– Большая команда будет меня тормозить. Я хочу как можно скорее со всем разобраться и вернуться обратно.
Сабина пристально посмотрела на него.
– Чушь собачья!
Снейдер вздохнул.
– Ладно. – Он огляделся по сторонам, затем подтолкнул ее к нише рядом с копировальным аппаратом. – Это только предположение, – пробормотал он. – Я познакомился с доктором Катариной фон Тун на одном посольском приеме в Рейн-Майн-Халле[9 - Рейн-Майн-Халле – крупнейший комплекс в Висбадене для проведения мероприятий, включающий выставочные залы и конгресс-центр.] в Висбадене. Две минуты светской беседы.
– Вы и светская беседа? – перебила его Сабина.
– Не получилось избежать. Она была по-настоящему цельной женщиной, красивой, умной и жесткой. Я не знаю, почему она должна была умереть. Да мне и все равно в настоящий момент, но, возможно, ее убийство используют для того, чтобы отделаться от меня здесь, в Висбадене.
Сабина коротко рассмеялась.
– Да кто захочет отделаться от вас, всеобщего любимца? Ну, серьезно? Из пяти тысяч коллег мне спонтанно никто в голову не приходит.
Снейдер поднял вверх палец, затем сжал руку в кулак. Его шейные артерии пульсировали.
– Никогда больше не пытайтесь шутить в моем присутствии, Немез! – Он опустил руку. – Я просто хотел выяснить, кто особенно жаждет отправить всю мою команду за границу, чтобы я здесь, в Висбадене, не продвинулся в одном важном расследовании, которым занимаюсь.
– Даже не буду спрашивать, что это, вы мне все равно не расскажете, верно?
– Ваш талант к комбинированию в очередной раз впечатляет.
Сабина проигнорировала комментарий.
– Предположим, что это правда… – Она ненадолго задумалась, потом покачала головой. – Однако мысль все-таки параноидальная.
– Если бы… – ответил Снейдер.
ПОЧТИ ТРИ НЕДЕЛИ НАЗАД
Суббота, 5 мая
Александер припарковал свою белоснежную «теслу» на въезде на участок рядом с машинами других гостей, которые уже прибыли в Тёнсберг. Радиочастотный ключ он оставил в боковом отделении. Знал, что персонал позже переставит автомобиль за дом, под навес – если тот еще существовал.
Александер давно здесь не был – он вообще не хотел больше сюда возвращаться, – поэтому все показалось ему изменившимся. Уже при въезде он заметил, что Черный баклан, фамильный герб семьи Йоргенсен, на чугунных кованых воротах был отполирован и, как никогда, сиял в лучах предвечернего солнца.
Поеживаясь от холода, Александер поднял меховой воротник кожаной куртки, достал свой маленький чемодан из машины и понес его вверх по лестнице к входной двери. Тут же навстречу ему вышла молодая горничная.
– Добрый день, – улыбнулась она, всем своим сияющим видом давая почувствовать, что это расположенное на возвышенности загородное поместье с видом на боковой рукав внушительного Осло-фьорда было абсолютным раем. Сам Александер тоже имел летний домик с видом на фьорд, но, в отличие от его владения, здесь идиллия существовала лишь на первый взгляд. Он знал, что за фасадом скрывается другой мир. Мрачный и опасный, с множеством темно-серых оттенков.
– Я хотел бы увидеть Хокона Йоргенсена, – сказал он.
– Могу я забрать ваш багаж?
– Спасибо, не нужно.
– Как вас представить?
Александер улыбнулся и хотел что-то сказать, но замолчал, увидев, что из дома вышел датчанин. Эту фигуру невозможно было спутать ни с кем другим. Правая рука Хокона. Как всегда, в темном костюме. Его Александер тоже не видел много лет. Датчанину должно было быть далеко за шестьдесят. Тем не менее он почти не изменился и своим истощенным телом и длинной рыжей бородой напоминал устрашающее, похожее на викинга пугало. Изначально датчанин работал на старого Йоргенсена, но теперь стал телохранителем Хокона и, по слухам, все еще был непревзойденным в своем деле.
Только сейчас Александер понял, что не знает настоящего имени этого человека – в детстве его это не смущало. Он помнил лишь, что они с Хоконом его очень боялись.
На лице датчанина отразилось что-то вроде минимальной радости встречи.
– Александер, – он протянул руку, – заходи, твой брат будет рад тебя видеть.
Поняв теперь, кто он, горничная бросила на Александера удивленный взгляд.
