Михаил Дорин "Военкор 2"

Склон теперь был наш.

Я подхватил автомат. Осмотрел горизонт.

И тут в воздухе зазвучал знакомый гул.

Вертушки!

Сначала показалась пара Ми-24. Они прошли над нами, и тут же дали залп. Пылающий град реактивных снарядов лёг по верхнему гребню.

Духи не выдержали. Начали отступать, бросая позиции.

Я видел, как группа моджахедов уходит в сторону ущелья. Но один отстал. Хромал. Наверное ранен.

Я рванул вниз, на бегу махнул сержанту.

– Давай попробуем взять живым, – произнёс сержант, прикрывая меня.

Когда мы были почти рядом с душманом, он обернулся. Его чёрные глаза широко расширились, когда он нас срисовал. Бородатый выхватил пистолет, но я был быстрее. Прыгнул на него, сбив с ног. Пистолет вылетел из его руки. Тут же душман выхватил нож, но не успел им воспользоваться.

Перехватив его руку, я заломил ему кисть и с локтя нанёс удары по лицу.

Выстрелы уже стихли. В воздухе продолжал стоять запах гари и сожжённой плоти.

Я скинул ремень и перевернул на живот душмана, связав ему руки.

– Сержант! Ты где там? – крикнул я.

– Епические дела! А ты точно журналист, «Газета»? – спросил сержант.

– Есть и такой грешок за мной, – ответил я, крепче стянув ремень.

В воздухе продолжали крутиться вертолёты, а взорванные машины ещё полыхали на дороге.

Вернулся в расположение бригады я только к вечеру. О судьбе пленного не интересовался. Есть компетентные органы, которые его расколют. Конечно, если он что-то знает.

Стоя перед умывальником, я продолжал с трудом отмывать руки от песка и крови. Форма была измазана, так что пришлось её выстирывать в течение долгого времени.

Я вернулся в модуль, где сидел на кровати Трошин. Его волосы были с желтоватым оттенком из-за толстого слоя пыли. Рукав в крови, а лицо мокрое и тёмное от грязи. И взгляд… Смотрел старший лейтенант перед собой, а именно на кровать Артамонова.

– Час назад скончался. Не вытащили, – сказал Трошин, открывая тумбочку.

Старлей вытащил бутылку водки и два гранёных стакана.

– Мы уже почти год бок о бок служили. В одном модуле, в одной роте. Грёбанная страна, – открыл он бутылку.

Рука Трошина слегка дрожала. Видно было, что ему сложно даже стакан налить.

– Дай мне, – произнёс я, подойдя ближе к столу и взяв бутылку.

– А ты ещё неплохо держишься, Лёха. Я вот… ох… трясёт всего, – выдохнул Трошин, взял мыло с полотенцем и вышел из комнаты.

Каждому по-разному удаётся переживать потери. Особенно, когда это твои друзья, коллеги, сослуживцы. Вот только ты был рядом с ними, делил кров, пищу и все служебные моменты.

И теперь их нет.

В дверь комнаты постучались.

– Войдите, – сказал я и повернулся.

На пороге стояла та самая девушка Юля, которая летела со мной в вертолёте. Вид у неё был потерянный.

– Я не вовремя? – спросила она.

По взгляду было понятно, что Андреева смотрит на бутылку. Я её так и не закрутил, и продолжал держать в руках.

– Всё в порядке. Что-то случилось, Юля? – спросил я.

– Вы… я вас… – продолжала Андреева нервно перебирать местоимения.

– Всё в порядке. Я не ранен, только испачкался.

– Это хорошо, – кивнула Юля, сложив на груди перед собой ладони. – Я про колонну слышала. Ну… все слышали. Переживала за происходящее.

– И за меня, в частности? – уточнил я.

– Да… Ой… то есть, за всех переживала, – кивнула Юля.

Наверное, всё же за меня. Приятно это слышать от голубоглазой красавицы.

– Я пойду. Берегите себя, Лёша… точнее, Алексей Владимирович, – сказала Андреева и быстро выскочила из комнаты.

На выходе она столкнулась с Трошиным, который вернулся в комнату.

– Я только за шампунем. Надеюсь, не помешал? – сказал старший лейтенант.

– Всё нормально. Проведать заходила.

Трошин кивнул и вновь ушёл.

Вечером за «рюмкой» чая мы обсудили произошедшее сегодня.

Я с чаем, а Трошин с рюмкой.

– Восемь погибших, десять раненых. Вот она цена, Лёха. И зачем, объясни? – спросил старший лейтенант, доедая кильку из консервов.

Он дёрнул ногой и сбил одну из двух пустых бутылок, стоящих под столом.

– Это война. А мы здесь по приказу и выполняем поставленные задачи, – ответил я.

– Хм, ты здесь по работе, а говоришь так, будто и правда боевую задачу выполняешь.

– У каждого свой долг перед Родиной, – ответил я.

– Ты прав. Перед Родиной, а не перед этой страной.

Борис достал сигарету и попытался подкурить.

– Выйдем на воздух, – предложил я.

