Меня встретила взволнованная Эмма.
– Сколько еще ждать? – зашептала, схватив меня за руку. – Этот Авенар сидит и молчит, как статуя. У меня от него мурашки по коже!
Я поискала гостя глазами. Он все еще был в том кресле, которое занял час назад. Сидел, расслабленно откинувшись на спинку, так, что его лицо оставалось в тени. Но льдистый блеск глаз не могла скрыть даже тень. Они настороженно мерцали, будто глаза хищника в лесной чаще.
Заметив, что я смотрю на него, он ответил короткой усмешкой. В полумраке блеснули белые зубы.
Интересно, раны ему не мешают опираться на спинку? Как вообще он может так спокойно сидеть?
– Уже все готово, – успокоила я мачеху.
Подтверждая мои слова, в дверях появилась Фелиция, а следом за ней и остальные сестры. Старшая несла в руках тяжелую супницу, от которой валил пар, Юстина – блюдо с копченой грудинкой, перемешанной с пареной репой, тушеными бобами и зеленью, Юлиана – кувшин с домашним квасом, а Адриана – корзинку с хлебом.
– А вино? – нахмурилась Эмма, увидев кувшин. – Я же сказала достать шельдерское вино к обеду.
Позади девочек плелась, покряхтывая, Табита.
– Так нет вина, леди, – она развела руками.
– Как нет? Я лично в погребе три бутылки припрятала!
– Я все обыскала, клянусь Всемогущим. Пусто там.
– О небо, неужели он до него добрался? – прошипела мачеха, закатывая глаза и сжимая кулаки. – Когда Всемогущий избавит нас от этого пьяницы!
– Что вы, матушка, – я поспешно ее перебила, чтобы гость ничего не услышал. – Верно забыли, что вино открыли на Новогодье. А новое не купили, не было повода.
Она бросила в угол комнаты быстрый взгляд.
– И то верно, – закивала, слегка побледнев. – Ладно, ставьте на стол, что есть.
А сама добавила, склонив ко мне голову и понизив голос:
– Надо было Гансу сказать, он же в деревню пошел. Хоть бы брагой разжился.
– Сомневаюсь, что наш гость стал бы брагу пить, – так же тихо ответила я.
– Ну, ваш отец пьет за милую душу, – фыркнула мачеха и быстро прикрыла рот рукой. – Прости, но сил уже нет терпеть его выходки.
– Ничего. Когда будут деньги, вы сможете перебраться в Рокаллан, а его оставите здесь. Он хоть мой отец…
Ее глаза испуганно сверкнули.
– Эти негодницы тебе рассказали? Ну я им задам! Я ведь совсем не то имела в виду!
– Не надо, – я остановила ее порыв. – Они не виноваты, что хотят жить лучше, чем сейчас. Я их понимаю. И вас тоже. Поэтому да, забирайте деньги и уезжайте отсюда. Но у меня есть условия.
– Какие? – тут же насторожилась она.
– Я озвучу их позже.
В моей голове понемногу складывался план действий.
Пока мы разговаривали, девочки расставили тарелки, разложили застиранные и пожелтевшие салфетки, сверху – приборы из нейзильбера (со столовым серебром тоже пришлось расстаться, но внешне разница почти незаметна).
Я бросила взгляд на стол. В отличие от тарелок, супница и блюдо были из дешевой керамики. Но не это было главной проблемой.
Эмма окинула дочек растерянным взглядом, затем тихо вздохнула:
– Мало еды.
– Для скромного обеда всем хватит, – отмахнулась я.
– Нам да, мы и не к такому привыкли. Но что скажет гость? Как мы будем выглядеть в его глазах? Нищенками! А мне этого вовсе не хочется.
Она хлопнула в ладоши:
– Хлоя, Фелиция, остаётесь на ужин, остальные поедят в детской.
– Нет! Мама, почему?! – недовольные голоса слились в один возмущённый вопль.
Младшие сестры, сбившись в кучу, бросали на дракона любопытные взгляды.
Я убедилась, что он не смотрит, и погрозила им кулаком. Ещё не хватало, чтобы чужак решил, что в нашей семье плохи дела не только с финансами, но и с воспитанием.
Безобразная сцена длилась недолго. Недовольные близнецы и рыдающая Адриана под конвоем Табиты утопали в детскую. Эмма приблизилась к гостю:
– Господин Авенар, ужин подан.
Он будто очнулся от мыслей. Поднял голову и окинул ее леди нечитаемым взглядом. Потом посмотрел на меня.
Это был мимолетный взгляд, однако я его ощутила. Казалось, стоило Авенару взглянуть на меня, и в воздухе разлилось напряжение. Такое бывает перед грозой.
Эмма и Фелиция тоже что-то почувствовали. Потому что первая вздрогнула, но тут же взяла себя в руки и сделала приглашающий жест:
– Милости прошу разделить с нами эту скромную трапезу.
А Фелиция замерла, совершенно невежливо открыв рот. Даже мой незаметный тычок не сразу подействовал.
– Фелли! – прошипела я ей на ухо.
В этот момент Авенар встал и прошел мимо нас. За ним будто стелились клубы морозного воздуха. У меня даже волоски на коже дыбом поднялись, да так и застыли.
Дракон занял почетное место за столом с таким видом, будто всю жизнь там сидел. Немного замешкавшись, Эмма села напротив него. В отсутствие мужа она была главной в доме. А мы с Фелицией заняли места слева и справа от нее.
Сестренка продолжала таращиться на Авенара. В ее глазах сиял глупый восторг. Еще бы, матушка сочла её достаточно взрослой, чтобы сидеть за одним столом с посланцем самого герцога Минраха.
Похоже, ее совсем не смущало, что он дракон. Как и то, что он раб.
Глава 6
Я незаметно наблюдала за гостем. И чем больше следила, тем больше он меня раздражал.
Стеганый дублет Авенара был застегнут под самое горло. Надел ли он под него мой подарок? Или побрезговал косо скроенной рубашкой с нелепой вышивкой?
Глядя на осанку дракона, его манеры и великолепное самообладание, было понятно, что он из высокородных. Даже простой дублет носит как королевскую мантию. Поэтому я и решила, что мой подарок он не надел. Побрезговал.
Эта мысль неприятно кольнула. Враждебность к чужаку резко усилилась.
А когда он окинул взглядом почти праздничный стол и даже не попытался скрыть кривоватой усмешки, у меня вспыхнули щёки, а кулаки сжались сами собой.
Каждое движение дракона, каждый вдох были пронизаны унизительным снисхождением. Он вел себя как король, попавший на праздник черни. Милостиво позволял нам себя угощать.
Он – раб – держался так, будто мы все были его прислугой!
И ведь это действительно было так.
Он пришел в наш дом как поверенный герцога, а мы готовы на все, лишь бы выполнить его волю.
От понимания этого у меня кровь закипала в жилах. Гордость требовала поставить его на место. Уязвить. Сделать ему так же больно, как мне от его понимающего взгляда, которым он сопроводил тарелку с овощным супом.
Сегодня суп был особо наварист, ведь Табита заправила бульон жиром, вытопленным с грудинки. Такого роскошного супа мы уже год не ели!
Но дракон был другого мнения. Он все видел и понимал. От него не укрылись упадок и нищета нашего дома. Да, он ни словом на это не намекнул, никого не оскорбил. Только смотрел. Но мне этих взглядов было достаточно, чтобы возненавидеть его всей душой.
Вернулась Табита, чтобы прислуживать за столом. Её движения были медлительны и неловки. Не единожды мне хотелось подняться и забрать блюдо с тушеной репой или остатки супа из её подрагивающих рук и самой положить на тарелку. Но то, что позволялось в кругу семьи, при госте было недопустимо.
Перед обедом Эмма коротко напомнила нам правила поведения. Мы леди. И даже сейчас, в стесненных обстоятельствах, должны вести себя как леди. А леди не пачкают руки черной работой и уж тем более не прислуживают за столом. Это еще позорнее, чем ходить в старом платье.
Но, когда Табита запнулась за выступающую половицу и упала грудью на стол, я дернулась с места.
Куски репы и грудинки вывалились на скатерть. Брызги подливы полетели в разные стороны.
Я наткнулась на раздражающе спокойный взгляд Авенара, скрипнула зубами и поспешила на помощь няне.
– Табита! Аккуратнее! – вскрикнула Фелиция, хватая салфетку.
Несколько капель подливы попали ей на рукав. Вытирая их, она пробурчала себе под нос:
– Неуклюжая дура.
Авенар усмехнулся краешком губ. Я покраснела. Эмма сидела белая как простыня, с напряженно выпрямленной спиной, а в ее глазах читался ужас: этот позор может смыть только кровь!
Одна Фелли продолжала бурчать и тереть салфеткой рукав. Причем даже не догадываясь, что дракон все слышит. Слух у этих существ гораздо острее нашего.
Единственное, что я могла, это побыстрее помочь Табите собрать в пустую тарелку разбросанную еду. Были бы у нас свиньи – это бы пошло им на корм. Но свиней нет, так что придется все выбросить. Или съесть потом втихаря, чтобы гость не увидел. В конце концов, не на пол ведь упало…
Табита сдавленно всхлипнула. Я бросила ей предупреждающий взгляд: только не здесь!
– Табита служит нашей семье уже очень давно, – наконец-то отмерла мачеха. – Она уже не так расторопна, как прежде, но девочки ее обожают.
Надеясь загладить неловкость, она говорила легкомысленным тоном. Да только он никого не мог обмануть.
Дракон чуть кивнул, показывая, что услышал, но ничего не сказал. Он даже не дрогнул, когда Табита упала. Будто вовсе не боялся, что она может его запачкать.
Я посмотрела на него с благодарностью. Наткнулась на ответный снисходительный взгляд и разозлилась.
Да чтоб тебя! Кто ты такой, чтобы так на меня смотреть?
Я – Хлоя Бурджес, потомок Готфрида Бурджеса, которому сам Дартен Великий пожаловал титул за боевые заслуги. А ты всего лишь военнопленный, бескрылый дракон, раб моего будущего мужа!
Наверное, что-то отразилось у меня на лице, потому что Авенар понимающе усмехнулся. Затем его взгляд подернулся скукой.
Видимо, он не впервые сталкивался с подобными чувствами.
А мне стало стыдно.
Я ощутила, как запылали уши, и поспешила отвернуться.
Это было второе нарушение правил за вечер. Нельзя поворачиваться к гостю спиной.
– Надеюсь, этот маленький инцидент не станет преградой для будущей свадьбы? – Эмма все еще пыталась делать вид, будто мы на светском рауте. – Табита нам как член семьи, а у Хлои доброе сердце. Иной раз даже очень доброе, но это никак не помешает ей стать послушной женой и уважать своего супруга.
Последние слова она произнесла почти речитативом, спеша заверить гостя, что товар, то есть я, без изъяна.
Но Авенар лишь скользнул по ней взглядом и повернулся к дверям.
Я тоже невольно туда посмотрела.
Со стороны лестницы доносился неясный шум. Дракон уловил его первым, за минуту до того, как я различила грубую ругань и тяжелые, неуверенные шаги. А затем в столовой запахло устойчивым перегаром, и на пороге возник тот, кого мы с мачехой вовсе не ждали.
В дверях, покачиваясь, стоял мой отец. С всклокоченной бородой, давно не мытыми и не стриженными спутанными волосами, в которых грязно-серыми прядями поблескивала седина, с безумным взглядом непросыхающего пьянчуги…
Его одежда была не первой свежести и измята. Завязки на штанах и рубахе распущены, одна нога босая, на второй каким-то чудом держалась домашняя туфля.
– А-а-а, кур-р-рвы! – промычал он, обводя стол и нас мутным взглядом. – Жрете тут без меня?
***
