– Потому что я знаю Сажена. Он сразу начнёт совать свой любопытный нос во все сарайки, склепы и могилы. Проводи и присмотри, чтобы никуда не лез.
Грифель, бумага, справочник подставкой… Ярь улетел с запиской, а я вернулась к прерванному делу и с сожалением прислушалась к удаляющейся песне Мстишки. Ладно, зима начнётся – наслушаюсь. Зимой – лютые шторма, народ сидит по норкам, а на кладбище появляется только по случаю покойников, и то не всегда – чаще всего появляются одни покойники. А родственники подтягиваются попрощаться лишь весной. Чисти изредка тропы, пополняй раз в месяц знаки в святилище да поглядывай, нет ли праховых. Благодать.
Закончив с четвёртым праховым, я сунула кувшин в карман куртки и поспешила к последнему.
– Ярь, больше праховых нет?
«Нет, – свистнул он. – Свободна».
– Издеваешься?
Ярь просвиристел что-то невнятное и извиняющееся. Дескать, он не нарочно и вообще не это имел в виду.
Я очень быстро и сердито упокоила последнего прахового, сунула кувшин под мышку, закинула на плечо изрядно потяжелевший посох и заторопилась домой – заполнять отчётные бумаги.
– Ярь, освободишься – кувшины на крыльце.
«Принял», – коротко ответил помощник.
Посох, на удивление, оказался не таким тяжёлым, как я ожидала. Значит, и трёх-четырёх часов отдыха хватит.
Дома я разулась-разделась, заскочила на кухню за чашкой чая и помчалась в кабинет. Достала справочники, нашла имена родственников и первым делом написала записки им, отправив наговором «из ладони в ладонь» (и мне всё равно, чем они сейчас заняты и где находятся; когда есть время, тогда и пишу). А после выкопала из стопок бумаг черновик подтверждения смерти, нашла в ящике стола бумаги с печатями и взялась за документы для Управы. Медленно, печально и очень внимательно. Одно слово пропустишь или не то напишешь – заново писать заставят, заразы дотошные.
Ярь знал, чем я занимаюсь, и мудро помалкивал. Но как только я расписалась на последнем документе, помощник встревоженно засвистел, докладывая:
«В обители мертвецов верхние фонтаны переполнены – вода бьёт через край».
– Почему-то не удивил, – проворчала я и достала из ящика стола почтовую управскую тубу из старой тёмной кожи.
«Сажен не отлынивает. Уже почти закончил с западным участком», – добавил Ярь.
– Ленится, как обычно. И, конечно, не сам метёт, а наговорами, – я аккуратно свернула первую бумагу и сунула её в пустую тубу. – Дальше пусть берёт южный участок.
«Направлю», – свистнул помощник.
Обители расходились вокруг святилища кольцами. Первое кольцо, разделённое пополам, – беспокойники и неспокойники. Их всегда было меньше других, а внимания они требовали больше. Второе кольцо, шире первого, – обители упокойников и животных. Третье, разделённое на четыре участка, – сплошные мертвецы: ближе к северным воротам – наши праховые, а остальные – и случайные, и опознанные, и безымянные. А последнее кольцо перед стеной – древний островной лес.
По-хорошему, у мёртвых тоже надо прибраться – опустить вниз невостребованные кости и освободить место, – но у меня никогда не хватало на это сил. Даже зимой. Но с каждым годом нам с посохом становится всё легче работать, так что дойдут руки. Обязательно.
Бумаги одна за другой исчезли в управской тубе. Я навела на столе порядок и позволила себе пять минут просто попить чаю. День пролетел незаметно – сумерки на пороге, – но до ужина я ещё успею разобраться с водяными жилами и фонтанами.
– Ярь, где сейчас Мстишка? – я встала и потянулась.
«Недалеко от дома. Услышишь», – сообщил помощник.
Оставлю посох дома и попрошу Мстишку открыть мне «мост» в обитель животных. Первый год, когда нам с посохом было совсем сложно, подруга разметила всё Красное и без проблем отправляла меня на любой край кладбища.
Искать Мстишку не пришлось: едва я вышла из дома, как сразу её увидела – довольную, растрёпанную, с тонким чёрным посохом под мышкой.
– О, ты тоже здесь, – она удобнее перехватила посох. – Я закончила. Сейчас быстро ужин соображу…
– …поедим – по домам, – строго сказала я, спускаясь с крыльца. – Даже не целься на обитель беспокойников. Тебе ещё ночью у себя дежурить. И не спорь, Мстиш. Вот выберешь смотрительскую работу – переходи ко мне, бери звание среднего и работай хоть до беспамятства. По старой дружбе я тебе так упахиваться не позволю.
– Ладно-ладно, – проворчала подруга. – «Мост» нужен?
– Да, на границу между обителями животных и мёртвых, – и добавила: – восточная граница, напротив восточных ворот.
– Да помню я, – фыркнула Мстишка и небрежно чиркнула посохом по каменной тропе. Узкая угольная полоса вмиг вспухла и зачадила чёрным. – Я же в детстве больше здесь обитала, чем дома. Каждый угол знаю. Иди. Обратно как?
– Пешком, – я пожала плечами и с иронией добавила: – Прогуляюсь и разомнусь. Дай знать через Яря или запиской, когда всё приготовишь. И сразу же после ужина…
– Зануда, – припечатала подруга и гордо удалилась в дом.
Я нырнула в чёрный туман «моста» и через мгновение вышла посреди утопающей в красно-рыжей листве каменной тропы. И, куда ни глянь, шелестели подвижные горы листвы, уже начинающей подгнивать. А древние деревья, словно издеваясь, неспешно роняли лист за листом, но не облетели даже на треть. И ведь всего-то четыре дня назад здесь убиралась! И вот опять.
Совесть моя всё-таки не выдержала. Я опустилась на колени, прижала ладони к тропе и зашептала наговор. Земля лениво всколыхнулась и затянула в свою утробу все лиственные кучи в двадцати шагах от меня. И всё – пока всё. Я решительно заткнула совесть и поспешила к фонтанам. В обители животных обычно тихо – в отличие от людей, звери быстро отдают силу и быстро уходят, не доставляя нам, смотрителям, проблем.
Пропетляв тенистыми тропками, я вышла к очередному ракушечному островку – к фонтану с квадратной чашей в окружении увитых плющом склепов. Где так воняло… Точно Зордан подметил – болотом: тухлым, едким. А вода в чаше стала вязкой, потемнела и только что не лопалась болотными пузырями.
Кто бы ни был этот шутник или мститель, какие бы причины ни толкнули его на это… Поймаю и надеру задницу. Да, по-дедовски и посохом. Если бы не вода, я бы уже одну обитель от листьев вычистить успела.
Всего в обители соорудили пять больших фонтанов и с десяток мелких – чтобы умыться жарким летом и воды глотнуть, да и деревьям влажность полезна. Нижних здесь не было – зверьё и так отлично спит. Хвала праху. Отвести воду, почистить от гнилостной грязи чаши – дело получаса. Новую жилу я подвела буквально минут на десять, чтобы смыть остатки вонючей грязи, и сразу же убрала воду под землю. Во избежание. Да и без надобности она пока. И склепы бы проверить…
«Всё в порядке, – свистнул Ярь. – Здесь никто не пробудился и не сбежал».
И снова хвала праху…
Сумрак сгустился, и по кладбищу побежали цепочки огоньков. Сначала зажглись факелы на склепах и чаше фонтана, потом – плющ и мох, а следом и в ветвях закрутились алые огоньки. И привычно поползла из-под древних корней красноватая дымка – пока светлая, полупрозрачная, невесомая. А мимо меня пролетела стайка мерцающих красных мотыльков.
Пора заканчивать. Нет, Мстишка не будет ждать, когда я приползу на ужин. Она придёт за мной «мостом» и утащит в дом.
Я развернулась и поспешила к обители мёртвых. Самое то время для боязливой меня – когда высокие могильные холмики окутаны туманом, повсюду зловеще горят красные огни, а тьма с усталостью прижимают к земле. И посох дома. Ладно, Ярь, материковые мертвецы – это совершеннейшие мертвецы, так же? Мне бы своих «старичков»-безумцев бояться, а не этих, которые уже вообще и совсем-совсем…
«Я тут», – помощник вспыхнул алой звездой.