– Хочу здесь. Не могу уже выходить и смотреть на это всё.

– Можешь. Пошли, – встал я и поднял Бориса.

Пошатываясь под действием алкоголя, Трошин вышел вместе со мной на крыльцо и присел на ступеньки.

Закурив сигарету, он взглянул на небо. Сегодня оно, как и всегда в это время года, звёздное и безоблачное.

– Артамонов… Мы с ним одного училища. Он на год раньше меня ДВОКУ закончил, – продолжал Боря вспоминать командира роты.

После небольшой паузы я решил спросить по поводу пленного.

– Что с духом? – спросил я.

– Не знаю. Меня комбриг у себя продержал долго. Там же и замполит был. А душмана особисты забрали. Вроде кто-то за ним приехать должен был.

Я кивнул, а затем мы продолжили обмениваться мнениями, как духам удалось за короткое время разбить несколько колонн.

– У меня нет мыслей. Пакистанцы и американцы снова вливают деньги в эти отряды. Посмотри, сколько у них оружия. Я сегодня только штук пять крупнокалиберных пулемётов насчитал, – ответил мне Трошин.

– Вопрос в другом… как они это всё планируют? Это неразрозненное войско. Они чётко выдержали время и начали отходить. По сути, вертолёты уже опоздали.

Но Борис только отмахнулся.

– Неважно. Всё равно им не жить. Найдём и всех покараем. Вот увидишь, Лёха. А ты об этом напиши и всем в Советском Союзе покажи, – сказал Трошин и с трудом поднялся на ноги.

Старший лейтенант ушёл в модуль, а я на пару минут задержался.

Подняв взгляд вверх, задумался. Как в столь опасной стране можно видеть столь красивое небо!

Из темноты послышались шаги. К модулю медленно приближался военнослужащий в «эксперименталке».

– Карелин? Я к вам, – подошёл незнакомец и присел рядом, пожав мне руку.

– Просто посидеть? – спросил я.

– Можно и просто. Но я ещё привет должен передать. От товарища Римакова.

Глава 5

Я насторожился. Всё-таки Римаков – человек из тех, чьи «приветы» просто так не передают.

Незнакомец внимательно посмотрел мне в глаза, а потом спокойно сказал:

– Пойдёмте, товарищ Карелин. Разговор у нас с вами не на крыльце, так сказать.

– Не вижу причин идти с вами. Вы сами, кто будете? – уточнил я.

Понятно, что если этот человек в расположении советской мотострелковой бригады в Афганистане, да ещё и называет весьма знакомую мне фамилию видного человека из «конторы», то вряд ли он из Военторга.

– Дорохин Николай Васильевич, к вашим услугам, – охотно представился он. – Мне поручено с вами побеседовать с глазу на глаз.

– Кем поручено? Петром Ивановичем? – спросил я, намеренно изменив имя и отчество Римакова.

Дорохин улыбнулся и встал с крыльца.

– Максим Евгеньевич мне говорил, что вы проницательны. А ещё, что в известной вам стране, при захвате известной вам воздушной гавани, один «неучтённый» никем человек устранил врукопашную очень известного наёмника. Ножом.

Буду считать, что проверку он прошёл. Я молча кивнул, и мы пошли по ночной базе в сторону штаба.

– Вы и здесь успели отличиться. Пленного как решили взять? – спросил Дорохин.

– Сержант был инициатором, а я ему оказал содействие.

– Содействие, прямо скажем, серьёзное. Если вам интересно, то этот душман был весьма полезен. Информацию дал к размышлению, – сказал Николай Васильевич, когда мы подошли к входу в штаб.

– И вы ему поверили?

– У духа не было иного варианта. Перед разговором со мной он побывал «в гостях» у ХАДовцев.

Афганский аналог КГБ – ребята серьёзные и беспощадные. Насколько я знал, они долго не церемонятся и не соблюдают конвенций.

Внутри здания бригады всё было на своих местах. Дежурный дремал на посту, но при виде нас моментально взбодрился. В кабинетах было пусто. Только в самом дальнем горел свет и был слышен звук постукивания печатной машинки.

Войдя в один из кабинетов, я оценил скупой интерьер. Вентилятор на столе без устали гудел, разгоняя жару. Сам кабинет был узкий с одним столом и двумя стульями. Вдоль стены с картой Афганистана небольшой диван. Сейф, тумбочка с банкой воды и кипятильником. На этом всё.

Дорохин пригласил присаживаться, а затем разместился сам.

– Алексей Владимирович, перейду сразу к делу с вашего позволения. Есть один участок, который вызывает у нас серьёзную озабоченность – Хайберский проход.

– Граница с Пакистаном в районе Джелалабада, – припомнил я.

– Именно он. Там сейчас стоят только афганцы. Наших сил нет, кроме нескольких советников, но мы последнее время фиксируем там кратное увеличение попыток прорыва. В основном ночью, днём нечасто, но тоже бывает. И знаете, что нас удивляет? – спросил Дорохин и внимательно посмотрел на меня.

Будто это я там несу службу и должен знать. Однако, есть у меня предположение.