– А я говорю, давай!
Он схватил меня за локоть. Пальцы больно впились в кожу, оставляя алые отметины. Мимо проходили люди, но никто не обращал на меня внимание.
– Отпустите! – закричала я, но идущие в соседний вагон, даже не повернули в нашу сторону голову.
– Не упрямься, Новый год же! Праздник!
Я попыталась вырваться, но он был сильнее. Паника подступила к горлу.
– Отстаньте! – кричала я, но круглолицый не отпускал. – Отпустите! Я не хочу с вами идти! Меня ждут!
– Кто же там тебя ждёт? А, Снегурочка?
Ответить я не успела. Внезапно возле нас возник мужчина из купе №4. Он был без костюма Деда Мороза, в своём синем свитере, и его лицо в холодном свете тамбурной лампы выглядело, как высеченное из камня.
– Я жду.
– Я первый её нашёл! – обиженно ответил круглолицый.
– Девушка со мной. Уберите руку, – произнёс он тихо, но так, что каждый звук был не просто твёрдым, он был стальным.
– Да, ладно! Как её зовут?
– Лена, – ответил попутчик из четвёртого купе.
– Как тебя звать? – дыша перегаром, спросил круглолицый.
– Лена, – подтвердила я.
– Вот гадство!
Круглолицый сплюнул прямо на пол. А когда мужчина из моего вагона протянул мне руку, толкнул меня ему на грудь.
– Да и вали! Я себе другую Снегурочку найду!
Он развернулся на пятке и, едва не упав на пол, с трудом вписался в дверь перехода в соседний вагон.
Мужчина из соседнего вагона, спотыкаясь, попытался что-то возразить, но встретившись с ледяным, не обещающим ничего хорошего взглядом Клима, моментально сдулся. Он пробормотал что-то невнятное и, пошатываясь, ретировался в свой вагон.
Я стояла, дрожа, обхватив себя за плечи, пытаясь прийти в себя.
– Спасибо, – прошептала я, не смея поднять взгляд на своего спасителя.
Мужчина помолчал несколько секунд.
– Вам нельзя возвращаться в ваше купе, – констатировал он сухим, деловым тоном с нотками недовольства. – Там уже ничто не спасёт вас от назойливого внимания. Там уже не театр, а балаган.
– Да здесь тоже небезопасно. Можно, конечно, к проводнице попробовать попроситься, – начала я неуверенно.
– Моё купе выкуплено полностью, – перебил он. – Можете переночевать у меня. Утром разберёмся.
Не дав мне опомниться, он развернулся и пошёл вперёд. Я, как загипнотизированная, поплелась следом. Он шёл, расчищая путь. Гомон и крики стихали, когда празднующие встречались с ним взглядами.
В глазах попутчика из четвёртого купе было что-то такое, что никто не рискнул ему перечить. Даже группа актёров, уже совершенно не сдерживающая буйного веселья, примолкла и расступилась.
Через минуту мы были в его убежище. Там царили тишина и порядок. Запах кофе и парфюма.
Он щёлкнул замком, запирая дверь.
– Три полки свободны и уже застелены. Выбирайте любую. Полотенца на верхней. Моё место нижнее слева. Его не занимать. Будете храпеть – разбужу. Всё понятно?
Он снял подушку и одеяло с верхней полки и положил на нижнюю, его движения были чёткими и лишёнными суеты. Заметив, что я не двигаюсь, подтолкнул в сторону окна.
– Ложитесь отдыхать. Вы в безопасности.
С этими словами он устроился на своей полке. Лёг ко мне спиной, демонстративно показывая отсутствие интереса. Я злилась, что так влипла с круглолицым, но и явное безразличие попутчика меня тоже бесило.
– Как хоть вас зовут?
Мужчина не отвечал. Он не мог заснуть за несколько секунд, но говорить со мной не хотел. Я уже успела расстроиться, когда качнувшись на полке он ответил.
– Клим Бортовой.
– Очень приятно. Я Аня. Меня легко запомнить, Я как Анна Иоановна, только Сорокина.
На ответ я не надеялась. Но мужчина буркнул:
– Приятно. Спокойной ночи.
– И вам.
Теперь уже говорить, мешая хозяину купе спать, было неприлично. Я забралась на верхнюю полку прямо в джинсах и свитере. Сжалась калачиком и наконец позволила себе выдохнуть.
Снаружи доносились громкие крики и смех, но здесь, в этой капсуле спокойствия, царила тишина. И в моей душе расцветало невероятное, щемящее чувство благодарности к этому невыносимому, загадочному и самому пасмурному мужчине на свете.
Приехали
Я проснулась от того, что поезд резко дернулся и снова плавно покатился. Голова пока ещё не сильно соображала. Память медленно возвращалась, как прилив: Новый год, пьяные актеры, круглолицый мужчина в тамбуре…
Клим.
Лёжа на верхней полке в его купе, я натянула до подбородка одеяло в белоснежном пододеяльнике. Запах дорогого парфюма и кофе все еще висел в воздухе, смешиваясь с чем-то приятным мятной свежести.
Солнце пробивалось между шторами. За дверью доносились приглушенные голоса и утренняя суета пассажиров. Я лежала без движения. Не хотела разбудить хозяина купе.
– Проснулась? – раздался снизу его ровный, лишенный всяких эмоций голос.
Я посмотрела вниз. Клим сидел на своей нижней полке. Перед ним на столике стоял ноутбук, а возле окна тарелки, накрытые пищевой плёнкой и булочки.
– Кажется, да. Ваше купе пока наглухо закрыто. Я вам приготовил одноразовую зубную щётку, пасту и расчёску. Приводите себя в порядок и возвращайтесь, будем завтракать.
– Да не надо. Вы и так для меня много сделали. Не хочу вас стеснять.
Стараясь не уронить что-нибудь вниз, я начала спускаться. Клим придержал меня за талию. Не нагло, только чтобы помочь слезть. Но его прикосновения меня смутили.
– Вот поеди?те и не будете стеснять. А пока я из вагона-ресторана заказал еду – надо её съесть. Подъезжаем уже. Будем на месте через полтора часа. Поторопитесь.
Он отставил ноутбук, наклонился и достал из сумки новую, еще в фабричной упаковке, складную расчёску, зубную щетку и маленький тюбик пасты.
Положил это на стол передо мной с таким видом, будто выдавал казенное обмундирование. Потом всё аккуратно сложил в синий органайзер с кожаной петлёй возле ручки.
– Всё внутри. Так удобнее. Умывайтесь и возвращайтесь. Не задерживайтесь.
Я взяла органайзер и отвернулась. В горле встал комок – не от обиды, а от какой-то странной, щемящей благодарности. От заботы обо мне. Клим всё продумал. И это было удивительно.
Клим открыл дверь купе и аккуратно меня подтолкнул к выходу. Вот что за человек? Ведь столько хорошего делает, а сам бу-бу-бу, бу-бу-бу. Не улыбнётся никогда.
В туалете я оглядела своё отражение. Длинные волосы спутались. Тушь размазалась, наверное, еще вчера. Щёки были румяными со сна. А вот глаза мне не нравились больше всего.
Нет, цвет они не изменили, так и остались серыми. Но в них появилось что-то неукротимое. Казалось, что они светились каким-то чувством. Только каким именно?
Не влюблённостью же в этого буку? Точно – нет! Это всё только от духоты! Ну, ещё и от пережитых накануне событий: поздравления Матвейки и столкновения с круглолицым в тамбуре.
От воспоминания о мальчике мои глаза потеплели, а мужчина со стрижкой – ёжиком сделал их колкими.
Но сияния не прошло!
Глупости всё это. Не надо думать лишнего. Сейчас прибудем на вокзал и больше никогда не увидимся. С этими мыслями я умылась и, вскрыв упаковку с гигиеническими принадлежностями, привела ебя в порядок.
В купе пахло одуряюще! Клим скользнул по мне нечитаемым взглядом. Судя по дрогнувшим в намёке на улыбку губам, то что он увидел, ему понравилось.
– Кофе, – сдержанно сказал мужчина. – Я уточнил у проводника. Она сказала, что вы вчера заказывали капучино. Пейте.
Он придвинул ко мне тарелки с уже снятой плёнкой. Греческий салат и курица выглядели очень прилично. Я отхлебнула кофе и, прикрыв глаза от удовольствия откусила кусочек сыра.
– Очень вкусно! Спасибо вам! Я сейчас и за кофе, и за всё, заплачу.
Он лишь брови чуть приподнял, мол, «разве это требует благодарности?». А потом хмыкнул, качнув головой вбок.
– Точно. У вас же есть деньги. Целых 500 рублей. – Я открыла рот, чтобы сказать, что безналом у меня больше, но он остановил. – Не надо ничего. Я буду спокоен, если вы поедите. Вы какая-то неприспособленная. За вами приглядывать надо, иначе пропадёте.
Мне хотелось поспорить, но натолкнувшись на нечитаемый взгляд Клима, я решила не ввязываться в полемику. Оказалось, что я сильно проголодалась со вчерашнего дня. Ела и искренне нахваливала.
– Ммм – это просто божественно! Не знала, что в вагонах-ресторанах бывает вкусно.
– А вы давно в них бывали? – уточнил Клим.
– Не помню. Лет 5 назад или больше, ещё до универа.
– Студентка?
– Аспирантка. Пишу кандидатскую и работаю детским психологом. А вы?
– Просто работаю. – Он хмыкнул и отхлебнул свой эспрессо. – Тяжёлой техникой, про которую вчера говорил Матвею, тоже занимаюсь, но больше бумагами, конечно.
Это было так просто сказано, без пафоса. Хотя всё вокруг кричало о его достатке. И сочетание грубоватой серьёзности и обеспеченности, которой совершенно не кичился, буквально завораживало.
– Вкусно?
– Да, очень. Спасибо.
– Жалко, что я вчера доел икру. Беру всегда в дорогу самую маленькую баночку, чтобы не гадать утром, она уже испортилась или ещё нет.
– Ничего страшного. Салат великолепный. А про свежесть продуктов у нас есть домашний лайфхак. Если что-то вызвало сомнение – сразу выбрасываем без раздумий.
– И икру?
Он посмотрел на меня слегка приподняв брови.
– Ну-у-у, икру мы ни разу не выбрасывали, но салаты, например, выкидываем регулярно. Потому что лучше не съесть что-то вкусное, чем потом лечиться от инфекции.
– Разумно. Неужели это вы придумали?
– Нет. Папа. Мы с мамой всегда надеялись, что «оно ещё хорошее». Ой! – У меня в кармане ожил телефон. – А вот и он. Лучше выйти из купе?
– Говорите здесь, а то у вас там что-нибудь снова случится.
Папин голос был таким тёплым и радостным. Они с мамой поехали к тёте Наташе в баню, а на обратном пути собирались заехать за моей любимой рыбой, чтобы взять свежую к завтрашнему приезду.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/layza-foks/bez-menya-ty-propadesh-72926978/?lfrom=174836202&ffile=1) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
