– Еще не стемнело, – заметил он.
Юньюнь мигом зарделась пуще прежнего: предаваться разврату средь бела дня и впрямь неуместно. И пусть в переулке Весенних Ароматов, где они сейчас находились, на многое закрывали глаза, ей непременно хотелось произвести на нежданного гостя хорошее впечатление.
– Тогда чем вы желаете заняться, господин? Мне еще раз станцевать для вас? – рукой она поправила волосы, а алые губки чуть приоткрылись в улыбке.
– Я хотел бы написать с вас картину, – сказал Чжансунь Бодхи.
Юньюнь опешила.
– Я видел танцовщиц при дворе императора, и вы танцуете не хуже, – объяснил он. – Хочу нарисовать вас, чтобы вы и сами в том убедились.
Никто прежде не говорил ей таких слов. Да и услышь она подобное от какого-нибудь знатного повесы, то, самое большее, удостоила бы его ничего не значащей улыбкой, однако этот мужчина смотрел на нее так пристально и серьезно, что девушка невольно поверила ему без тени сомнения.
Юньюнь на миг потупилась, но тут же вскинула голову и, сияя улыбкой, согласилась:
– Хорошо.
Тем временем служанка по имени Хунчжу, что означало «Красная свеча», подошла к двери, держа в руках поднос с вином и закусками, но увидев, что створки плотно прикрыты, замерла. Из комнаты не доносилось ни звука.
С робостью и волнением служанка тихонько толкнула дверь плечом, чтобы заглянуть в образовавшуюся небольшую щель. Однако приглядевшись сквозь полупрозрачную занавеску, она различила вовсе не ожившую весеннюю картинку, какую уже успело нарисовать ее воображение.
Юньюнь неподвижно стояла спиной к двери, явно позируя, пока незваный гость, вломившийся в неурочное время и не пожалевший никаких денег, вовсе не миловался с красавицей, а застыл у стола и писал картину.
Хунчжу долго всматривалась в смутные очертания Чжансунь Бодхи, и в глазах ее читались неприкрытые зависть и ревность. Но этим двоим не было никакого дела до того, что происходило вокруг, они, казалось, даже не заметили служанку, что подглядывала за ними из-за двери. Наконец Хунчжу это зрелище наскучило, она скривила губки, развернулась и тихо удалилась, забрав с собой и вино, и закуски: она намеревалась сама побаловаться кушаньями и выпивкой. Девушка и не подозревала, что за ней по пятам следовала белая тень.
Изначально Цяо Сянь хотела попросту скрутить служанку, а потом допросить, но завидев, как та себя ведет, тут же передумала.
Слабости есть у каждого: не стоит бояться того, что у кого-то их окажется слишком много, бояться нужно того, что не сумеешь их найти. Но Хунчжу уже проявила себя во всей красе. И теперь, если изменить подход к допросу, получится вызнать гораздо больше.
* * *
Тем временем во дворике Осенних Гор Цуй Буцюй рассматривал самоцвет, так похожий на нефрит Небесного озера.
– Ныне в Когурё царствует двадцать пятый по счету государь, ван Пхёнвон, имя его – Гао Тан. Гао – фамилия правящего рода, сами они произносят ее как «Ко». Что до Гао Нина, на Центральной равнине о нем почти никто не знает, зато в Когурё он пользуется славой, и немалой. Сказывают, будто он довел владение искусством меча до таких необычайных высот, что некогда в десять дней победил двенадцать лучших мастеров из Когурё, Пэкче и Силлы. Ван Пхёнвон тому чрезвычайно обрадовался, пожаловал ему звание лучшего мастера боевых искусств и удостоил великой чести: позволил носить в пределах императорского дворца меч на поясе и ездить верхом.
Пэй Цзинчжэ, все еще не оправившийся от обиды на настоятеля, прервал его рассуждения:
– Когурё – крохотная страна, как есть глухомань. Полагаю, звание лучшего мастера там – пустая похвальба, а на деле он и в подметки не годится настоящим умельцам с Центральной равнины.
Однако Цуй Буцюй неожиданно согласился с ним.
– Верно, – кивнул он. – Весьма вероятно, что Гао Нин явился за нефритом Небесного озера ради его целебных свойств. Какой боец не захочет улучшить свое мастерство и взойти на новую ступень? Многим за всю свою жизнь так и не удается пройти сквозь бутылочное горлышко и достичь высот в совершенствовании. Кто знает, быть может, нефрит и впрямь открывает кратчайший путь к могуществу.
– То всего лишь слухи да сплетни, – продолжал возражать Пэй Цзинчжэ. – Никто не знает, насколько они правдивы.
– Людям и этого достаточно. Если есть хоть тень надежды, всегда найдется отчаянный человек, готовый рискнуть, – подытожил Фэн Сяо, постучав по столу. – А теперь к делу. Что скажете, вы бы стали выставлять на всеобщее обозрение вещь, которую хотите незаметно вывезти? К чему привлекать столько внимания?
– Я бы воспользовался влиянием палат Драгоценного Перезвона, сделал бы так, чтобы ее выставили на торги, выкупил, а потом без лишнего шума увез, – предположил Пэй Цзинчжэ. – Учитывая связи палат, камень бы вряд ли изъяли во время досмотра на выезде из города. Старший приказчик Вэнь Лян вполне мог провернуть что-то подобное, но он до сих пор под стражей. Может ли статься так, что из-за ареста затея провалилась, а нефрит так бы и ушел с торгов посторонним людям?
Фэн Сяо покачал головой. Его не отпускало чувство, что все не так просто, и он наверняка упускает из виду какую-то мелочь.
На первый взгляд все казалось очевидным: убийство и ограбление. Но чем дальше, тем запутаннее становилось дело. Одно наслаивалось на другое, и стоило им отыскать хоть какую-то зацепку, как в мгновение ока перед ними вновь вырастали преграды, и все догадки рушились.
Еще он чувствовал, что эту партию в сянци играют несколько невидимых игроков, то и дело внося в фигуры беспорядок: скрывают истинные намерения, нарочно стремятся сбить других с толку.
Пока он так раздумывал, взгляд его невольно упал на Цуй Буцюя. Заметив это, даос спокойно и безмятежно посмотрел на него в ответ.
Их глаза встретились, оба притворно улыбнулись, но в следующий миг их улыбки стерлись.
«Старый лис», – хмыкнул про себя Фэн Сяо.
«Олеандровый дух: чванлив да красуется всюду», – криво усмехнулся в глубине души Цуй Буцюй.
Душистый олеандр ядовит, хоть и прекрасен. Более подходящего сравнения для Фэн Сяо и не подобрать!
Впрочем, погруженный в размышления Пэй Цзинчжэ даже не заметил напряжения, проскочившего между ними. Он тоже долго думал и наконец нерешительно предположил:
– Быть может, нефритов Небесного озера два? Один – поддельный, а другой – настоящий?
018
Один столь лучезарный камень – уже настоящая редкость. Разве можно отыскать второй такой же?
Цуй Буцюй протянул руку и положил ладонь на самоцвет, ощутив легкую прохладу. Нефрит Небесного озера никто из них никогда не видел, а потому и сказать наверняка, что перед ними – настоящий камень или подделка, – они не могли.
– Что говорят в палатах Драгоценного Перезвона? – спросил Фэн Сяо.
– Я опросил служащих, – начал Пэй Цзинчжэ. – Они утверждают, что в этот раз предметы для торгов отбирал лично старший приказчик Вэнь Лян. Тогда я допросил его. Приказчик рассказал, что камень принес какой-то старик в простых серых одеждах. Лежал он в ничем не примечательном деревянном ящике. По словам старика, у хозяина нефрита наступили тяжелые времена, вот он и повелел ему заложить одну из семейных драгоценностей, а выкупать ее обратно не собирался. Обычно палаты Драгоценного Перезвона не принимают вещи неизвестного происхождения: вдруг это слуга пытается сбыть драгоценности, украденные у хозяина. Если подобное случится хоть раз, то от доброго имени палат вмиг ничего не останется. Но поскольку вещь принесли как раз накануне, после долгих сомнений решили так: даже если камень краденый, то, появись хозяин на торгах, он узнает свою вещицу, и тогда она вернется законному владельцу. Потому Вэнь Лян взял на себя всю ответственность и решил выставить нефрит на продажу.
– А что стало бы с камнем, не попади он на торги? – поинтересовался Цуй Буцюй.
– Согласно правилам палат Драгоценного Перезвона, его оставили бы на хранение на год, – пояснил юноша. – Если бы хозяин за это время не нашелся, то он все равно оказался бы на торгах. Так что камень просто продали годом раньше.
– Хотан пришлет еще кого-нибудь? – спросил Цуй Буцюй.
Пэй Цзинчжэ покосился на Фэн Сяо, дождался, пока тот кивнет, и тогда ответил:
– Пришлет. Новый посланник от хотанского князя уже в пути. Мы снарядили людей в Черчен, дабы встретить его там, но до Люгуна оттуда пять, самое меньшее – три дня езды.
Получалось, что на протяжении этого времени подтвердить, что перед ними действительно нефрит Небесного озера никто не сможет.
Даос погладил поверхность самоцвета и не спеша заговорил:
– Сегодня, когда вы торговались за камень, по меньшей мере десять человек не сводили с нас глаз. На лицах трех из них явственно читалось недовольство, двое же, судя по всему, и вовсе желали вам смерти.
«Он и это подметил?» – удивился Пэй Цзинчжэ про себя, но от вопроса не удержался:
– Кто же они?
