С трудом удаётся растянуть губы в улыбку. Качаю головой:
– Нет, спасибо.
– По осунувшемуся лицу вижу, вы не ели с утра, – замечает она, и в добрых глазах читается не праздное любопытство, а искренняя забота.
Я молчу, потому что если открою рот, то расплачусь. Приготовленный мною пирог лопают люди, оставившие меня без всего.
Она достаёт из сумки аккуратно завёрнутый бутерброд и протягивает мне:
– Возьмите. У меня их несколько. Я все не съем.
– Не могу… – начинаю я, но она перебивает:
–Можете. Я вижу, что вам сейчас тяжело. Когда-то и мне помогли в такой ситуации.
Я беру бутерброд. Хлеб мягкий, с сыром и ветчиной. Первый кусок застревает в горле, но я заставляю себя проглотить.
– Спасибо, – с трудом продавливаю через горло. Слова звучат хрипло.
– Вам плохо? – она смотрит на меня внимательно, как будто видит сквозь выстроенные защитные барьеры.
– Немного, – признаюсь я, хотя «немного» – огромная ложь. Меня до сих пор колотит от несправедливости.
– Муж? – она задаёт вопрос мягко, без осуждения.
Я киваю, не в силах произнести это слово вслух.
– Бросил?
– Да, – выдыхаю я.
– Стервец, – говорит она просто. В серых глазах вспыхивает огонёк праведного гнева.
Точно так же сказала бы мама. Неожиданно чувствую, как уголки губ сами собой поднимаются в улыбке.
– Да, – соглашаюсь я. На добрых незнакомцев мне сегодня везёт.
– Куда едете? – спрашивает она, разворачивая второй бутерброд.
– К тёте. В Нижний.
–Далеко, – замечает она, откусывая хлеб.
– Да, – вздыхаю я.
Она смотрит в окно на проплывающие мимо поля, потом поворачивается ко мне:
– Вам повезло.
Я поднимаю на неё удивлённый взгляд:
–Почему?
Улыбка на испещрённых мелкими морщинками губах.
– Потому что вам есть куда уехать. У многих в такой ситуации даже этого нет.
Я не отвечаю. Она права. Всё познаётся в сравнении. В хаосе боли и предательства мне действительно повезло, что есть где преклонить голову.
Ночью автобус въезжает в Нижний Новгород. Я выхожу на пустынную автостанцию. Холодный ночной воздух обжигает лицо. Тётя живёт на другом конце города. Стою и смотрю на привокзальные часы – три ночи.
Телефон в кармане вибрирует. Сообщение от Семёна: «Вы доехали?»
Я отвечаю: «Да. Спасибо».
Через несколько секунд приходит новое сообщение: «Если что – пишите. Этот номер теперь ваш».
Я замираю, перечитывая слова несколько раз.
– Что? – шепчу я в ночную тишину.
«Я купил новый. Этот оставлю вам. Там симка с хорошим балансом».
Слёзы снова подступают, горячие и неудержимые. Не думала, что такая мелочь, как человеческое участие пробивает до глубины души. «Почему?» – пишу я, и мои пальцы дрожат.
«Потому что вам сейчас тяжелее, чем мне».
Я долго смотрю на экран, не зная, что ответить. В конце концов пишу просто: «Спасибо».
«Не за что. Держитесь!»
Глава 5
Глотаю ком. Чужой человек обо мне беспокоится, а те, кого считала родными, выкинули, как ненужную вещь. Надеюсь на бумеранг. Очень хочется, чтоб подлецы почувствовали себя на моём месте.
Под утро добираюсь до пригорода.
Тётя встречает меня на пороге маленького дома. Она не спрашивает ни о чём, просто открывает объятия, и я чувствую, как по моему лицу текут слёзы.
– Заходи, дочка, – говорит она, и в её голосе столько тепла, что мне хочется спрятаться в нём, как в детстве.
Я вхожу. Дверь закрывается за моей спиной.
Мир сузился до размеров дома любимой тётушки. Но я не сдаюсь. Ещё не знаю, что впереди меня ждёт большой сюрприз.
Выхожу на улицу, и холодный воздух обжигает лицо. Осень. Пахнет опавшей листвой, сыростью и дымом из печных труб – запах, который въедается в одежду и остаётся надолго в памяти. Городок, в котором я теперь живу, кажется игрушечным. Деревянные дома с резными наличниками. Узкие улочки, вымощенные брусчаткой, полопавшейся от времени. Над крышами вьётся дым, смешиваясь с утренним туманом.
Здесь всё не так, как в Москве. Здесь тихо. Здесь нет Ильи.
Сегодня мой первый день на работе. После трёх лет, проведённых в роли жены успешного бизнесмена, я снова возвращаюсь к тому, с чего начинала – к детям. Педагогическое образование, которое когда-то казалось билетом в будущее, теперь способ выжить. Заработать на хлеб. На лекарства. На жизнь, которая внезапно перевернулась.
Детский сад – двухэтажное здание из красного кирпича, краска на котором кое-где облупилась, но само место ухоженное. На подоконниках – горшки с геранью, на площадке – яркие качели, покрашенные заботливой рукой. Я останавливаюсь перед входом, сжимая сумку так, что пальцы немеют. Три года назад и представить не могла, что окажусь здесь, в роли нянечки, а не воспитателя с дипломом. Но мне не до гордости. До смешного, испытываю страх оказаться не компетентной.
– Вы опоздали на семь минут, – говорит заведующая, женщина лет пятидесяти с добрыми, но усталыми глазами. Полные руки покрыты морщинами и пятнами краски – видимо, она сама недавно красила стены. – Но для первого дня прощу. Вы будете няней в старшей группе. Дети хорошие, только шумные.
Я киваю, чувствуя, как дрожат от волнения пальцы. Прохожу в светлую комнату с большими окнами, через которые льётся осеннее солнце. На стенах – детские рисунки: синее небо, жёлтое солнце, зелёная трава. Простые и искренние, с буйством красок. С мамами, папами, держащими малышей за руки. Я попадаю в уютное прошлое. Настроение улучшается.
Дети смотрят на меня с любопытством, оценивающе.
– Это наша новая няня, – представляет меня воспитательница. – Зовут её Агата Артёмовна.
Маленькая девочка с рыжими косичками сразу подходит и берёт меня за руку. Узкая ладошка тёплая и липкая от клея.
– Вы красивая! – говорит она, улыбаясь. – У вас глаза такие как у меня.
Чисто детская похвала, но от этих слов во мне что-то тает. Я не слышала комплименты уже очень давно. Как и не чувствовала себя нужной.
– Вы будете с нами играть? – спрашивает малышка. В наивных голубых глазах столько доверия, что перехватывает дыхание.
Я улыбаюсь. Впервые за долгое время моя улыбка не вымученная маска.
– Буду, – отвечаю и чувствую, что оттаиваю внутри.
День проходит в суматохе: собрать разбросанные кубики, помочь завязать шнурки. Утереть слёзы после ссоры из-за игрушки. Прибрать, протереть. Дети рисуют, лепят из пластилина, смеются. Звонкий, как колокольчики, смех наполняет комнату светом.
Ненадолго забываю о боли, о предательстве, о пустоте внутри. Здесь, среди маленьких людей, я снова чувствую себя живой.
Но потом наступает время обеда, а следом за ним тихий час. Дети спят, а я сижу на маленьком стульчике у окна и смотрю на двор. Редкие деревья во дворе детского сада трясут пёстрыми кронами. Ветер кружит жёлтые листья, а я думаю о нём. Об Илье. Интересно, чем он сейчас занят? Если не встречается с деловыми партнёрами то, наверное, сидит в кабинете, подписывает бумаги, пьёт кофе. Заигрывает с секретаршей. Или приехал на обед домой. Обнимает Леру, гладит её живот. Шепчет на ухо приятные слова. Разговаривает с ещё не рождённой дочерью.
Как он мог так легко вычеркнуть меня из своей жизни? Кровь ускоряет бег по венам. Пульсация бьёт в виски. Рука непроизвольно лезет в карман халата. Туда, где ощущается тяжесть смартфона. Сколько раз я порывалась позвонить бывшему мужу. Пальцы сжимаются в кулаки, не успев коснуться гаджета. Встряхиваю головой, прогоняя запретные мысли. Зачем я начала о нём думать? Всякий раз всё сходится к одному. Лучше мечтать о будущей жизни.
– Агата Артёмовна… – тихий голос прерывает мои мысли.
С недоумением смотрю на возникшую из ниоткуда малышку. Шагов не слышала. Скрипучие двери не открывались. Это та самая девочка с рыжими косичками. Она стоит передо мной, держа в руках куклу. Маленькие пухлые губки дрожат. Взмокшие светлые волосы свернулись на лбу в кудряшки. Не одной мне сейчас одиноко и не по себе
– Почему ты не спишь? – спрашиваю, наклоняясь к ней.
Она качает головой.
– Мне страшно. Приснилось, что мама ушла и не вернулась.
Моё сердце сжимается. Беру её на руки, сажаю к себе на колени.
– Мамы всегда возвращаются, – говорю я, хотя уверена в обратном.
– А ваша мама возвращается?
Я замираю. Моя мама умерла пять лет назад. Но я не могу сказать ей жестокую правду.
– Да, – отвечаю вместо этого. – Иногда во сне.
Она улыбается и прижимается ко мне. Тёплое тельце – маленькое, беззащитное. Сжимаю до хруста челюсти, ощутив невыносимо острое желание, чтобы внутри меня зародилась новая жизнь. Маленькая, хрупкая, но такая важная.
– Давай я посижу с тобой, пока ты не уснёшь, – предлагаю я.
Она кивает и закрывает глаза. Через несколько минут дыхание малышки становится ровным. Душа наполняется нежностью.
Я сижу и смотрю на неё. Бросаю взгляд в открытую дверь палаты. Гляжу на детей, на садик, который стал моим убежищем. Здесь нет места прошлому. Всё живёт настоящим и будущим. Я пока не знаю, каким будет моё. Но уже могу дышать полной грудью.
Глава 6
После дня, проведённого с детьми, мир кажется мягче, добрее. Их смех, бесконечные «почему», маленькие ручки, тянущиеся ко мне за помощью. Всё это наполняет меня теплом, несмотря на усталость.
Тётя Лида встречает меня на кухне. Запах травяного чая смешивается с ароматом свежеиспечённого хлеба.
– Как работа? – спрашивает она с осторожностью, словно боится сломать моё хрупкое спокойствие.
– Нормально, – отвечаю, отпивая глоток из кружки. Горьковатый чай согревает после холода улицы. Хлеб макаю в блюдце с янтарным мёдом, что принёс сосед пасечник. Урчу от удовольствия. – Дети хорошие. Очень разные, но… светлые.
Я не могу подобрать другого слова. Они действительно как лучики света в темноте моей души.
Тётя Лида прищурившись смотрит на меня. Взгляд добрых глаз будто рентген, проходится по моей исхудавшей фигуре и останавливается на лице.
– Тебе нужно к врачу, – говорит она вдруг.
Вздрагиваю. Сама в последнее время не радуюсь отражению в зеркале. Бывают приливы слабости, тошнота. Но не люблю, даже боюсь больниц.
– Я здорова. Совсем недавно проходила комиссию.
– Ты бледная как смерть. И худая. Совсем.
Я отмахиваюсь, но на следующее утро с трудом поднимаюсь с кровати. Комната плывёт перед глазами, ноги подкашиваются.
– Агата! – тётя Лида ловит меня прежде, чем я падаю. Руки родственницы на удивление крепкие, несмотря на возраст. – Всё, хватит, – выносит она приговор моей трусости, – идём в поликлинику. Моя школьная подруга, Люська, тебя посмотрит. Там опыту как у всех врачей сразу. Посмотрит и говорит, что у тебя болит. Только ей доверяю.
Я не сопротивляюсь. Внутри пустота и странное безразличие. Болезнь? Может, так и должно быть? Может, это наказание за мою глупую веру в любовь?
Врач в поликлинике – пожилая женщина с седыми волосами, собранными в строгий пучок. Глаза усталые, но добрые. Она слушает мои жалобы – слабость, головокружение, тошнота – затем молча берёт анализы. Я сижу в коридоре на жёсткой скамейке, слушаю, как тикают часы на стене. Каждый звук отдаётся в висках.
– Вам нужно сдать анализ крови на ХГЧ. Вот направление к гинекологу…– Она с улыбкой смотрит на меня: – До чего же ты похожа на Лиду. Светловолосая, стройная, глаза пронзительные. Она тоже по молодости красавицей была.
