Бросаю взгляд на часы. Рабочий день не окончен, но торговать уже нет сил. Все видели представление. Вряд ли кто захочет покупать у взбесившегося мясника.
Закрываю лавку. А в голове сверлит мысль: это только начало. Сегодня она хотела крови – и явно не успокоится, пока не допьёт мою до дна.
Глава 2. Новый день
Утро встречает тишиной и тупой болью в каждом суставе. Просыпаюсь на диване – так и отключился вечером, не раздеваясь. Спина простреливает, на губе засохла корка. Во рту медный привкус, как от монетки. Кровь. Ах да, вчера же прикусил губу.
Отличное начало дня.
Поднимаюсь, потираю щеку. От удара остался бледный след. Кожа припухла. До свадьбы заживёт – криво усмехаюсь своему отражению в тёмном экране телевизора. В настоящее зеркало смотреть не хочу.
В квартире прохладно и пусто. Ни шума, ни запахов – одна сырость бетона. Живу один уже пару месяцев. С тех пор, как окончательно разъехались с Еленой.
Собираю с пола куртку, проверяю карманы. Ключи, телефон – на месте. Пока ставлю чайник, пролистываю мессенджер. Ни одного сообщения. Когда-то по утрам телефон разрывался от её звонков – требовала молока по дороге или просто контроля ради. Сейчас – тишина.
Пожалуй, даже спокойнее так.
На работу выхожу пораньше. Рынок встречает привычным гулом. Продавцы открывают павильоны, громыхают ставнями, переговариваются. Кто-то смеётся. Меня это злит и радует одновременно. Жизнь идёт своим чередом. Значит, и я смогу.
Открываю павильон, включаю свет. Блеклый неон вспыхивает под потолком. Всё на месте. Только витрина треснула вчера – по углу пошла трещина.
Мою руки, натягиваю фартук. Впереди несколько часов монотонной работы. Каждый рубленый кусок мяса – минус одна дурная мысль в голове. По крайней мере, раньше так было.
– Здравствуйте… Можно?
Тихий женский голос заставляет вздрогнуть сильнее, чем вчерашний крик. Оборачиваюсь – там стоит она. Та самая девушка.
При дневном свете наконец её разглядываю: лет около тридцати, тёмно-русые волосы под вязаной шапочкой, светлый пуховик, знакомая авоська.
– Здравствуйте.
Сердце дёргается. Не ожидал её снова увидеть. Неловкая пауза. Она смотрит сочувственно и смущённо.
– Мне вчера неудобно вышло, – бормочу.
Она качает головой:
– Вы не виноваты. Мне так жаль, что вам пришлось через это пройти…
– Спасибо. И извините, что вы это видели.
Она мягко улыбается:
– Не надо извиняться. Я просто хотела узнать… с вами всё в порядке?
От её простого участия меня чуть не ведёт в сторону. Я столько дней провёл в одиночку, варясь в собственном гневе, что почти забыл – каково это, когда кто-то переживает за тебя. Искренне, а не из любопытства.
– Всё нормально. То есть… бывает и хуже.
Мы оба понимаем, что вру. Она опускает глаза на мой халат, где остались следы вчерашней возни.
– У вас губа разбита. Обработать надо, а то воспалится.
Провожу языком по порезу. Щиплет.
– Да уж. Не дошёл до аптечки.
Она уверенно лезет в авоську:
– У меня есть с собой…
Достаёт флакон перекиси и ватные диски. Протягивает:
– Давайте, я помогу.
Машинально склоняюсь вперёд. Её рука легко касается моего подбородка, приподнимая лицо к свету. Замираю. Прямо перед носом – тонкие аккуратные пальцы. Пахнут ромашкой. На запястье следы муки – она что-то пекла с утра. Эта домашняя деталь сбивает с толку.
– Щипать будет, – предупреждает и прижимает к ране смоченный диск.
Морщусь. Перекись сразу пенится. Но сильнее жжёт от сознания, что незнакомая женщина хлопочет надо мной, как мать над ребёнком. Неловко. И приятно.
– Терпимо?
– Всё нормально. Спасибо… э-э-э…
– Наталья. Можно просто Наташа. А вас зовут Алексей, верно? Слышала вчера.
– Алексей. Жаль, что при таких обстоятельствах…
– Бывшая жена?
– Ага. Прости… Простите за этот спектакль. Она не всегда была такой.
Наталья смотрит изучающе. Мне не верится, что стою и объясняюсь перед незнакомкой. Но слова сами льются.