– Возьми багаж и отнеси его в большую гостевую комнату, – велел ей датчанин.
Девушка пошла с чемоданом вперед, а датчанин приобнял Александера за плечи своей длинной рукой и повел в дом.
Как только они вошли внутрь, уже одни запахи пробудили в Александере воспоминания. О детстве, которое он провел здесь вместе с Хоконом, и в первую очередь об их отце, старом Йоргенсене. Будучи сиротой, он в пятнадцать лет приехал с Лофотенских островов в Тёнсберг и обосновался в этом старейшем городе Норвегии в ста километрах к югу от Осло. Здесь он начал свою карьеру карманного вора – под кличкой Черный Баклан. На протяжении десятилетий это была проблемная птица, которая вылавливала всю рыбу в озерах. В конце концов в девятнадцать лет их отец вошел в контрабандный бизнес, в двадцать пять открыл свое первое игорное заведение, а в тридцать владел первыми ночными клубами. Когда родился Хокон, а через четыре года Александер, старик уже заправлял всем на побережье Осло-фьорда.
Проходя сейчас в главном доме мимо лосиных рогов и огромного чучела голубого марлина, которого поймал отец, Александер снова поддался детским воспоминаниям. Когда Хокону было десять, а ему пять, отец уже брал их с собой на охоту на лося, на рыбалку на каноэ и на заготовку дров в лесу. Это было лучшее время в их жизни, возможно, потому, что тогда они еще не догадывались, чем на самом деле их отец зарабатывал деньги.
Их мать рано умерла от инсульта. Абсолютно неожиданно, в спальне их лофотенских апартаментов на севере Норвегии. Хокон обнаружил ее, когда принес ей завтрак в постель.
Семнадцать лет спустя скончался и их отец, ночью в порту Осло. В него выстрелили. Три раза в спину. Убийцу так и не нашли. После этого Хокону, которому было всего двадцать пять, пришлось возглавить бизнес, что стало для него неожиданным и непростым испытанием. Это же послужило и причиной разрыва между братьями. Александер никогда не хотел иметь дело с махинациями семьи. Вообще он мечтал стать полицейским, но из тактичности и уважения к семье отказался от этих планов и зарабатывал на жизнь сначала охранником инкассаторских автомобилей, а позже телохранителем бизнесменов в поездках. С тех пор его жизнь складывалась совсем не так, как он планировал.
И вот теперь Александер стоял в большом зале виллы с четырехметровыми потолками. Здесь, в сердце изначальной постройки, все было из стопятидесятилетнего дерева. И шторы, как всегда, задернуты – так лучше для чувствительных к свету глаз Хокона. Из обеих пристроек дома доносились глухие голоса и смех, в камине потрескивал огонь, и откуда-то слышались звуки фортепианной сонаты. Хокон всегда был поклонником классической музыки. И Гигера[10 - Ханс Рудольф Гигер (1940–2014) – швейцарский художник, представитель фантастического реализма.], чьи большие, пугающе мрачные картины висели между охотничьими трофеями. Два стиля, которые, по мнению Александера, абсолютно не сочетались – вульгарный мир механических существ посреди норвежской фауны, флоры и культуры. Но это был дом Хокона. Он должен чувствовать себя здесь комфортно.
Датчанин коротко поговорил по телефону и исчез, а в следующий момент Хокон уже спускался по широкой скрипучей деревянной лестнице. В черной приталенной рубашке с расстегнутыми до груди пуговицами и таких же узких брюках он напоминал хищника. И вот этот мужчина теперь управлял, если не считать небольшого соперничества с парой бандитских группировок, преступным миром всей Южной Норвегии – разветвленной сетью ночных клубов, игорных заведений и контрабандных маршрутов.
– Братишка! – Хокон сдвинул солнцезащитные очки на волосы и широко ему улыбнулся.
– Ты стал еще уродливее, – сухо заметил Александер. – Скоро будешь выглядеть, как отец.
– А ты все больше походишь на маму.
Они заключили друг друга в долгие и крепкие объятия.
– Астрид будет рада тебя видеть. – Хокон сжал его плечо.
– Я тоже рад… видеть вас обоих.
Уже сейчас от Хокона пахло алкоголем. При этом семейное торжество еще даже не началось. Ну ладно, почему именно он, именинник, должен оставаться трезвым в этот вечер?
Пока Хокон прижимал к себе Александера, тот посмотрел через плечо брата вверх на лестничную площадку. Там стояла Астрид в вечернем платье, улыбалась ему и выглядела чертовски соблазнительно.
