Эмоционально вовлекаться нет желания, но это происходит неосознанно. И я пытаюсь проанализировать: почему? А главное для чего? Как перекликается с моей реальностью? Вроде запросов никуда не посылал, нигде и никому не жаловался, что у меня скучная жизнь. Да и не скучная вовсе. Однако вот, пожалуйста. Распишитесь и получите.
– Пнула его под зад напоследок? – интересуется Артём.
Миша вздергивает подбородок. Наивная, молодая, импульсивная. Но боится выпускать эмоции наружу, включает защиту. Иногда, правда, прорывается, но что срабатывает как триггерная точка? Если на меня реагирует физически, то Артём, похоже, запускает там какие-то процессы: рядом с ним она как раз и срывается на резкие эпитеты. Со мной же будто побаивается.
– Нет. Он спит. И заначку мою опустошил. А я… за это всё бумажки его и паспорт…
Подходит к бочке, достаёт из кармана спички. Бросает туда всё вместе с каким-то свертком и поджигает.
И кто получил хоть какое-то подобие удовольствия от этой поездки, то явно не мы с Артёмом.
– Ты бы, конечно, для начала мне показала. Но да ладно. Так тоже ничего, – ухмыляюсь, и все втроем смотрим на пламя.
– Можем ехать, – говорит Миша, когда бумажки догорают.
Поднимаю запястье, взглянув на часы. Бабуля не любит, когда ее тревожат раньше, чем она закончит работу. Хотя пока доедем, пока заправлюсь и пару звонков сделаю, считай, и день прошёл.
– Садись в машину, – говорю Мише и наблюдаю, как она и Артём направляются к тачке. А сам ещё стою во дворе, гоняя в голове мысли. Не самые радужные. И если начистоту, то вообще не охота обратно в Москву. Заебался. Всё одно и то же. Те же проблемы, куча бумаг, вылизанные лица. Впервые за долгое время не получаю кайф от работы. И это дико парит. А результат там, где внимание. Поэтому снова простой. И дело зависло. Ещё Игнатов со своим ребёнком… Где мне его искать?
– Демьян! – доносится испуганный голос Миши, а в следующее мгновение она уже рядом, хватает меня за руку, тянет. – Скорее же, Демьян! Там Артём!
– Что с ним? – нехотя перебираю ногами.
– Задыхается, я без понятия!
Останавливаю её, ловлю второй рукой за запястье, сжимаю, чтобы не паниковала, но, похоже, запускаю обратный эффект: зрачки расширяются, глаза распахиваются, рот слегка приоткрывается.
– Артём… – тихо лепечет. – Посинел, тяжело дышит, как будто… как будто сейчас умрет… Пошли, пожалуйста…
Прокручиваю в голове, что он там сегодня в себя закидывал.
– Да что ты стоишь?! Сделай что-нибудь! – всё ещё тянет меня за руку, а я сильнее сжимаю запястье. – С ним что-то не так!
Поддаюсь и иду за ней. Дверь с задней стороны распахнута настежь. Артём сидит, свалившись набок. Лицо лиловое, губы дрожат, глаза выпучены. Хрипит. Рот открыт, как у рыбы. Дёргается.
Я молча подхожу, опускаюсь на корточки. Пульс есть. Сердце стучит. Грудная клетка вздымается, хоть и судорожно. Знакомая картинка.
– Надо скорую… Срочно! Он сейчас умрет… Это сердечный приступ?
– Приступ, да, – спокойно отвечаю. – Но не сердечный. Очухается сейчас, – кладу ладонь Артёму на грудь. – Гиперактивность блуждающего нерва. Живот встал, спазм пошёл вверх, дыхание перекрыло. Он просто паникует. Надо голову чуть выше поднять. Артём, слышишь меня? Эй! Глаза открой, – хлопаю его по щекам.
Он начинает судорожно втягивать воздух. Как будто прорвало. Лоб в поту, шея вся липкая. Накидал в себя снова всякой дряни. Без разбору.
– Воды дай, – бросаю в сторону Миши. – В боковой дверце стоит.
Она вскакивает. Бормочет, что ничего нет, но тут же мчится в дом. Возвращается быстро. Но Артём уже приходит в себя и без воды. Пальцами водит по сухим губам, просит пить.
– Маленькими глотками, – даю ему бутылку.
Но Артём не слушает, пьёт жадно, будто неделю по раскаленной пустыне ходил.
Выпрямляюсь.
– Ты… – начинает Мишель. – Ты откуда знаешь, что это нерв? Ты врач, что ли?
Я смотрю на нее, улыбаюсь. Такая искренняя в эмоциях и чистенькая. До девчонок с Патриарших ей и впрямь далеко.
– У него просто организм такой. Пищевой наркоман. За это и страдает, – пожимаю плечами. – Твой отчим в угаре пьяном, а у этого свой отходняк. Да, Артём? Сколько пончиков утром в себя закинул?