Я улыбнулась и посмотрела на него с благодарностью. И до кольца леса, который отделял одну обитель от другой, добралась очень быстро. Вышла вьющимися тропками к обители мёртвых и сразу же, едва вынырнула из-под низких ветвей, услышала знакомый низкий голос.
Сажен тоже что-то напевал за работой – не слишком музыкально, но довольно приятно. А с листвой творилось что-то непонятное – она взмывала в воздух и исчезала. Целиком. Шорох метлы – облако листьев в небе – и пустота.
– Ярь, а куда они деваются? – прошептала я, провожая взглядом очередное исчезающее облако.
Окружённые деревьями ряды безымянных холмов сразу стали выше, а на земляных маковках отдельных могилок показались старые медные таблички. На этом участке покоились в основном неизвестные, вынесенные на остров морем.
– А у меня почему не спросишь? – весело поинтересовался Сажен, выглядывая из-за дерева. – Привет, Рдянка. Выходи уже, нестрашно здесь.
– Кому как, – от ищейца ничего не скроешь. – Привет, Саж. Не устал?
– Да ну, – он снова махнул метлой, очищая от палой листвы очередной ряд холмов. – Лёгкая прогулка перед сном. С полезной практикой. Новые наговоры отрабатываю.
– А какие? – я посмотрела на него с любопытством: без плаща, рубаха навыпуск, рукава закатаны – а не мёрзнет ни разу. Тоже какой-то наговор?
Сажен снова взмахнул метлой и с картинной важностью пояснил:
– Притяжения. Всего лишь притяжения.
«И перемещения», – свистнул Ярь.
Я проследила за направлением метлы и поняла:
– То есть мою листву на соседское кладбище перебрасываешь? А ты в курсе, что там – за тем лесом?
– Конечно, – Сажен поёжился. – Чёрное кладбище. Поэтому – нет, Рдяна. Не угадала. Не на соседское. Но – да, перебрасываю. И пусть делают с этим богатством что хотят.
Я закатила глаза:
– Саж, тут есть редкие породы деревьев! Которые растут только на Красном! Меня же соседи со свету сживут! Честно говори, на кладбища листву перегоняешь или нет?
– Нет, на «пустышки», – успокоил он насмешливо. – На необитаемую островную мелочь. Выдыхай.
Я и правда выдохнула. На мгновение.
– А ты в курсе, что твоих мертвецов вот-вот затопит? – Сажен опёрся на метлу и посмотрел на меня серьёзно. Даже слишком.
– Конечно, – собралась я. И с духом, и вообще.
Обитель была устроена просто: три длинных ряда холмов – узкая полоса деревьев, снова ряды холмов – снова полоса деревьев. А среди деревьев – беспорядочно разбросанные чаши небольших фонтанов. Лето у нас недолгое, но всегда очень жаркое и душное.
– Пойдём, покажу, – Сажен развернулся и скрылся за деревом.
Ярь выразительно свистнул.
Ну да, как будто я не знаю тут каждый камень… Я пересекла ряды могил и почти догнала ищейца, который уже целенаправленно петлял среди деревьев, со всех сторон красиво подсвеченный красным. Так, идти нам минут пять…
– То есть на «мосты» для листьев у тебя силы есть, а для себя – нет? – поинтересовалась я.
– Себя перетаскивать тяжелее, – справедливо заметил Сажен. – Сильно тяжелее, чем горку листвы. А спустя десять дней непрерывных прыжков по островам бывает и невозможно.
– Десять дней? – удивилась я.
Ищеец остановился, поджидая меня, и пояснил:
– Этот срок отводится на дополнительную проверку, если что-то не нравится. Если что-то кажется неправильным. Если какие-то доказательства сомнительны или не подходят вообще. Парень, которого мне выдали, якобы ограбил художественную лавку – все его видели и все указывали на него. А сам он утверждал, что в это время рыбачил где-то на мелких безымянных островках. Где – не запомнил, их же здесь сотни, и все похожи. Только направление указал. Да, Рдян, десять дней. И остров с самым чётким и свежим следом я нашёл в последний момент – парень не дурак порыбачить, он за лето на десятках островов наследил. На возврат сил уже не было, да и время поджимало – срок истекал. Хватило лишь на прыжок до твоего острова – с надеждой на известное чудо. И мы с тем парнем очень благодарны тебе за помощь, хотя он о ней, извини, не знает.
– А кто всё-таки ограбил? – с любопытством спросила я.
– Простое дело, – Сажен закинул метлу на плечо. – Громче всех кричит «держи вора!» сам вор.
– Те самые свидетели? – удивилась я.
– Все пятеро. Одним ударом двух мух прихлопнуть хотели. Они все в той же лавке работали, и парень что-то пронюхал. Заподозрил. Но доложить куда надо не успел. И его сбросить хотели, и сбежать потом с островов с деньгами. Лавка-то богатая. До материка – рукой подать. А искать их там никто бы не взялся, – ответил он. – У нас тут своих дел полно, а у материковых ищейцев их ещё больше.
– Засранцы, – подумав, высказалась я, прислушиваясь к плеску воды. Очень сильному плеску – обычно фонтаны поют тише и спокойнее.
Он улыбнулся:
– Да не особые. Могли же и убить. Несчастный случай на рыбалке, просто и обыденно. Сбросили труп в море – и жди три года, когда его на чьё-нибудь кладбище вынесет. Может быть. Парень-то материковый, недавно прибывший, без амулета – силой не пропитался. А так его всего лишь криво подставили, и все живы. Но они хорошо скрыли наговорами свои намерения и запутали следы. Долго готовились и нашу работу неплохо знали.
Фонтан зазвучал громче. Я ускорилась, а Ярь уже парил над фонтаном. Оный, круглая чаша на высокой резной ножке, прятался под низкими плакучими ветвями и неизменным плющом. Сажен остановился и отвёл ветви в сторону, пропуская меня.
– Осторожнее, там уже болото, – предупредил он. – Листву я убрал, а жилу не отвёл, чтобы тебе показать. И он не один такой – я ещё пять переполненных по пути насчитал.
Да, вокруг фонтана образовалось то самое болото. Почва была влажной – накануне несколько дней шли дожди, – и вода, льющаяся из переполненной чаши, расползалась грязными ручьями.
«Вода чистая», – отметил Ярь, покружив над чашей.
– И кое-что в них нашёл, – добавил ищеец.
– Что? – я настороженно подняла на него взгляд.
В пальцах Сажена появилась дырявая медно-рыжая монетка.
– За два года я ни разу не видел здесь ничего странного, – за первой монеткой появилась вторая, точно такая же. – Лишь лёгкий и объяснимый беспорядок. Твой помощник очень старался и водил меня кругами, но я всё равно заметил, как шумно у неспокойников и как воняет болотом в обители животных. Внезапный беспорядок с водой – это всегда подозрительно. Это почти всегда чьи-то гадости. Следы которых, особенно свежие, найти довольно просто.
Ярь виновато засвиристел: да, мол, недосмотрел. И найденные монеты не заметил. Ловко ищеец работает.
Я молча протянула руку и забрала монетки – крупные и холодные, точно из «ледяного» сундука. То есть это не Гулёна. Это кто-то другой.
– Неуместный и непроходящий холод – первый признак пакостного чудотворчества, – в ладони Сажена появилось ещё пять точно таких же монет. – Три – отсюда, ещё две – из обители животных. В сливах застряли. Почему-то в ваших фонтанах они очень узкие. Расскажешь, в чём дело? Где ещё вода повела себя странно? И когда всё началось?
Глава 4
Перекладывать свои проблемы на чужие плечи я не любила и попыталась увильнуть:
– А что по монетам?
– Мой мастер-чудесник скажет больше, – Сажен подбросил и поймал монетки. – Завтра. Схожу к нему с утра и озадачу. Так в чём дело?
Ну, попытаться стоило…
Я отвела жилу и коротко поведала известное: со вчерашнего дня разная и тревожная вода в нижних или в верхних фонтанах во всех обителях, кроме моего дома, такой же случай на Чёрном кладбище два года назад…
– Я бы у вас покопался, если вы не против, – заметил Сажен. – И у тебя, и на Чёрном.
Фонтаны замолчали во всей обители, а лишняя вода ушла в землю.
