– Держите, – в моей руке оказался платок, – прошу простить, леди, я не хотел напугать вас.
Сердито взглянув на дознавателя Дарча, – совершенно непонятно, как он оказался так близко! – я принялась промокать платком рукав, на который попал напиток.
– Все в порядке? – между тем, продолжал он. – Я хочу сказать, вы нормально себя чувствуете?
– А вы? – стараясь говорить бесстрастно, хотя внутри все кипело от гнева, спросила я. – Как ваше самочувствие?
– Мое?!..
Он так сильно удивился, что я смягчилась.
Надо сказать, что в этот раз на Дарче не было форменной одежды. Он был одет не броско, но элегантно. А практически невидимые швы на черном сюртуке, идеально облегавшем его стройную фигуру, выдавали работу дорогого портного.
– Что вы здесь делаете, старший дознаватель? Тоже приглашены?
– Я здесь по долгу службы. Считайте, вы меня не видите.
– Я, действительно, не заметила, как вы подошли, – призналась я, возвращая ему платок. Кажется, его платки уже становились традицией. – Больше не делайте так!
На его губах промелькнула и пропала неожиданная улыбка.
– В следующий раз я вас окликну, – пообещал он и вежливо поклонился: – Мне пора. Хорошего отдыха, леди Торч.
За всеми эти разговорами я и не заметила, что последние гости уже прибыли. Бал начинался. Музыку прервал троекратный стук об пол церемониймейстерского жезла, обозначающий первый танец. Император вышел в центр зала под руку с супругой. За ним последовали другие пары. Их плавные движения завораживали. Да, мне случалось бывать на балах, но еще никогда я не видела столько танцующих!
К моему ужасу, ко мне подошли сразу несколько кавалеров и попытались пригласить на танец. Я отказала всем, хотя и не так уверенно, как мне бы хотелось. Они ушли, обиженно оглядываясь.
– Почему ты не танцуешь, дорогая? – бабушка остановилась рядом. В ее глазах отражались многочисленные огни – она явно наслаждалась обстановкой, о которой и помыслить нельзя было в далеком Воральберге.
– Откуда такая популярность? – пробормотала в ответ я, все еще пребывая в изумлении. – Неужели бледность и модное платье делают женщину настолько привлекательной для кавалеров?
Бабушка повернулась и внимательно посмотрела на меня.
– Ты еще не поняла, Эвелинн?
– Нет, – искренне ответила я, – что происходит, бабушка?
– Теперь ты – одна из самых богатых наследниц Норрофинда, – пожала плечами она. – Добыча всегда привлекает хищников.
– Гос-по-ди… – простонала я, приходя в ужас. – Это обстоятельство как-то вылетело у меня из головы!
– Тебе нужно привыкнуть, – улыбнулась бабушка и погладила меня по плечу. – И ты привыкнешь. А не съесть ли нам мороженого?
Я только собиралась отказаться, изо всех сил желая оказаться как можно дальше от королевского дворца, как музыка смолкла и церемониймейстер объявил менуэт. В наступившей тишине ясно слышался возбужденный шум толпы и шелест платьев. Звуки приближались. А затем люди раздались в стороны, словно волны, обнажающие дно океана, и перед нами появился… император.
– Вы окажите мне честь, Ваша Светлость? – поинтересовался он у бабушки, лукаво улыбаясь.
И она, так же лукаво сияя глазами в ответ, произнесла:
– Я, пожалуй, откажу вам, Ваше Императорское Величество. Мой возраст – порука тому, что вы не останетесь в обиде.
Его Величество кивнул, словно ждал именно такого ответа. Похоже, эта их общая шутка имела место на каждом балу, на котором они встречались.
А затем император посмотрел на меня.
Я замерла, не дыша и мысленно умоляя его отвести взгляд.
– Леди Эвелинн, вы подарите мне этот танец?
Как завороженная, я присела в реверансе и подала ему руку. Пальцы у Его Величества были сильные и горячие. Моя рука в его широкой ладони казалась неприлично детской.
Пока мы шли в центр зала, шелест и шепотки следовали за нами по пятам.
Первые несколько па я сделала в полубессознательном состоянии. Я не могла отделаться от ощущения, словно некто вытащил меня, обнаженную, из купальни на городскую площадь в базарный день. Слишком громкая музыка утратила всякую мелодичность и била по ушам, но голос императора ее перекрыл, когда мы сблизились в очередной раз.
– Лисс извинился перед вами за недоразумение, допущенное при расследовании убийства гадалки? – спросил Его Величество.
Я кивнула.
– Он – настоящий служака, преданный своему делу, но иногда перегибает палку, – усмехнулся император.
Не зная, что ответить, я смотрела в сторону. В голове билась какая-то мысль. Я о чем-то должна была спросить Его Величество, но никак не могла вспомнить, о чем именно.
– Почему вы отказали всем претендентам на танец? – через некоторое время поинтересовался он. – Вы же отлично танцуете!
– Благодарю, Ваше Величество. Я… я не люблю танцевать.
– Вы – странная молодая леди, но вы мне нравитесь, – рассмеялся император. – Если Лисс будет с вами бесцеремонен – а в том, что касается дела, он таков, – дозволяю жаловаться на него мне лично. Хорошо?
Не очень соображая, с чем соглашаюсь, я кивнула, и тут, слава богу, музыка стихла.
Снова через всю толпу, от которой разило любопытством и завистью, Его Величество отвел меня к бабушке и вернулся к супруге.
Едва взглянув, бабушка взяла меня за локоть и куда-то повела, бормоча:
– Бедное мое дитя…
Вскоре я обнаружила себя в соседнем зале, где на длинных столах стояли легкие закуски, а бокалы для шампанского напоминали выстроившийся гвардейский полк в парадных мундирах.
– Держи, – бабушка сунула мне в руку хрустальную рюмку. – Выпей! Сейчас же!
Я беспрекословно глотнула напиток, пахнущий травами, и закашлялась. Огненная жидкость добралась до желудка одним прыжком. Мне моментально сделалось горячо во всем теле, да так, что на лбу выступила испарина.
– Что… что это? – выдавила я.
– Любимый напиток императора Стича – кармодонский самогон. Он мигом приведет тебя в чувство, а то ты похожа на привидение и, кажется, готова упасть в обморок. Если бы это был твой первый выход в свет, дитя мое, я была бы в восторге от твоего успеха!
К моему удивлению, жар сменился приятным теплом, а мысли прояснились.
– А сейчас ты не в восторге? – поинтересовалась я, отдышавшись и ставя стопку на стол – пожалуй, одной дозы императорского лекарства от проблем мне было достаточно.
– Эвелинн, я понимаю тебя лучше, чем кто бы то ни было, – заметила бабушка и отпила шампанское из бокала. – Пусть все, что связано с потусторонним миром, для меня великая тайна, но тебя я знаю. Возможно, мне не стоит принимать твое волнение так близко к сердцу… Побудь здесь – людей мало, и воздух чище. А я пойду, поздороваюсь еще с дюжиной старых знакомых.
Бабушка удалилась, так и не выпустив бокала. Проводив ее взглядом, я повернулась к столу и задумчиво посмотрела на закуски. Аппетита решительно не было.
– Ты его любишь? – вдруг услышала я и, еще не обернувшись, поняла, что увижу призрака.
Женщина в белом висела в воздухе передо мной. Простыня, которую она держала, зловеще колыхалась сама по себе, будто живое существо.
– Кого? – стараясь не привлекать внимания, тихо спросила я.
– Императора. Я следила за тобой. От его прикосновений ты замираешь, его взгляда – страшишься. Ты влюблена, как когда-то была влюблена я! Но бойся! Эта любовь может привести тебя в могилу!
Резко махнув простыней, привидение поплыло прочь, чтобы скрыться в одном из портретов, украшающих стены.
«Господи! – мысленно взмолилась я. – Пусть этот вечер закончится как можно быстрее!»
– Я так и думал, что найду тебя там, где народа меньше всего, – раздался знакомый голос.
«Ну почему я не могу раствориться в воздухе, как это делают «мои обожаемые» привидения?» – с этой мыслью я взглянула на подошедшего ко мне Виллема. У него был такой решительный вид, что моя надежда закончить вечер без происшествий мгновенно угасла.
– Здравствуй, Линн, – воскликнул он, беря мою руку и поднося к губам. – Не танцуешь, дичишься людей и подумываешь о том, как бы сбежать… Я прав?
– Здравствуй, Виллем, – не отвечая на реплику, проговорила я. – Сэр Хокун подходил поздороваться, но тебя я не ожидала здесь увидеть.
В темных глазах мелькнул опасный огонек. Виллем был честолюбив, и я, сама того не желая, задела эту чувствительную струну его характера.
– Хочешь, я открою тебе тайну, детка? – прошептал он, склоняясь ко мне. – Деньги – вот ключ ко всем дверям! Даже если эти двери ведут во дворец.
Выдернула руку, стараясь сохранять спокойствие – времена, когда он мог позволить себе называть меня «деткой», прошли.
– Быть может, ты подаришь мне танец? – прищурился он. – По старой памяти, так сказать.
Я молча качнула головой.
– Хорошо, – очень спокойно произнес он.
А затем, оглядев стол, схватил одну из стопок, налил в нее прозрачной жидкости из пузатого графина – видимо, это и был кармодонский самогон, – и выпил одним глотком. После чего очень медленно поставил стопку на стол и посмотрел на меня. И тут я поняла, что он в бешенстве. Его глаза затуманились, а крылья тонкого носа дрожали. Виллем выглядел так, будто был готов разнести все вокруг из-за такого пустяка, как мой отказ!
Я удивилась этому так сильно, что даже не испугалась, когда он схватил меня под руку и, оскалившись в улыбке, сообщил издевательски официальным тоном:
– У меня есть к вам разговор, леди Торч, и он не терпит отлагательств. Идем!
– Куда… Куда ты меня ведешь? – пытаясь сопротивляться, воскликнула я, но он уже тащил меня к выходу на открытую галерею, опоясывающую замок снаружи.
В душе я надеялась, что на нас никто не смотрит. Ну не драться же с ним, в самом деле?
На галерее было ветрено. Впрочем, холод был мне не страшен, несмотря на легкое платье, – после дегустации кармодонской легенды я могла бы неспешно прогуляться зимой по дворцовой площади без теплого плаща.
Едва Виллем отпустил меня, я повернулась к нему:
– Что все это значит? Почему мы не могли поговорить внутри?
– Потому что я не уверен, что сдержусь, – прорычал он. – Линн, я не был готов к тому, что ты меня бросишь. Но еще сильнее я не был готов к тому, что это заставит меня страдать! Я думаю о тебе каждый день и каждую ночь. Я безумно влюблен и ничего не могу с собой поделать. Вспомни, как нам было хорошо вдвоем!
«Это моя невеста, и она не в себе!» – донеслось эхом из прошлого, перекрывая его взволнованный голос. И еще: «Скажи, ты не считаешь меня сумасшедшей?» – «Что ты, детка, конечно нет!»
Я, не торопясь, оглядела прекрасный вид на императорский сад, открывающийся с галереи. На самом деле, мне нужно было время, чтобы успокоиться. Признание задело, ведь не так давно Виллем убеждал меня, что хочет жениться лишь из-за моей принадлежности к знаменитому роду.
– Ты сказал тем людям в ресторане, когда мне стало плохо, что «я не в себе», – не глядя на него, произнесла я. – Хотя прекрасно знал, что происходит. Ведь тебе я рассказала о себе все, начиная с пансиона. А ты публично признал, что у меня не все дома, – я посмотрела на него. – Вот это я запомнила!
– Так ты злопамятна, Линн? – усмехнулся он, неожиданно успокоившись. От его усмешки мне стало не по себе. – Что ж… Это была последняя попытка решить дело миром. Видишь ли, я тоже злопамятен, а кроме того, у меня совершенно отсутствует такой раритет, как совесть. Поэтому ты или выходишь за меня, или…
Виллем замолчал, с удовольствием наблюдая за эмоциями, отразившимися на моем лице. Он молчал, а я понимала, что он ждет вопроса, которого я не могла не задать. И я его задала.
– Или? – переспросила я.
Хокун облокотился на перила балюстрады.
– Письма влюбленной женщины всегда верх откровения, Линн, – сказал он, не глядя на меня. – Ты помнишь, что писала мне, или напомнить?
– Ты же обещал их сжечь… – растерялась я. – Ты клялся, что сожжешь!
– Я решил оставить их на память и не ошибся – сейчас они очень мне пригодятся, – невозмутимо пожал плечами он и повернулся ко мне, улыбаясь: – Полагаю, Ее Светлость, герцогиня Воральберг, с интересом прочтет однажды утром в любимой газете захватывающую переписку незамужней внучки с любовником. Ты отлично пишешь, детка, очень образно. Большинству хватает чего-то типа «ах, подарите мне еще один поцелуй!» или «я мечтаю вновь оказаться в твоих объятиях!», но твои эпитеты – это просто высший класс!
Перед глазами потемнело. Я пожалела, что не могу упасть в обморок прямо сейчас. С другой стороны, это привлекло бы ненужное внимание.
Однако, взглянув на Хокуна, я все же не могла не отметить, как он красив. С него окончательно спала маска, которую я принимала за истинное обличье, и теперь он выглядел, как негодяй из дамского романа. Подобными зачитывались юные, мечтающие о грешной любви девы. Я такое не читала, но, увы, внимание, оказываемое мне Виллемом, и желание стать хоть к кому-то ближе однажды толкнули меня в его объятия… Плоды этого скоропостижного решения я сейчас и пожинала.
– Почему?.. – прошептала я. – За что?
– Я решил на тебе жениться, Линн, еще тогда, когда ты была юной психопаткой без состояния, оцени это, – он продолжал усмехаться. – Но ставки выросли. Бабушкино наследство сделало тебя более привлекательной в моих глазах. Принадлежность к Кевинсам в сочетании с наследством Кевинсов – это беспроигрышная партия.
Я просто не верила своим ушам. Хокун рассуждал так, будто оценивал потенциальную прибыль от очередной сделки.
– Значит, на мои чувства тебе наплевать? – все еще не веря в то, что это происходит в реальности, спросила я. – Ты готов жениться на женщине, которая тебя не любит?
– Да брось, – пожал плечами он. – Кто в наше время женится по любви? Я обеспечу тебя всем необходимым для женского счастья. Ты забудешь, наконец, свой бред про призраков и нарожаешь детей. Моих детей, которых будут называть «урожденные Кевинсы», ведь принадлежность к роду всех твоих потомков навечно закреплена императорским указом. Все будет просто отлично!
«Все будет просто отлично!» – когда-то именно с этими словами мама оставила меня в кабинете заведующей пансиона, на несколько лет ставшего моей тюрьмой. А сейчас человек, которым я легкомысленно увлеклась, предлагал мне тюремное заключение не на несколько лет – на всю жизнь.
Я представила себя женой Виллема Хокуна, угасающей в его роскошном особняке. И одновременно – лицо бабушки, перевернувшей газетную страницу и увидевшей заголовок, который непременно будет кричащим, что-нибудь вроде: «С кем спит наследница знаменитого рода?» или «Интимные откровения богатой наследницы». А еще я увидела в зрачках Виллема свое отражение – бледное лицо с нездоровым румянцем, глаза, горящие, как в лихорадке… И этот человек думает, что я не переживу позора? Но он ошибается – в моей жизни его было достаточно.
– Делай, что хочешь, но замуж за тебя я не выйду, – бросила я и пошла прочь.
Хокун догнал меня одним прыжком и схватил за локоть:
– Одумайся, Линн! Неужели тебе наплевать на репутацию?