И Цуй Буцюй действительно сумел ответить:
– Недовольно хмурились: Лэн Ду, молодой глава братства Золотого Кольца, Чжоу Пэй, богатый купец из Хотана, и Чжан Иншуй из семейства Чжан, что живет в Аньлу. Из тех же, кто как будто желал вам смерти, один – одетый в черное тюрок, а другой – мужчина в серой холстине лет двадцати пяти, на голове у него была бамбуковая шляпа, какую обычно носят крестьяне, облик ничем не примечательный. Этих двоих я никогда раньше не встречал, к тому же не видел, каковы они в бою, и потому покамест не могу сказать, кто они и откуда.
– Тюрок? – насторожился Пэй Цзинчжэ.
Фэн Сяо же, напротив, как будто заинтересовался:
– Неважно, настоящий это нефрит Небесного озера или подделка. Раз я его заполучил, ко мне теперь наверняка нагрянет немало народу.
– Все так, – подтвердил Цуй Буцюй.
– Неужто кто-то посмеет противостоять чертогу Явленных Мечей? – изумился Пэй Цзинчжэ.
Настоятель насмешливо хмыкнул:
– Пусть чертог и опирается на могущество Сына Неба и пользуется уважением при дворе, но кто вы для вольницы-цзянху? Если сей нефрит и вправду способен оказать невероятную помощь в очищении костного мозга и даже мертвых может воскрешать, неужели мастера боевых искусств не попытаются его отнять?
Пэй Цзинчжэ открыл было рот, собираясь возразить, но не успел вымолвить и слова, как его оборвал Фэн Сяо.
– На дворе холодно и сыро, роса легла на землю, – с усмешкой заговорил он. – Чем столько времени торчать снаружи и подслушивать, не лучше ли открыто зайти в дом да выпить горячего чаю?
Снаружи кто-то есть?..
Пэй Цзинчжэ навострил уши. Боевыми искусствами он владел недурно, но до сих пор не смог уловить со двора ни единого шороха.
А в следующий миг раздался тихий женский голосок, нежный и чистый, словно весенние воды.
– Я лишь подумала, что внутри и так много людей: всем места не хватит.
Снаружи и вправду кто-то был!
Пэй Цзинчжэ рывком вскочил на ноги. Фэн Сяо же схватил со стола ящик, где прежде лежал нефрит, и швырнул его в сторону двери.
Разумеется, он не собирался ни пробивать в створке дыру, ни калечить невидимого гостя. Подобной ловкостью и силой мог обладать лишь мастер боевых искусств: ящик, едва коснувшись деревянной рамы, тут же отскочил обратно, а дверь от удара сама собой распахнулась.
В комнату ворвался ветер. Взгляды всех троих приковала к себе девушка в желтом: она сидела на крыше дома напротив, беззаботно болтая ногами.
На вид она была весьма заурядной и восхищения, подобно Фэн Сяо, не вызывала: небо и земля. Но стоило ей заговорить, равнодушным не оставался никто.
– Простите, что беспокою поздней ночью, мне, право, очень неловко. Ежели господин Фэн позволит мне взглянуть на нефрит, то, наглядевшись, я уйду без промедления.
Пэй Цзинчжэ последовал за Фэн Сяо наружу. Переступив порог, он обнаружил, что девушка в желтом была не одна. По обе стороны от нее на крыше были еще двое, третий стоял под деревом справа.
Один из этих троих был с головы до ног в белых одеяниях, лицо скрыто вуалью, даже не разберешь, кто сей таинственный незнакомец: мужчина или женщина.
Другой – высок ростом, волосы светлые, сразу видно: чужеземец.
Третий, с длинным мечом за поясом, – суров лицом, губы тонкие, сжаты в линию, меж бровями – глубокий шрам.
Во дворе притаилось столько мастеров, а Пэй Цзинчжэ совсем ничего не заметил. Что это значит? А то, что, если дело дойдет до схватки, он ничем помочь Фэн Сяо не сумеет.
От этой мысли все волоски на теле юноши встали дыбом; девушка в желтом, похоже, заметила его тревогу и усмехнулась:
– Не бойтесь, молодой господин. Я одна пришла, ни с кем из них не знакома.
Цуй Буцюй тихо кашлянул и тоже медленно вышел наружу.
Все были одеты легко, словно лето на дворе, один лишь настоятель кутался в теплый плащ. Лицо его казалось белее снега: всякому сразу понятно, что этот господин страдает от давнего недуга, да столь тяжкого, что едва ли протянет еще хоть несколько дней. К тому же ступал он нетвердо, в походке не чувствовалось ни капли внутренней силы – верный признак того, что боевыми искусствами он не владел совершенно.
Все собравшиеся, лишь скользнув по нему взглядом, тут же отвернулись, не придав особого значения его присутствию.
Фэн Сяо неторопливо прошелся по двору, заложив руку за спину. Он ничуть не волновался, совсем напротив, казалось, будто он давно уже с нетерпением ожидал чего-нибудь подобного: глаза его блестели от воодушевления.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=72289147&lfrom=174836202&ffile=1) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