– У нас сейчас тяжёлый развод. Она переживает… мягко скажем.
– Понимаю.
И кажется, действительно понимает. Ни осуждения, ни страха – только сочувствие.
Замечаю на её щеке крохотный шрамик – тонкая белая черта от скулы к уху. Старый след. Наташа перехватывает мой взгляд, смущённо поправляет прядь, прикрывая щёку.
Первой тишину нарушает она:
– Знаете… Может, вам следует отвлечься? Хоть часок отдохнуть. Вы вчера столько всего пережили. Вам нельзя перенапрягаться.
Усмехаюсь:
– Работа сама себя не сделает. Да и что дома делать? Стены давят. Лучше уж здесь.
Она не сдаётся:
– Но всё же… Сегодня вечером вы свободны?
Поднимаю брови. Не ожидал такой решимости.
– Наверное. А что предлагаете?
– Я готовлю потрясающий борщ, – выпаливает она и смущённо смеётся. – Звучит как дешёвое приглашение, да? Просто… Мне кажется, вам нужно нормально поужинать. Не обижайтесь, но вы выглядите усталым.
– Есть немного.
Расплываюсь в улыбке. От мысли о домашнем ужине внутри разливается тёплый свет. Когда в последний раз кто-то заботился обо мне?
– Борщ – это серьёзно. От такого грех отказываться.
Наташа улыбается шире, на щеках ямочки.
– Тогда после работы – ко мне. Я живу совсем рядом.
– Вы меня поражаете… Вчера вы меня вообще не знали, а сегодня…
– А что такого? Сосед соседа выручает.
Она вскидывает ладонь:
– Никаких хлопот. Мне даже приятно будет компанию составить. А то я обычно одна ужинаю.
Глаза её слегка грустнеют. Мне вдруг тоже хочется сделать для неё что-то хорошее.
– Тогда с удовольствием. Спасибо.
Обмениваемся номерами. Наталья уходит, а я ещё минут пять стою и пытаюсь осознать: неужели в моей жизни появилось что-то нормальное? Простое, как обещание домашнего борща.
*****
Вечером подхожу к её дому. Старая пятиэтажка у парка. В окнах жёлтые квадраты света, откуда-то пахнет печёным. Живот урчит – я так толком и не обедал. Небо сыплет редкими снежинками.
Поднимаюсь на четвёртый этаж. Волнуюсь, словно на свидание собрался. Хотя это не свидание. Просто ужин.
Боже, Алексей, а хоть бы и свидание – какая разница?
Дверь старая, зелёная эмаль, как в детстве у бабушки. На коврике тапочки. Поднимаю руку постучать – и краем глаза ловлю движение внизу. Тень на лестнице.
Оборачиваюсь. Из пролёта кто-то поднимается. Быстрые шаги.
И через секунду на площадке появляется Елена.
Цепенею. Она здесь?! Как нашла…
Елена замечает меня и сразу хватает взглядом дверь, у которой я стою. В глазах вспыхивает ярость:
– Значит, к бабе шёл…
Меня обдаёт холодом. Конечно. Стоило попытаться обрести каплю радости – и она тут как тут.
Елена взлетает на площадку. Я вскидываю руки, загораживая дверь. Она в полуметре – разгорячённая, глаза красные. Плакала или мчалась сломя голову.
– Алексей, – выпаливает сдавленно. – Умоляю, поговорим. Только поговорим…
Не узнаю её тон. Ни крика, ни злости. Один надлом.
– Не сейчас. И не здесь. Ты следила за мной?
Она мотает головой:
– Ты не отвечал. Ни на звонки, ни на письма… Я думала, ты у той девки с рынка.
Значит, выследила. Или наняла кого.
– Лен, уходи. Мы же всё решили.
– Ничего не решили! – взрывается она и хватает меня за полы куртки. – Ты предатель! Предал нашу любовь!
Слышно ли в квартире? Наверняка. Боже, какой позор.
– Тише, пожалуйста…
Сцепляю пальцы на её запястьях. Она холодная как лёд – без шапки, волосы мокрые от снега.
– Отпустишь меня? – сквозь зубы. – Ничего ты этим не вернёшь.
– Зато отомщу! Думаешь, будешь счастлив с другой?!
И тут дверь за моей спиной открывается. Наташа выглядывает – и видит нас.
Картина та ещё: я прижат к косяку, Елена вцепилась в воротник. Наташа моргает испуганно.
– Алексей… Всё в порядке?
– Кто это? – Елена отшатывается. – Это она? Та самая?
Встаю между ними:
