Милена Янг "Бессердечный рыцарь. Книга 2"

Рука Эви прижалась к выступающему животу. Он теперь был большим. Она ощущала толчки ребенка все чаще и активнее.

Это не вызывало в ней ни умиления, ни радости.

Потому что все, о чем она могла думать… Это то, как его большая рука бы прижалась к этой выпуклости. Как у него перехватило бы дыхание. Как зеленые глаза Дамиана смягчились бы, как в них зажегся бы тот свет, который горел всякий раз, когда муж смотрел на Кайдена.

Он был бы так счастлив.

Дамиан не отходил бы от нее.

Он бы…

У нее сдавило горло.

Эви лежала на диване, позволяя слезам скатываться по щекам, обжигать губы солью. Все было таким мутным.

Очередной месяц пролетел почти незаметно.

Дни для нее все были бесцветными.

Кристиан всегда находился рядом. Он нашел элитную клинику для родов, настаивал на регулярном осмотре врача, следил за проведением психотерапии.

Она заставляла себя есть, заставляла себя пить, заставляла себя спать. Иногда просыпаться просто не хотелось.

Потому что когда Эви открывала глаза, то первым делом шарила рукой по кровати, надеясь наткнуться на татуированное теплое тело.

На то, что Дамиан обнимет ее и успокоит.

Ей не хватало его голоса.

Смеха.

Всего.

Простого присутствия.

– Давай, Огонек, поешь. Я сам для тебя приготовил.

Однажды утром она давилась в очередной раз едой и потянулась за стаканом воды, когда перед глазами все резко размылось.

Стакан выпал из ее рук, разбиваясь вдребезги.

Внезапно Эви обнаружила, что почти ничего не видит.

Это напугало девушку. Черные пятна загораживали обзор, какие-то мигающие огни и вспышки раздражающе кололи глаза.

– Кайден, – позвала она сына.

Мальчик находился в своей комнате, но уже примчался на шум. Он всегда был начеку.

– Мам?! Что случилось?

– Кай, я ничего не вижу, возьми мой телефон и набери номер скорой, малыш. У меня что-то с глазами, – Эви старалась говорить ровным голосом, чтобы сын не запаниковал.

Кайден был бледнее снега, но решительно кивнул.

Вскоре ее госпитализировали.

После этого начался очень тяжелый период реабилитации.

– Миссис Йохансен, вы потеряете зрение, если не начнете срочно лечение. Ваше состояние нестабильное. Диабет прогрессирует, и осложнения могут быть необратимы.

– Понятно.

– Мы не знаем, удастся ли остановить вашу ретинопатию. Вам срочно требуется витреоретинальная операция.

Сначала она наотрез отказалась.

– Ты слепнешь от горя, Эви! – Кристиан обхватил ее лицо руками, стараясь привести в себя. – Прошу тебя, солнышко, согласись на эту операцию.

– Зачем мне видеть что-то, если его уже нет? Может, так будет лучше. Так я смогу представить, что Дамиан никуда не уходил, что он все еще рядом…

– Эви, очнись! – он встряхнул ее за плечи. – Ты о детях своих подумала?

– Я устала постоянно обо всех думать, Кристиан. Просто хочу быть рядом с Дамианом. Мне нужен он, я не могу без него. Как мне дышать, если Дами не со мной? – она всхлипнула, оттолкнув его от себя. – Я не хочу ничего видеть.

– Солнышко, я тебя умоляю, взгляни на меня, – Крис вытер слезы с ее лица, всматриваясь в синие мутные глаза девушки. – Ты нужна Кайдену. Не причиняй ему снова боль. Ребенок потерял отца, а потом еще и ты попыталась…

Эви вздрогнула всем телом. Она, конечно, знала, что сын тогда перепугался, но не думала, что это настолько сильно его задело.

– Кай тебе рассказал? – ее голос дрогнул.

– Это его травмировало. Ты уже сделала ему безумно больно, не мучай Кая сильнее. Он держится, как настоящий мужчина. Но Кайден всего лишь ребенок. Зачем ты так с ним поступаешь? – Кристиан не сдержался. – Я всегда стараюсь быть с тобой честным, малышка. Но сейчас ты поступаешь очень жестоко с собственным невинным ребенком.

На ее лице впервые за долгое время появились эмоции.

Не те, которые она обычно имитировала.

А живые. Настоящие.

Стыд, вина, осознание.

Эви медленно моргнула, словно сбрасывая с себя пелену.

– Вспомни о Дамиане. Он пожертвовал жизнью ради вас, ради всех нас. Разве такого будущего Йохансен бы желал? И ради этого отдал жизнь, Эви? Ради того, чтобы ты ослепла? – Кристиан издал горький смешок. – Ради того, чтобы Кайден вырос глубоко травмированным человеком? Ради такого будущего он лишился всего? Ради этого боролся шесть лет, солнышко?

Эви покачала головой.

– Не ради этого, – прошептала она.

– Тогда прямо сейчас ты делаешь глубокий вдох, встаешь и заходишь в кабинет врача. Говоришь ему, что согласна на операцию.

– Кайден… – Эви закрыла лицо ладонями, выплакивая всю свою боль.

Внутри плескалось горькое сожаление от того, что ранила самого родного человека. Что Каю пришлось нести ответственность за нее – взрослого человека. Что вместо того, чтобы защищать сына – она заставила Кая защищать себя. Это было неправильно, нечестно.

Она погрузила на его маленькие плечи огромную ношу. Мальчик и так был раздавлен потерей любимого папы.

Почему он должен бледнеть каждый раз, когда она принимала душ или уходила куда-нибудь? Мама сделала ему слишком больно.

Будь рядом он, не позволил бы этому произойти.

Дамиан погиб, чтобы обеспечить их безопасность.

Он хотел бы, чтобы у его семьи все было хорошо.

Чтобы они жили дальше.

Чтобы жила дальше она.

Эви прижалась к груди Кристиана, пока он привычно гладил подругу по волосам, разделяя боль с ней.

Она знала, что это последний раз, когда она плачет по Дамиану.

***

Вскоре после проведенной операции ей назначили кесарево сечение, поскольку теперь естественные роды девушке были противопоказаны.

Теряла она зрение из-за стресса, сахарного диабета, или беременности – этого никто не мог сказать наверняка. Одно наслоилось на второе, потянув за собой цепочку проблем для здоровья.

Было чудом то, что врачи сумели поймать ретинопатию на слабой стадии и провести великолепную операцию, остановив процесс.

Эви лежала на операционном столе, слушая наставления анестезиолога. Ей провели спинальную, и ощущения были не из приятных. Онемение от живота до пальцев ног должно было продлиться несколько часов.

«По крайней мере, это не так больно, как в прошлый раз, когда я рожала сама…»

Она не видела за перегородкой, что творили врачи, но наверняка они разрезали уже ее живот, поскольку девушка тактильно ощущала внутри себя чужие руки. Едва не содрогнулась.

– Миссис Йохансен, вы в порядке? – осведомился один из докторов. Миловидная женщина средних лет с короткой стрижкой-боб под медицинской шапочкой.

Эви выдавила из себя улыбку.

– Чувство, что во мне копошатся куча червей.

– А, ну тогда вам не о чем волноваться, – усмехнулся врач. – Все по плану.

Девушка кивнула и закрыла глаза.

Она не сомневалась в том, что Кристиан сходил с ума за дверью.

Эви кое-как его выпроводила, когда схватки усилились.

Он места себе не находил и рявкал на врачей, словно взбешенный пес.

Когда на свет появлялся Кайден, было почти тоже самое. Кристиана пришлось вытолкнуть из палаты, поскольку он паниковал больше нее самой и пугал докторов жестокой расправой.

«Бедные врачи…»

Всегда сдержанный, Крис не мог выносить, когда ей было больно.

«Мой хороший, самый лучший на свете…» – она тихонько вздохнула.

Небольшая ширма в районе груди мешала видеть ход действий врачей, но это только успокаивало Эви. Она не была уверена, что выдержит вид своего разрезанного живота. От одной мысли об этом бросало в холодный пот.

Казалось, что тело принадлежит не ей. Невозможно было пошевелить ни пальцем. Словно парализованная.

«Не паникуй. Спокойно».

– Скоро вы узнаете, кто родится – сыночек или дочка, – успокоил девушку доктор, улыбнувшись.

Эви выдохнула.

Она до последнего не узнавала пол малыша.

Словно в глубине души все ждала, что Дамиан вернется.

Что они узнают это вместе, как всегда хотели…

Глупости.

Несбыточные мечты, от которых она уже давно избавилась.

Сегодня начнется новая жизнь.

«Мой ребенок родится на свет».

Кайден станет старшим братом. А она – мамой во второй раз.

Казалось, что ее выжимают, тянущие ощущения заставили девушку сжать зубы до скрипа. Как же это было, черт побери, тяжко.

Она не могла сосредоточиться на голосах врачей, стало холодно, писк приборов действовал на нервы.

Эви зажмурилась изо всех сил.

«Я выдержу. Выдержала операцию на глаза, смогу и это».

И в момент, когда она лежала на холодной узкой койке, пока ее давление падало, а крови на перчатках врачей становилось больше, в ее голове не было зова помощи к Дамиану или мыслей о нем. Уже нет.

Она совершенно четко осознала, что одна. Что должна справиться со всем сама. И сейчас, и позже.