Ясмин нахмурилась.
– Ты поэтому такая странная со вчерашнего дня?
– Возможно… – Хэтти прикусила нижнюю губу, – но это должно остаться между нами.
– Ты беременна? – прошептала Ясмин.
Хэтти отпрянула в шоке.
– Что за чушь! А если бы и была, то тебе уж точно не сказала.
– Извини, я просто спросила.
– Все в порядке. – Хэтти придвинулась ближе. – Это насчет моего отчима и Бена… С тех пор, как мать сошлась с Герлахом, Бен ведет себя странно.
Ясмин вытащила ветку с зефиром из костра и воткнула ее между камнями.
– Мальчики вообще странные.
– Не Бен, он всегда сиял от радости и болтал без умолку.
– Твой брат?
– Да! Со временем он становился более молчаливым и замкнутым. А теперь вообще не разговаривает.
– Я заметила. И подумала, что это из-за меня, потому что мы с ним еще не очень хорошо знакомы.
Хэтти покачала головой.
– Он в таком состоянии уже несколько месяцев. Я… – Она замолчала, внезапно почувствовав, как в груди у нее сжалось, а на глаза навернулись слезы, которые она тут же подавила. – Я хочу видеть младшего брата таким, каким он был раньше…
– Ты пыталась поговорить с ним?
– А ты когда-нибудь пробовала поговорить с тем, кто не разговаривает?
Ясмин вздохнула.
– Твоя мама уже водила его к врачу?
– К педиатру и психологу, но это не помогло.
– Тогда попробуйте логопеда.
Хэтти простонала.
– Я ей тоже это предлагала, но вот точные слова матери: «Я не собираюсь мучить мальчика, таскать его от одного психолога к другому!» Она считает, что это просто фаза, через которую проходят некоторые дети, и что все само собой наладится, когда он пойдет в первый класс в сентябре. – Она схватила Ясмин за руку. – А что, если это не пройдет само по себе? С октября я буду учиться в университете в Берлине и приезжать домой только на некоторые выходные и в каникулы. – Теперь она уже не смогла сдержать слез. – Если он не разговаривает, я даже не могу пообщаться с ним по телефону.
– Успокойся. – Ясмин положила руку ей на плечо. – И твоя мать действительно не хочет этим заниматься?
– Нет. Видимо, она забыла, каким Бен был раньше.
– Под раньше ты имеешь в виду… до того, как она сошлась с Герлахом?
Хэтти кивнула и вытерла слезы со щеки.
– Может, он скучает по вашему отцу?
Хэтти покачала головой.
– Я тоже сначала так думала, но мне кажется, что дело не в этом. Я наблюдала, в каких ситуациях Бен ведет себя странно.
– И что?
– Каждый раз, когда он с Герлахом. Либо в ванной, либо в комнате Бена…
Ясмин громко сглотнула. Ее глаза потемнели.
– На что ты намекаешь?
В этот момент из-за автодома вышел Герлах, в шортах и с голым торсом. Только полотенце висело на его плече и седой груди.
– Бен уже закончил мариновать куриные крылышки? – крикнул он. – Тогда он может помочь мне с электрогрилем.
– Не знаю, – громко сказала Хэтти, даже не взглянув на него. – Ты понимаешь, что я имею в виду, – прошептала она.
Глава 4
Такси отвезло Снейдера обратно в институт судебной медицины. Теперь он расплатился с водителем, который повернулся к нему лицом.
– Уверены, что я вам сегодня больше не понадоблюсь?
– Абсолютно. – Снейдер уже взялся за ручку двери. Над Висбаденом бушевала непогода, и дождь хлестал по стеклам. – Сюда я надолго. – Снейдер выскочил из такси, прикрыл голову рукой от дождя и побежал вверх по лестнице в здание.
Войдя в холл, он вытер воду с лысины. На ходу прижал по привычке свое служебное удостоверение к окошку консьержа, спросил:
– Были какие-то проблемы?
– Нет.
– Хорошо.
Снейдер уже направился дальше к лифтам, когда консьерж высунулся из окошка и крикнул ему вслед:
– Как долго вам еще будет нужна эта комната?
– Я закончу максимум через час.
Снейдер добрался до лифта, но увидел, что кабины находятся на верхних этажах. Без лишних слов он рывком распахнул дверь на лестничную клетку, стиснул зубы и поспешил на минус второй этаж. В конце концов, хирург велел ему двигаться.
Его путь пролегал мимо помещений, где проводились вскрытия. Рядом находился морг. Он толкнул дверь и включил люминесцентные лампы на потолке. Мерцающий белый свет залил комнату.
Сколько раз он бывал здесь внизу и осматривал трупы или их жалкие останки. Убийства происходили повсюду, в том числе и в Висбадене. Однако по сравнению с Франкфуртом или Берлином морг в Висбадене был меньше. Внутри стоял знакомый запах формалина, чистящих средств и холодной плитки. Невольно ожили воспоминания о жестоких убийствах последних лет, но Снейдер подавил эти образы. Сейчас это ему ни к чему.
Он посмотрел на свои часы с красно-бело-синим циферблатом в цветах нидерландского флага. Когда он остановил секундомер, тот показал восемьдесят одну минуту и двадцать секунд. Дольше, чем планировалось изначально.
Затем Снейдер подошел к задней стене и по одному выдвинул поддоны из ячеек с первой по девятую. На них лежали не голые трупы, как обычно, а одетые молодые люди. Снейдер наблюдал, как они медленно выходили из оцепенения, шевелили руками и ногами, щурясь и заслоняясь ладонями от яркого потолочного света. Сцена напоминала один из многочисленных кошмаров, которые регулярно его посещали. Только на этот раз все было по-настоящему.
Некоторые застонали и, неловко соскользнув с поддонов, начали крутить шеей. Всем было от двадцати трех до двадцати шести лет – пятеро мужчин и четыре женщины. Это были студенты модуля по профайлингу преступников с психическими аномалиями, который Сабина преподавала в Академии БКА для высокоодаренных кадров до своего последнего задания. Большинство из них уже заканчивали учебу.
В свое время Сабина и Снейдер лично просмотрели все резюме, отсеяли претендентов и собрали эту группу. Среди них были лучшие молодые дарования, на которых БКА могло рассчитывать в ближайшие годы. Именно поэтому он заранее отправил им сообщение и пригласил на эту нетрадиционную встречу. Трое не ответили, у двоих не было времени, но все остальные пришли, хотя он так неожиданно созвал их в воскресенье вечером.
Теперь, проведя более часа в замкнутом пространстве в абсолютной темноте, они сидели на поддонах и выжидающе смотрели на Снейдера. Он прочитал на их лицах весь спектр эмоций: от любопытства, замешательства, страха, ненависти и тревоги до постепенно утихающей паники. Лишь один человек еще не пошевелился. Будущая следователь-криминалист Мийю – молодая полуазиатка, у которой отец был немцем, а мать японкой. Она неподвижно лежала на спине, черты ее лица были совершенно расслаблены. Только глаза блуждали под веками.
Снейдер подошел к ней и нежно потряс за плечо, после чего она открыла глаза. Удивительно, но она тут же проснулась.
– Я надеялась, что вас не будет дольше. – Резкий берлинский акцент Мийю не сочетался с ее темными миндалевидными глазами.
– Мне вернуть вас в ячейку?
Не ответив, она свесила ноги через край и села.
– Ты спала? – насмешливо спросил один из студентов.
– Я перечисляла в уме простые числа, – холодно ответила Мийю.
– И как далеко ты продвинулась?
– До двухсот одиннадцати.
Некоторые студенты засмеялись.
– Что-то не много, – сказал один из них.
– Я начала с десяти тысяч и отсчитывала в обратном порядке.
По комнате пронесся ропот.
– Ладно, хватит болтать. – Снейдер хлопнул в ладоши. – Не в моих правилах благодарить, и вы больше никогда от меня такого не услышите, – но спасибо, что нашли время выполнить это добровольное упражнение. – Он посмотрел на студентов. Теперь станет ясно, кто прошел отбор. – Что нового вы для себя узнали? Кто хочет начать?
Глава 5
Снейдер оглядел студентов. Некоторые нерешительно подняли руки, после чего он кивнул Кимберли, молодой женщине с темными дредами.
– Вы первая! Как вы себя чувствовали?
– Вопрос в том, что вы сейчас хотите от нас услышать. Вы имеете в виду из-за темноты или ограниченного пространства? – Она нервно провела рукой по волосам. – Я…
«Не годится!» Снейдер поднял руку и указал на молодого человека рядом с ней, имени которого он не знал и на лбу которого все еще блестел пот после только что перенесенных испытаний.
– Вы гребаный придурок, Снейдер! – выдавил он. – Вы сказали час. ОДИН ЧАС! А вас не было почти полтора часа!
– Прошло чуть меньше восьмидесяти двух минут, – абсолютно бесстрастно заявил Снейдер, затем указал на следующего студента.
– Мне не давал покоя запах. Я все время думал о том, что лежало там до меня и действительно ли уборщица…
Снейдер повернулся к Ахмету, высокому молодому человеку с широкими плечами, смуглой кожей и густой черной бородой:
– В трех коротких и четких предложениях!
Ахмет неуверенно посмотрел на него – видимо, никто из них не знал, что именно хотел услышать Снейдер.
– Я все время размышлял о смысле этого упражнения. Это был тест, чтобы проверить, кто из нас лучше всего справится со стрессом?
Снейдер покачал головой.
– Вы хотели показать нам, каково это – внезапно оказаться в роли жертвы? – предположил Дирк, парень ростом почти два метра, игравший в баскетбольной команде БКА и носивший очки без оправы. – Или мы должны были примерить на себя роль преступника?
Теперь студенты принялись гадать о его возможных мотивах, и все одновременно заговорили вслух – все, кроме Мийю. Снейдер позволил им порассуждать какое-то время, а затем вмешался.
– Стоп! – крикнул он, потому что больше не хотел слушать эту чушь.
Стало тихо, и он огляделся.
– Кто из вас не подчинился моему указанию все время молчать и не пытаться разговаривать с остальными?
Нерешительно, один за другим, все подняли руки. И снова Мийю была единственным исключением. Снейдер знал, что ее психологический профиль имеет признаки расстройства аутистического спектра и что она не придает большого значения общению. Он действительно мог поверить, что она единственная пролежала в ячейке совершенно неподвижно более восьмидесяти минут и мысленно перечисляла простые числа. Теперь он обратился к ней напрямую:
– Каково вам было?
– Я не понимаю вопроса.
– Как вы себя чувствовали? – уточнил он.
Видимо, она все еще не понимала вопроса.
– Как всегда.
Снейдер приподнял бровь.
– Вы хотите еще что-нибудь мне сказать?
