Когда же я пришёл в себя и вновь обрёл способность мыслить, то чётко осознал один простой факт – с выбором меча я не прогадал. В моих обстоятельствах это был идеальный, универсальный инструмент. Вместе с тем я отчётливо видел и все недостатки этого вида оружия. Да, это прекрасный выбор, неплохо бы ещё научиться пользоваться копьём, топором, булавой или хотя бы кинжалом. И, разумеется, научиться из чего-нибудь стрелять и что-нибудь метать, раз уж пулемёт «Максим», по всей видимости, не светит.
Теперь в памяти, словно на полках архива, лежали доселе неизвестные знания. Основы. Типы мечей – от короткого гладиуса до чудовищного цвайхендера. Боевые стойки, правильный хват, выпады, рубящие и колющие удары. Информация о том, как точить клинок, как смазывать его, чтобы уберечь от ржавчины, как чинить своё оружие. И многое, многое другое. Получив эту общую, фундаментальную базу, я, повинуясь внезапному порыву, заострил внимание на одном из мелькавших в сознании образов. Огромный бородатый мужик в длинной стальной кольчуге орудовал полуторным мечом с такой неистовой скоростью, что клинок превращался в размытый серебристый диск, с гудением рассекающий воздух.
Клинок его меча имел около метра с небольшим в длину, был не слишком широк, но и не болезненно узок, идеально прямой, лишь слегка сужавшийся к смертоносному острию. Истинно универсальное в своём классе оружие, лишённое всяких изысков и украшательств. Оно позволяло как колоть, пробивая сочленения доспехов, так и рубить, располовинивая кости и разваливая плоть. С таким мечом можно было взять в левую руку щит и встать в стену с другими такими же вояками. А можно было взять дагу для парирования или вовсе перехватить рукоять обеими руками и в одиночку кромсать врагов в капусту.
Стоило мне сконцентрироваться на образе этого сурового воина и его оружии, как поток вливаемых в меня воспоминаний тут же изменился. Он сузился, сфокусировался именно на этом типе мечей. В самые сжатые, немыслимые сроки в мой бедный мозг начали трамбовать месяцы и годы изнурительных упражнений, тысячи часов тренировок, сотни отточенных до автоматизма приёмов боя именно с этим типом оружия. Словно кто-то забивал знания и навыки в мою многострадальную голову тяжёлым молотом.
«Инструкторы» менялись в калейдоскопе образов: вот жилистый наёмник с мёртвым взглядом, вот закованный в латы рыцарь, вот ловкий дуэлянт. Я видел их движения, их финты и парирования, но я не видел их врагов. Вместо противников были лишь смутные, размытые силуэты, манекены для отработки ударов. Всё было предельно понятно, но картина была неполной, выхолощенной.
Постепенно эти образы начали тускнеть, расплываться, словно акварель на мокрой бумаге. Ярмарка невиданной щедрости подходила к концу, бесплатное обучение заканчивалось. И в этот самый момент меня кольнуло острое, леденящее чувство несоответствия. Оружие служит одной-единственной цели. Эта цель – убивать. А мне дали лишь сухие, стерильные знания. Теорию. В них не было главного – запаха страха, вязкости горячей крови на руках, предсмертного хрипа врага, которому ты вспарываешь живот. Мне вручили знание, как использовать скальпель, но не научили хладнокровию хирурга…
Когда я уже было решил, что Система исчерпала все способы поглумиться над моим рассудком, она подбросила ещё одно информационное окно:
Внимание!
Проверка прав доступа…
(Нулевой)…
Принято.
Цензура (51 %) снята…
Цензура? Какая ещё, к лешему, цензура? Неужто эта инфернальная машина доселе оберегала мою тонкую душевную организацию от каких-то особенно неприглядных сцен? Какая трогательная забота…
И тут же я понял, от чего именно меня «оберегали». Видения, до этого напоминавшие учебный фильм для фехтовальной школы, взорвались цветом, звуком и запахом. Они приобрели яркость, объём и стали осязаемыми, реальными до тошноты. Моё сознание швырнуло прямиком в тело того самого первого воина, того бородатого мужика с полуторным мечом. Я больше не был зрителем, созерцающим действо со стороны. Я был внутри его головы. Видел всё его глазами, чувствовал пот, стекающий по лицу и застилающий взор, ощущал, как протестуют натруженные мышцы, брызги крови на лице.
Соперники больше не были бесплотными тенями, бесцветными манекенами для отработки приёмов. О, нет! Теперь они оказались сделанными из тёплого, трепещущего мяса, из хрупких костей и горячей густой крови. Вот последней-то и было особенно много. Кровь хлестала из разрубленных артерий, заливая доспехи, землю и моё лицо. Она пахла ржавым железом и страхом.
В меня теперь впитывались не просто знания. Не сухое умение правильно наносить и парировать удары. В мозг, словно яд, вливали нечто иное – умение убивать. Убивать с наименьшими усилиями, с максимальной и почти математической эффективностью. Умение убивать в ближнем бою без тени сомнения, без малейшего колебания. Сказать, что это меня потрясло? Пожалуй, нет. Потрясать меня было уже поздно. Но я совершенно точно почерпнул многое из этого скрытого, «нецензурного» слоя обучения.
Я ощутил истинный вес меча в руке – не как спортивного снаряда, а как инструмента для умерщвления и разделки человеческих туш. Почувствовал тупое, вязкое сопротивление, когда клинок входит в живую плоть. Услышал омерзительный хруст перерубаемых хрящей и треск ломающихся костей. Я слышал вопли агонии, булькающие хрипы и жалкие мольбы о пощаде, на которые мой новый, чужой опыт не позволял обращать никакого внимания.
Но главное и самое чудовищное в этом было то, что ситуации сменяли одна другую с калейдоскопической быстротой. Вот я стою в узком коридоре против двоих с короткими мечами. Вот на меня несётся бронированный верзила с секирой. Вот я окружён толпой оборванцев с копьями. Каждая симуляция повторялась снова и снова, безжалостно, до тех пор, пока я не начинал действовать с удовлетворительной, с точки зрения невидимых учителей, эффективностью. Пока не переставал делать лишние движения, пока не начинал бить наверняка, в самые уязвимые места.
И постепенно лёгкое изумление всем происходящим сменилось иным чувством. Ледяным, мёртвым спокойствием ветерана, для которого смерть – это просто работа. Уровень реализма был запредельным. Словно я сам, в своей шкуре, прошёл все эти бесчисленные схватки, выжил в сотне безнадёжных боёв. Кроме того, что я в совершенстве научился владеть полуторным мечом, я накрепко усвоил ещё один урок – в этой дьявольской игре можно встретить не только людей и прочих гуманоидов. Ярко, словно выжженные калёным железом, отложились в памяти несколько разновидностей тварей. Чешуйчатые ящеры, быстрые и злобные, с жёлтыми немигающими глазами. И инсектоиды – отвратительный хитиновый кошмар, гигантские насекомые с жвалами, способными перекусить стальной прут.
Когда очередная кровавая картина начала тускнеть и расплываться, я уже приготовился к следующей смене декораций, к новому уроку в этой академии смерти. Но оказалось, что курс молодого бойца был закончен. Фантасмагория прекратилась, оставив после себя гулкую, звенящую тишину в сознании, холодное знание и лёгкую дрожь в руках, которые мне ещё не вернули назад.
Из груди моей вырвался не вздох, а судорожный, рваный хрип, словно утопленник, годами лежавший на дне омута, вдруг изверг из лёгких всю застоявшуюся воду и втянул первый, обжигающий глоток воздуха. Грудь тяжело вздымалась, жадно втягивая прохладный, с металлическим привкусом воздух. Нет, это уже ни на гран не напоминало сон. Это была грубая, осязаемая действительность.
Яркие, кровавые образы, вбивавшие в меня науку обращения с мечом, теперь не просто мелькали в сознании – они захватили его, стали частью меня, словно чудовищный паразит, вросший в мозг. Нереальность, абсурдность всего происходящего требовала немедленного трезвого осмысления, но я не мог сосредоточиться. Каждая мышца, каждое сухожилие отзывалось тупой, ноющей болью, сведённые от немыслимого усилия. Моё тело, в общем-то привыкшее и к физическим нагрузкам, и к тяжёлому, изнурительному труду, вопило от перенапряжения. Оно болело так, словно я без передышки несколько суток кряду разгружал вагоны с чугунными чушками. Тело, не принимавшее в этом кровавом балете никакого участия, теперь сполна расплачивалось за фантомные подвиги.
Из горла вырвался сдавленный стон. Я попытался дотянуться до плеча, чтобы хоть как-то размять окаменевшие мышцы. Был, конечно, во всём этом и один позитивный момент – у меня снова было тело. Живое, страдающее, но вроде бы моё. В памяти всё ещё стояли яркие, как клеймо, сцены тренировочных боёв. Я помнил их в мельчайших, отвратительных подробностях, но, что самое странное, никаких особых эмоций или переживаний они не вызывали. Они лежали в памяти на ровных стеллажах, аккуратно разложенные по полочкам, как курс молодого бойца для начинающего палача. Они словно бы были не моими. Или произошли так давно, в прошлой, забытой жизни, что успели выцвести и истлеть. Но опыт и знания никуда не делись. Они были при мне.
Глава 4. Шаг
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/aleksey-eliseev-32866219/real-rpg-ayvengo-72762502/?lfrom=174836202&ffile=1) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
