из двадцати миров, включая наших дракониц.
Я приуныла. Ожидания мамы, что займу тут хоть какое-то видное место, прямо сейчас с треском лопнули. Худенький, невысокий обглодыш – кому такая приглянется, если даже на собственного истинного надежды не было?
Неожиданно мне на плечо легла и легонько сжала рука следовавшего за нами дракона, до этого помалкивавшего. Затем над моей макушкой прозвучало его негромкое пожелание:
– Не стоит унывать, аттара Эйкана, вы как бутон, еще слишком юная. Дайте себе время расцвести и, поверьте, отбоя от женихов не будет.
Ой, приятно-то как! Обернувшись и запрокинув голову, уж больно мои сопровождающие высокие, я заглянула в глаза дракону, по сути, совершенно незнакомому мужчине, ведь даже имени не знала. И с отчаянной надеждой, смешанной с изумлением, ведь никто никогда мне подобного не говорил, выпалила:
