– Аристократы известны своими причудами, – возразила ей Франни. – Райатт – лорд в демоны знает каком поколении. Его папаша тоже был… с заковыркой.
Шеф кивнул.
– А уж матушку Ардана как полоскали за то, что она открыла первое магическое кафе-кондитерскую в городе. Ладно бы она просто дала на это денег, но так ведь работала сама, пекла своими руками! Тогда для высшего общества это был нонсенс, хотя графиня всего лишь осознала, что не стоит пускать на ветер редкий талант к кулинарной магии. Жаль, сын получится таким, что скалку от сковородки не отличит.
– Его отец после смерти жены совсем помешался, – Франни понизила голос до шепота, будто рассказывала некий ужасный секрет, а не то, о чем был наслышан весь город. – Забыл обо всем, кроме охоты.
– Да, – опять вторил ей шеф. – Старый граф оказался заядлым охотником, ничем больше не занимался, спустил все, что его предки зарабатывали веками… Нет гарантии, что его сын вменяемый. Сами посудите, кто назовет боевого пса Пирожком?
Он обвел нас взглядом.
– Человек со странным чувством юмора? – робко предположила я.
Ардан мне не понравился, но и сходу подозревать его в помешательстве не хотелось.
Гарт прыснул.
– Ну да. Оно и видно, какое у графа чувство юмора странное – поставить все на прихоть собаки, пусть хоть сто раз магической.
– Я уже поняла, что тебе моя мысль не нравится, – огрызнулась я. – Есть получше? Ну так выдавай!
– Вот и есть, – Гарт приосанился и глянул на меня свысока. – Это же очевидно: нужно выяснить, какое у графа любимое блюдо, и приготовить его.
– Он не любит сладкое, – вздохнул шеф. – Даже маленьким ребенком, когда все мечтают об огромных тортах и россыпях конфет, не испытывал совершенно никакого восторга по их поводу.
– Да, правда, – кивнула Франни. – Его папаша тоже был в целом равнодушен к выпечке – охотник же, но и у него были свои любимые лакомства вроде вишневых рогаликов. А Ардан… Подозреваю, в этом он пошел в отца и ничего, кроме мяса, и не ест.
– Мы уже много лет не готовили здесь ничего подобного, – с сомнением добавил шеф. – Ну не считать же пастушьи пироги и пирожки с мясом. Таким графа, бывавшего на приемах у короля, точно не удивишь.
– Я смогу, – Гарт важно пригладил соломенную щетку волос. – Я же маг-повар! Нет ничего, что я бы не смог приготовить.
Шеф и Франни украдкой покачали головой. У Гарта было очень высокое самомнение. Увы, на деле он собственным задранным планкам и близко не соответствовал.
Лишь Минни, наш голос разума, осмелилась откровенно фыркнуть.
– Гарт, в колледже нас девять лет учили общей магии, и только один – специальности, то есть в нашем случае готовке. В столице ты стажировался как кондитер, а не как повар-универсал. Твои усердные старания дома каждый раз превратить курицу в угли за практику не считаются. А если граф предпочитает какие-нибудь свиные ребрышки в йогуртово-винном соусе? Или еще круче… В которой из наших колоний он последние пять лет провел? В Танджании? Вдруг его любимое блюдо – это крокодилий стейк с манго? Где ты все это найдешь и каким чудом умудришься всего за неделю напрактиковаться и приготовить, как надо, ничего не зная о танджанийской кухне?
Подруга попала в самую точку. На бледном, и правда похожем на чахоточное, лице Гарта промелькнула неуверенность, однако сдаваться он не желал.
– А что, с собакой идея лучше, что ли? Это же не какая-нибудь дворняга подзаборная, а волдог! – он обвел нас зловещим взглядом. – Тот самый волдог, который в одиночку раскромсал целый отряд вражеской засады, пока лорд Ардан Райатт всего с тремя подчиненными пробирался к разрушенному мосту и восстанавливал его, чтобы наша армия могла пройти в тыл к танджанийским повстанцам. Это та самая победа при Танвенте, если кто забыл, – Гарт бросил красноречивый взгляд на меня – я не читала новости о ходе войны в колониях и зачастую не знала даже то, что у всех на слуху. – Еще неизвестно, кто там больше заслужил награду: Пирожок или его хозяин. И чем вы предполагаете кормить это адское чудовище? Такому в колледже не учат! Мы тут ему целое ассорти закусок предложили, а он, может, отказался от всего не потому, что с нашей едой что-то не так, а потому что волдоги питаются исключительно свежей человеческой печенью.
Я прокашлялась, подавив дрожь. Воображение у меня было живое, так что перед глазами мгновенно встала неприглядная картина с кровожадным псом.
– Вообще-то есть курс по магической зоологии. Там должны знать.
– Ну и сколько ты будешь это выяснять? И если окажется, что идеальный рецепт для графского песика ничем не отличается по сложности от идеального рецепта для самого графа? – съязвил Гарт.
Надувшись, я замолчала. Он тоже попал в точку. Магически выведенных зверей не всегда бывает легко прокормить, поэтому они так редки в мире.
– Может быть, нам пойти более простым путем? – предложила Франни. – Обновим меню, сделаем упор на осенние блюда, может быть, введем парочку новых…
– Пончики! – радостно вставила я.
Ну наконец-то хоть кто-то об этом упомянул!
Рецепт пончиков пришел к нам из королевства Альзас, лежащего на востоке от нас, не так давно, но большой популярности пока не приобрел, хотя и отличался простотой. Что может быть легче, чем обжарить в масле колечки из теста и присыпать сахарной пудрой или полить глазурью? Хотя я знала и гораздо более сложные рецепты – с овощной начинкой, с прослойкой из крема, со сладкой бобовой пастой… Правда, все это были обычные, неволшебные пончики. А меня интересовали совсем другие.
Мне было шестнадцать лет, когда в город приехала труппа странствующих актеров. Они поставили сцену на одной из площадей и несколько дней давали разные представления – от классических трагедий до современных комедий.
Минни тогда утащила меня на один из спектаклей, и в перерыве мы подошли к пожилой женщине недалеко от сцены, которая торговала свежими пончиками. Она быстро сворачивала колечки из заранее подготовленного теста и обжаривала их в кипящем масле прямо при тебе, а потом предлагала на выбор добавку: глазурь разных цветов, воздушную сахарную пудру или несколько видов варенья.
Старушка, похожая на фею из сказок, убеждала, что добавки эти волшебные, и каждая обладает своим особым свойством. Розовая глазурь дарит тебе радость, будто сбылась твоя самая сокровенная мечта. Сахарная пудра – ощущение полета под облаками. Разноцветная посыпка ненадолго возвращает в детство с его беззаботностью. Попробовав яблочное варенье, ты словно оказываешься в весеннем яблоневом саду. Я даже не запомнила все добавки – их насчитывалось больше десятка!
Мы, конечно, похихикали и решили, что бабуля просто выдумывает. Мастера-маги, которые были способны прямо на ходу придать блюдам такое количество разнообразных эффектов, ценились слишком высоко, чтобы работать на улице. А магических ингредиентов, каждый из которых обладал лишь одним эффектов, столько не напасешься.
Но как же удержаться и не попробовать сладость, даже если знаешь, что тебя пытаются надуть? Я выбрала три пончика в глазури любимого цвета – розовой. Минни – в сахарной пудре.
А потом собственными глазами видела, как моя совсем не легкая подруга несколько мгновений парила над землей. От моих пончиков стало непередаваемо хорошо и приятно на душе. Не поверив сами себе, мы обменялись последними сладостями, и летала уже я, а Минни предавалась мечтам.
Мы к тому времени обе обучались магии в колледже и потому сразу поняли, что в пончики добавлено волшебство. И это были не простые чары, а кулинарная магия высшего класса – старушка в самом деле либо непревзойденный мастер, либо настоящая фея.
После спектакля мы сломя голову кинулись туда, где стоял лоток, но он бесследно исчез. Другие зрители тоже находились в растерянности – многие видели добрую бабушку с пончиками, однако никто не заметил, куда она вдруг делась. А актеры тем более пожали плечами – возле них за время выступлений кто только не торговал закусками для зрителей.
Я бы убедила себя, что мне все это приснилось, если бы Минни не подтвердила каждое мое воспоминание. Именно тогда я твердо решила, какую магическую специализацию выберу, а делать людей счастливыми с помощью сладостей стало моей заветной мечтой.
Вот только что-то пока шло не так…
– Не-е-ет! – дружно застонали коллеги, причем Гарт – аж с привыванием.
– Да почему? – возмутилась я. – Волшебных пончиков нет ни у кого в городе. Мы будем первопроходцами! Разве не это нужно, чтобы оживить кафе?
– Несса, милая, мы же уже обсуждали это, – мягко ответил шеф. В вопросе пончиков даже он не вставал на мою сторону. – Ты уже который месяц бьешься над рецептом, но так и не смогла рассчитать пропорции ингредиентов и подобрать для них нужные чары. То они у тебя взрываются еще на стадии замешивания теста, то испаряется глазурь, то от нее травятся…
– Это была случайность, причем из-за Гарта, – напомнила я.
– А в остальных ситуациях кто виноват? – тут же вставил он. – Когда твои пончики внезапно расплылись во фритюрнице, меня вообще в кафе не было!
– Волшебные пончики с еще не существующим рецептом – это точно не то, что нам сейчас нужно, – подвел черту шеф. – Давайте поступим так. Гарт, ты постарайся выяснить, что любит новый граф. Если это возможно приготовить в наших условиях, мы постараемся. Франни, ты подумай над новым сезонным меню. Может быть, стоит ввести туда что-нибудь тыквенное. Минни, раз ты считаешь, что нам нужен новый поставщик, ты этим и займешься. Несса…
Я с надеждой посмотрела на него. Пусть он и отверг мою идею насчет пончиков, но никогда не запрещал мне экспериментировать, хотя я была самым молодым сотрудником, проработавшим всего ничего, и перевела на опыты кучу продуктов. Может, он все-таки даст мне как-то реализовать свой кулинарный дар?..
– Несса, выясни, что считается лакомством для волдогов, – продолжил шеф. – Нужно попробовать все варианты. Пока вы заняты, я буду поддерживать обычную работу «Волшебства». Надо бы, между прочим, привести его в порядок. Лорд Райатт прав, мы подзапустили его внешний вид. Несса, это тоже на тебе, как на младшей помощнице. Подоконники, вензельки на окнах, полки и шкафчики – работы хватит.
Я тяжело вздохнула, оглядывая нежно-розовые стены и крупные оконные проемы с вычурной лепниной, выкрашенной в некогда золотой цвет, который спустя годы облупился стал и стал скорее грязно-коричневым. Белые шкафчики с цветочным орнаментом тоже только издалека казались белыми. А если подойти поближе…
Когда-то я влюбилась в «Сладкое волшебство» за его обстановку. В конце концов, розовый цвет – мой любимый. Но работать-то я сюда пришла кондитером, а не уборщицей!
– Может, ну его? – робко спросила я. – Ну хотя бы шкафчики. Если мы через неделю закроемся, кому будет интересно, какой там слой пыли?
– Трудись, Несса, – ответил шеф, уже разворачиваясь и направляясь к кухне. – Трудись! Иначе так и не станешь мастером-кондитером!
Гарт, который следом за ним тоже уходил на кухню, усмехнулся в мою сторону. Я опять вздохнула. И почему мне казалось, что уж его-то четыре года назад никто не гонял с тряпкой по всему кафе…
Глава 3. Ардан
Стиснув зубы, я опустился в рабочее кресло. Колено отдалось такой болью, что я прикрыл веки и на несколько мгновений оцепенело откинулся на спинку.
Боль утихнет через пару минут. Хотя сегодня, может, она будет мучить меня и дольше. За день пришлось слишком много ходить – мне нужно было проверить некоторые принадлежащие отцу владения, прежде чем решить их судьбу.
«Принадлежащие мне», – тут же мысленно поправил я себя. К этому оказалось тяжело привыкнуть. О смерти отца я узнал, когда уже валялся в госпитале с ногой, почти превращенной в кашу во время одного из боев, и эта новость отнюдь не способствовала выздоровлению.
Когда я открыл глаза, прямо мне в лицо заглядывала огромная черная мохнатая морда. Пирожок держал в зубах искромсанный тряпичный мячик и нетерпеливо переступал лапами, но в кресло ко мне не лез. Усвоил, что так делать больше не стоит.
– Серьезно? – с упреком спросил я пса. – Мы только что целых полчаса гоняли в саду.
Пирожок склонил голову набок и посмотрел на меня со взаимным укором. «Гоняли? – говорил весь его вид. – Ты с места не сходил. И не целых, а всего полчаса!»
Ладно. В конце концов, он был прав. Наша с ним вечерняя игра совершенно не походила на то, к чему мы привыкли в Танджании. Там это было каждый день, по несколько часов, и не ленивые броски палками и мячиком, как домашней ручной подушке-блохоносцу, а полноценные боевые тренировки в команде. Здесь…
Хотел бы я для начала просто стоять на ногах прямо.
Я со вздохом потрепал волдога по мохнатой морде, вытащил уже почти развалившийся мячик и бросил в окно. Со второго этажа.
Пирожок радостно залаял и бросился из комнаты, царапая когтями старинный паркет. В коридоре раздался коротенький женский взвизг. Очевидно, пес напугал идущую по делам горничную. Я внимательно прислушался, но нового шума оттуда не раздавалось, а значит, не нужно было вскакивать с места, бежать извиняться перед бедной женщиной и отчитывать заигравшегося волдога.
Боже, какое облегчение.
– А это не слишком жестоко? – неожиданно подал голос управляющий делами моей семьи, который все это время стоял в глубине комнаты и даже не шевелился.
– Что именно? – не понял я.
– Бросить мячик в окно, – робко уточнил мужчина, кивнув на открытые створки.
Я рассеянно проследил за его взглядом, затем вернулся к управляющему. Его звали Харвел, и он служил нашему роду уже много лет. Высокий, худой, в мешковатом старомодном камзоле, с залысинами, крючковатым носом и в очках с железной оправой он походил на сверчка, хотя у нас в полку таких звали конторскими крысами. «Ему нельзя доверять! – кричали все мои инстинкты. – Он никогда не был на войне и поэтому ничего не знает о жизни!»
Однако, как и в прошлые разы, я заглушил их голоса, засунул раздражение подальше и улыбнулся Харвелу.
Да, он не был на войне и не может знать, как принято тренироваться с волдогом. Но мы и не в Танджании. Теперь я в другом, новом и незнакомом для себя мире, где почти никто не участвовал в сражениях и где уже нельзя настолько легко судить о человеке по внешности. Моя жизнь и судьба зависят именно от таких конторских крыс. Они разбираются в финансах, работе банков, доходности от разных типов земель и предприятий. Я – нет.
Причем конкретно Харвела я ни в чем подозревать не мог, хотя и не любил крючкотворцев. По их вине у нас в полку часто недоставало то снаряжения, то провизии, а приказы от них зачастую приходили совершенно идиотские. Хочешь выжить – делай прямо наоборот. Но опять же следовало напомнить себе, что мы не на войне. Поместье и остальные мои владения – вотчина Харвела. Это он провел последние годы, стараясь спасти хоть какое-то фамильное имущество, чтобы оно банально не развалилось в прах из-за ветхости или чтобы отец, щедрая душа, не раздарил его бесконечным партнерам по охоте, которых далеко не всегда знал даже по именам. Возможно, если бы не Харвел, из раздолбанного «дворца» с протекающей крышей, убыточного кафе-кондитерской, пары запыленных складских помещений в Шенберри и кучи отцовских долгов я бы унаследовал только долги.
– Не волнуйтесь за Пирожка, – сказал я настолько вежливо, насколько мог. – В Танджании он в качестве утренней разминки переплывал реку с крокодилами.
«И съедал пару диких танджанийцев», – хотел пошутить я, но Харвел почему-то побледнел.
А ведь про реку было чистой правдой. Причем однажды Пирожок загрыз рискнувшего подплыть к нему слишком близко аллигатора.
– Давайте документы, – замял я неловкую паузу. – У нас сегодня вроде бы склад на перекрестке Кирпичной и Стеклянной улиц?
– Да, ваше сиятельство.
Он с готовностью подошел к столу и выложил передо мной крупную папку с бумагами. Я раскрыл ее и принялся изучать списки, отчеты и планы здания. Отвлекшись через минуту, я обнаружил, что управляющий все еще торчит перед столом.
– Сядьте, Харвел. Кресел в кабинете достаточно.
– Но не принято же… – забеспокоился он.
Поморщившись, я что-то такое вспомнил. Да, кажется, слуге нельзя садиться при хозяине, пока тот работает. Почти как адъютанту при генерале. Мне это всегда казалось несусветной глупостью, но в армии я не дослужился до такого звания, чтобы вводить в полку собственные порядки, поэтому приходилось терпеть. Благо что хоть в правила, которых мы придерживались в моем отряде, никто не лез.
А теперь я господин, граф, все дела. Имею право. Эта мысль позабавила: я не хотел возвращаться домой и принимать дела отца. Раньше казалось, что отряд – вся моя жизнь.
– Садитесь, садитесь, – повторил я и добавил, встретив его отчасти испуганный, отчасти непонимающий взгляд: – Мне не нужно, чтобы вы заболели подагрой. Да и устать еще успеете. Отдохните спокойно, пока я вожусь с записями.
Он сел с облегчением, хотя и попытался его скрыть, а я углубился в документы.
В неаккуратности управляющего тоже не получалось упрекнуть. Он собрал по складу сведения за последние семь лет – ровно столько велась вообще хоть какая-то отчетность. План здания, конечно, датировался более ранним сроком, как и документы, доказывающие, что эта постройка действительно принадлежит семье Райатт, в частности мне как последнему и единственному ее представителю.
Я внимательно прочитал имена тех, кто снимал у отца склад, что там хранили, что оставалось сейчас. Как оказалось, половину кирпичного строения кто-то – хотелось бы думать, что отец, но почти наверняка Харвел – отдал под размещение аптеки. Она приносила приличный доход, судя по ровным столбцам записей, и от нее избавляться не стоило. А вот вторая половина, по сути, пустовала. Я попытался вчитаться в тонкий, почти прозрачный лист с перечислением имущества, но быстро заболели глаза. И не только из-за мелких строчек – в кабинете сгущались сумерки.
Взглянув на крупные напольные часы, я удивился – времени всего шесть часов вечера. Посмотрел за окно – уже смеркалось. Как так? Может, часы врут? Нужно проверить механизм.
Хотел встать сам и привычно оперся на левую ногу. Колено мгновенно прострелило, а в глазах сразу заплясали черные дыры.
– Дем-монова задница… – процедил я, вжимая пальцы в подлокотники до белизны на костяшках.
– Вам помочь? – сразу встрепенулся Харвел.
– Сидите… – я поморщился.
До меня запоздало дошло, что с часами все в порядке. Это со мной не так – вернее, с моим чувством времени. Танджания, в которой я почти безвылазно провел последние пять лет, находилась за морем, сильно южнее Коруэлла. Сумерек там почти не было, а солнце пряталось за горизонт гораздо позже. В Шенберри же сумерки могли тянуться и по часу, особенно осенью, в дождливые дни.
Как я умудрился забыть обо всем этом? Удастся ли мне вообще расстаться с выработанными в армии привычками и зажить такой же тихой, спокойной, нормальной жизнью, что и все люди здесь?
Я устало посмотрел на отчаянно ноющую ногу.
Несколько лет назад мне не хотелось ехать в Танджанию. Да и вообще не то чтобы я жаждал становиться боевым магом. В детстве мне больше нравилось строить – я мечтал, что стану архитектором или инженером, буду проектировать здания или изобретать с помощью магии новые механизмы. Но веками коруэлльские аристократы с талантом к стихийной магии, тем более таким сильным, как у меня, были обязаны отслужить в армии. Сдувать врагов ветром, жечь огнем, погребать живьем, разверзая землю у них под ногами, топить в море их корабли, используя заклинания воды.
Я пытался спорить. Нарвался только на насмешки и упреки – как так, такой молодой, а уже позор рода, не хочет пустить свою силу на благо родине. Мне разве что табличку со словом «Трус» не повесили на спину. И я поехал в столицу, в армейскую высшую академию для боевых магов. А что еще оставалось?
Война стала моей жизнью. Я долгие годы не знал и не видел ничего кроме нее. И я был в этом демонически успешен. Может быть, закостенелое общество, которое я клял последними словами за желание лепить всех по одному образу и подобию, на самом деле было право – люди вроде меня созданы для убийства. Средняя продолжительность жизни боевого мага в Танджании составляла примерно шесть месяцев – срок от прибытия в колонию, подготовку с учетом местных особенностей и отправку на первое задание. Я продержался пять лет. Иногда мне говорили, что, если бы не я, война Коруэлла с безумными туземными шаманами и подчиненными им дикими племенами закончилась бы еще в первый год.