К началу ужина Хокон прилично накачался. Как накренившийся контейнеровоз, он стоял во главе длинного стола, держал в руке бокал и ждал, пока гости утихнут.
– Я очень рад, что вы все пришли – ну, иначе об этом бы позаботился датчанин, – с ухмылкой он поднял бокал, все засмеялись. – Skal.
– Skal, – многократно раздалось в ответ.
Гости, деловые партнеры и самые близкие члены семьи пили за его здоровье.
Астрид сидела рядом с Хоконом, но постоянно посматривала в сторону Александера, теперь она тоже подняла свой бокал. Алкоголь не пьет, отметил он. К тому же ее щеки слегка порозовели, что ей очень шло. Очевидно, она заметила его взгляд и украдкой кивнула ему.
– И еще кое-что меня особенно радует. После скольких лет? Пяти… шести? – Хокон посмотрел на него.
– Семи, – поправил Александер, по-прежнему не отрывая взгляда от Астрид. «Это было на твое тридцативосьмилетие, но ты и сам отлично знаешь!»
– Боже мой… Спустя семь чертовых лет мой маленький брат снова почтил меня своим присутствием в родительском доме. Хотя мы иногда созваниваемся, это не то же самое, когда он приезжает сюда. Я очень занят – должен заниматься бизнесом, ставить на место новых сотрудников, если вы понимаете, о чем я… – все снова засмеялись, – но у Александера там, в Осло, еще больше дел, чем у нас здесь. Поэтому я рад, что он решился на короткий отпуск в Тёнсберге и закрыл на неделю свою контору. – А что с твоими сотрудниками?
– Я отправил их в оплачиваемый отпуск.
– Ого! Пять человек, как я слышал. – Хокон повращал бокал и чуть было не расплескал содержимое. – Александер изменился к лучшему. Вы его еще помните? Много лет он работал телохранителем у крупных финансовых и кредитных акул, а сам попутно втихаря изучал юриспруденцию. – Он постучал себя по лбу. – И сегодня он один из топ-юристов для банкиров и инвесторов.
Опять все засмеялись, но Хокон быстро приложил палец к губам.
– Пссс! Конечно, этого никто не должен знать, но такие типы в элегантных костюмах на самом деле гораздо опаснее и коррумпированнее нас.
«Ах, меньше пей и помалкивай, брат!» Хотя в некоторой степени это соответствовало действительности. Сфера, в которой он работал вот уже пятнадцать лет, была грязной, жесткой и беспощадной. Некоторые от отчаяния прыгали с высоток, бросались под поезда или вставляли себе в рот ствол охотничьего ружья. Однако, насколько он знал, заказных убийств пока не было. Да, они оба коррумпированы, но бизнес, которым он занимался, однозначно имел репутацию получше, чем ремесло его брата.
– А, плевать! Я обещал Александеру, что не буду плохо говорить о нем или его клиентах. Прежде всего потому, что моя дорогая жена очень просила меня об этом. – Хокон погладил Астрид по щеке, и она слегка покраснела. – Она по-прежнему самое прекрасное, что дал нам Гримстад. Город, из которого родом не только такие знаменитости, как Кнут Гамсун, Генрик Ибсен или полярные исследователи Гассель или Гран, но и само очарование Астрид, как вы можете видеть.
Александер взглянул на Астрид, которая смущенно смотрела в тарелку перед собой. Гримстад был знаменит не только своими художниками и исследователями, но и насчитывал, бесспорно, самое большое количество солнечных дней в Норвегии. Похоже, именно они сформировали Астрид и ее счастливую натуру еще до того, как она с родителями переехала в Тёнсберг. Здесь она провела свою юность с Хоконом, им и другими ребятами из их компании.
Уже когда он впервые увидел ее в коротком красном платье – летом на вокзале в Тёнсберге, ей было четырнадцать, а ему семнадцать, – он до смерти в нее влюбился. Тогда она была юным жизнерадостным белокурым созданием в веснушках. Разбившим ему сердце, потому что не воспринимала его так, как ему хотелось бы. Из них двоих Хокон был взрослее, а из-за своей особенной внешности и интереснее. В конце концов через пять лет – когда работа телохранителя заставляла его много ездить по Европе, – в свои девятнадцать она вышла замуж за Хокона. Какой удар!
– За Астрид, моего брата и семью! – выкрикнул Хокон. – Skal.
Все еще раз подняли бокалы и выпили.
Наконец Хокон сел. Горничные хотели принести супницы, но Астрид коротким жестом попросила подождать минутку и обратилась к гостям:
– Сегодня меня уже много раз спрашивали, почему я не пью алкоголь… Так вот, у меня есть новость.
Разговоры утихли, все в ожидании смотрели на Астрид. Сердце Александера забилось сильнее. Он покосился на своего брата. Тот, похоже, не догадывался, что сейчас последует.
– Я узнала только сегодня утром, и у меня еще не было возможности сказать тебе. – Астрид улыбнулась Хокону. – Это мой сюрприз для тебя ко дню рождения, дорогой. У нас будет ребенок.
По залу пробежал шепот, затем все заговорили наперебой. Многие начали поздравлять, другие захлопали.
– …На третьем месяце… – со смехом ответила Астрид на чей-то вопрос.
Она выглядела такой счастливой, и Александер заставил себя тоже улыбнуться. «Рад за тебя», – просигнализировал он ей взглядом.
«Подыграй! Будь хорошим гостем и не порти ей этот вечер!» Он продолжал улыбаться, хотя, честно говоря, всегда втайне надеялся, что этот брак когда-нибудь распадется. Но беременность и счастливое лицо Астрид развеяли его последнюю надежду.
Наконец подали суп, и, пока все стучали ложками и в зале воцарилось спокойствие, Александер впервые взглянул на своего брата. Известие о прибавлении в семействе Йоргенсен должно было осчастливить его. Но Хокона словно подменили. На его лице не было даже намека на улыбку.
Он бросил мрачный взгляд на гостей, и Александер внезапно почувствовал, как температура в помещении опустилась на несколько градусов.
Часть вторая
КАТТЕГАТ
Среда, 23 мая Вторая половина дня
Глава 12
В последнюю минуту такси доставило их в аэропорт Франкфурта. К счастью, они уже зарегистрировались, поэтому им оставалось только сдать багаж – огромный кофр Снейдера и чемодан на колесиках Сабины – и передать табельное оружие и боеприпасы командиру экипажа на ответственное хранение до конца полета. Потом еще проследовать через зону дьюти-фри и пройти предполетный досмотр, но благодаря дипломатическому паспорту Снейдера и этот процесс ускорился. Несмотря на недовольство других пассажиров, им разрешили миновать очередь и сразу встать вперед.
– Снейдер, – прошипела Сабина, которой было неудобно из-за такого привилегированного обращения, – у нас еще есть время, мы могли бы встать в очередь. Здесь не так много…
– Если уж стоять в очереди, то лучше делать это впереди, – прервал он ее, проходя мимо сканера для пассажиров со своей ручной кладью.
Сабина бросила рюкзак на конвейер, вывернула содержимое карманов и прошла через металлодетектор, который запищал. Она знала, что на ее теле, даже в обуви, не было металла, – а также знала, что некоторые металлодетекторы издают звуковые сигналы на основе случайного выбора. Просто для устрашения!
Она терпеливо вернулась и еще раз прошла через детектор. Тот снова запищал! Тогда один из сотрудников службы безопасности отвел ее в сторону и последовала обычная процедура сканирования и личного досмотра, проводимая коллегой-женщиной.
Снейдер уже с нетерпением ждал за конвейерной лентой, когда ее ручная кладь выехала из сканера. Затем ее попросили снять ремень и обувь.
– Эти издевательства необходимы? – вмешался Снейдер.
– Пожалуйста, отойдите! – вежливо попросил его сотрудник.
– Слушайте, вы, аллергик на интеллект, мы спешим, наш рейс…
– Отойдите! – уже раздраженно повторил сотрудник, проигнорировав оскорбление Снейдера.
Тем временем Сабина разулась. Снейдер стоял рядом и скрежетал зубами. Он и так не мог похвастаться терпением, которое было уже на исходе.
После того как Сабине разрешили снова надеть обувь и ремень, ее попросили открыть рюкзак. У нее изъяли минитюбик зубной пасты в прозрачном пакете, который она на бегу купила в магазине дьюти-фри за четыре евро.
– Что за чушь? – прорычал Снейдер.
Сотрудник службы безопасности и на этот раз не отреагировал, а попросил Сабину достать из рюкзака ноутбук, после чего протер устройство салфеткой, чтобы проверить его на наличие следов взрывчатки.
– Вы ведь не думаете всерьез, что следователь БКА планирует взорвать самолет? – воскликнул Снейдер, и Сабина умоляюще посмотрела на него. Чем больше он будет возмущаться, тем придирчивее будут сотрудники службы безопасности. И действительно, теперь Сабине пришлось открыть косметичку и полностью ее вытряхнуть.