– Все началось после поездок к Степаниде. Не зря она меня с первого взгляда невзлюбила. Это она порчу навела…
Мишель стоит, бледная, как будто это с ней всё только что случилось. Я закуриваю, не отводя от нее глаз. А в голове крутится фраза бабули: «Там, где просто – ангелов сто. А где сложно – ни одного». И вот сейчас у Миши как раз всё очень даже просто и без серьезных проблем. Вероятность, что Степе эта блаженная с пробивающимися рожками на черепе понравится – высокая. Ангелы, как и вчера, вероятно, будут на её стороне.
– Миш, – зову я. – Напомни: ты ведь совершеннолетняя?
Снова смущается. Смотрит дольше, чем обычно. Слова что ли подбирает? И вместо ответа суёт мне паспорт.
Открываю, листаю страницы. Мишель Немченко. Восемнадцать. Родилась под Ижевском. За границей не была. Да и вообще, сомневаюсь, что и за пределы области выезжала. Паспорт тоже чистый.
– Аттестат ещё есть. С отличием. И курсы окончены по первой медицинской помощи. Но таких познаний о блуждающих нервах, как у тебя, – нет. А! В амбулатории сертификат о сделанных прививках лежит. Если бабуле это важно и принципиально, могу и туда заглянуть, забрать.
– Не надо пока, – делаю фото паспорта на телефон. Хер его знает, зачем оно мне. Но пригодится и лишним не будет.
– Все здесь?
Миша кивает.
– Тогда к бабуле знакомиться поехали, – возвращаю ей паспорт.
– Господи, – причитает Артем. – Как бы миновать этой новой встречи со Степанидой, а? Ты говорил, у неё новая ученица? Они наверняка на мне что-то оттачивают, какое-то мастерство, третий раз плохо за поездку, это не шутки!
Смеюсь.
– Артём, жрать всякую фигню меньше надо. А бабуля просто так силы и время ни на кого не тратит.
Поворачиваюсь, снова смотрю на Мишель. Выглядит задумчивой и одновременно заинтересованной.
– А чем она занимается?
– Блуждающие нервы в головах людей лечит, – отвечаю с улыбкой.
– Это как?
– Шизотеричка она. Травы всякие, обряды и шаманские штуки. Бардачок открой, – требует Артём. – Там кукла вуду. Вся в иголках. Её подарок внуку на день рождения.
– Рука так и чешется опять тебе втащить, – бурчу.
– Правда кукла?..
Киваю.
Мишель спрашивает разрешения посмотреть.
– Открывай, – показываю глазами на бардачок.
– Только не трогай! – предупреждает Артём. – Я вот прикоснулся – и всё по пизде в поездке. Всё!
Она приоткрывает бардачок. Бросает взгляд на документы в кожаной папке, на куклу. И берет ее в руки, подносит к носу. Вдыхает.
– Зверобой?.. Из трав ее сделала? Я такие тоже умею… Только без иголок.
– Зачем? Что ты натворила? – доносится сзади взволнованный голос Артёма.
– Для чего она? – игнорирует его реплики.
– Я так и не понял. Какой-то оберег. Но симпатичная вроде. Надо сюда повесить, – тычу пальцем на место под зеркалом заднего вида.
– Нет, не надо. Она не для всех глаз. Пусть тут и будет.
Закрывает бардачок и смотрит перед собой, потирая пальцами. Выглядит максимально странной. А когда зову – не сразу отзывается.
– Миш, – трогаю её за руку, и она наконец перестает тереть пальцы. Вздрагивает.
– Кофе будешь? – повторяю вопрос, паркуясь.
– Что? А, нет… Шоколадку, если можно.
– И мне! И капучино двойной. Я заслужил. Чуть кони не двинул опять, ещё со Степанидой снова встречаться… Коньяк туда пусть плеснут! И антисептик купи, руки все протрем от этой дряни в бардачке.
– Воды с тебя хватит, – опять посмеиваюсь. Реакция Пухлого на мою бабулю забавляет.
Выхожу из машины, направляясь к супермаркету. Беру себе кофе, Артёму – воду, а Мише – две шоколадки. Пока заливаю бак, смотрю на нее через стекло и вспоминаю себя пацаном. Таким же активным, любопытным, остро реагирующим на несправедливость. А сейчас ничего, кроме усталости и обыденности… Это потому, что слишком много опыта за плечами? Или вот этот запал и внутренний драйв по пути наверх где-то растерял? В чем причина?
8 глава
Степанида живет почти в двух часах езды от Ижевска. Закрытый коттеджный посёлок, аккуратный небольшой дом, сад. Скорее всего, у неё есть помощница. Сомневаюсь, что она сама поддерживает такой порядок в её возрасте: на участке ровные грядки, цветы, вычищенные дорожки, всё подстрижено, ухоженный небольшой пруд. Парочку искусственных лебедей в нем я сперва приняла за живых. И чуть не опрокинула ненастоящего аиста у входа. Испугалась до чертиков. Я их и вживую-то никогда не видела, разве что пару раз из автобуса по дороге в свои выселки, и то мельком.
– Я в машине подожду, – говорит Артём. – Вы же ненадолго?
– Вообще-то, остаться планировал. Голова трещит, не сяду за руль. Да и Стёпа просила задержаться.
– Что?.. Нет. Почему ты сразу не сказал? Я бы не поехал!
– Ну хочешь – тут заночуй. Или езжай обратно, но ноутбук привези к десяти, у меня важный созвон, – бросает ему ключи. – И вещи Миши в дом занеси.
– Её ещё не утвердили. Может, обратно сейчас поедет вместе со мной.
Что? Нет! Из кожи вон вылезу тогда, чтобы утвердили. А если «подарочек» опять в дороге чего-нибудь объестся?
И лучше бы, конечно, домой вернулась. Но там Пётр. Вспомнив эту наглую пьяницу, ощущаю знакомую тяжесть в затылке. То ли мало спала, то ли шея затекла, всё тело ноет, будто избили, состояние смазанное. Еще эта кукла… Пальцы снова трут друг друга, словно все еще чувствую сухие жесткие стебли. С тех пор, как взяла, недомогание лишь нарастает. И мандраж перед встречей с бабушкой Демьяна только усиливается. Наверное, потому что от её слова сейчас зависит, продолжу я скитаться или всё-таки буду иметь крышу над головой хоть какое-то время.
Так что нужно ей понравиться. На улицу я не хочу. И это в десятки раз лучше, чем жить с Петром. Была бы я посмелее, вызвала бы полицию. У него же теперь ни документов, ни прав на дом… Может, это и есть лазейка? Вдруг та дарственная липа, и ему прямая дорога на улицу, а не мне?
– Ты серьёзно остаешься? – уточняю у Демьяна.
– Да, – отвечает “щедрость”.
– Артём по-настоящему твою бабушку боится? Или прикидывается?
– Да нет, второе. Это вообще его любимое дело – приукрашивать. По нему с первого взгляда всё ясно. Разве нет?
– Нет. А по мне что ясно?
Вопрос срывается сам собой. И это уже не Мишель, это Миша снова тянет одеяло на себя. Если честно, хочется зашить ей рот. Лучше бы молчала.
– Ничего не думаю.
Как удар. Под дых. И по самооценке тоже. Ведь не сказал ничего плохого, но… будто намекнул: пустышка. Без содержимого. И, может, прав. Кто я вообще? Сгусток проблем и неуверенности. Рот открыть могу только, когда злюсь. Поэтому и жизнь обходится так жестоко, провоцирует на негативные эмоции?
– Пошли. Что застыла? – оглядывается Демьян.
А я и правда стою и смотрю ему в спину. Хочется в него кинуть что-нибудь в ответ. Хоть словом задеть. Но это всё равно что кидать камешки в скалу. Камень отскочит, а ты останешься с синяком.
Тем не менее перебираю ногами, захожу внутрь.
У Степаниды в доме пахнет травами. Будто в поле оказался. И по идее должно легко дышаться, но атмосфера… Затылок ноет сильнее и тянет что-то изнутри. Словно я не просто в дом зашла, а в чью-то энергию насильно влезла. Причем очень тяжелую.
– Чем она занимается? – уточняю.
– Людям помогает. Ну типа, целительница. Заговоры, травы. Сколько себя помню, всегда в этом варилась. Артём считает её шарлатанкой, а я скептически отношусь, но больше, наверное, верю. Хотя двадцать первый век, магия… смешно, – ухмыляется. – Но люди к ней приходят и получают результат. Поэтому дома постоянно движ. Правда в последнее время Стёпа сдала, жалуется на здоровье, говорит, что скоро помогать никому не сможет. Всё чаще рассказывает одну историю, как помогла женщине с ребенком, и будто знак был, что девочка эта из нашего рода и надо передать ей дар. Она малышку пометила и матери отдала. С тех пор ждет, что она объявится. Лет пятнадцать, наверное, ждёт. А я ей в этом помогаю. Привожу таких, как ты, на личное собеседование.
Сначала слушаю его чуть ли не с открытым ртом, речь чистая, уверенная, убедительная. А потом, когда произносит эту последнюю фразу, понимаю, что он просто смеётся надо мной.
– Сколько тебе лет? – спрашиваю резко.
Улыбается нахально.
– А сколько дашь?
– Вот прям сейчас – не больше десяти. Глупые шуточки, ясно?
– Разве шуточки? Это к Артёму. Он в этом мастер. Про возраст как раз говорит, что Христос в моём уже воскрес, а я ещё даже не умер.
– И почему же ты должен умереть? – недоумеваю.
