Сергей Малицкий "Extensio"

– Я отойду на полчаса, – бросил быстрый взгляд на Оливию Джим. – Оставляю нашу новую клиентку вам на растерзание. Да, деньги уже на счету. На всякий случай я оставлю и смартфон, дабы ускорить оформление, правила вы знаете. Тем более что я недалеко и ненадолго. Составьте стандартный договор, но так, чтобы нам не пришлось возвращать деньги при любых обстоятельствах. Себастьян знает, как это сделать.

– Он кивает, босс, – отозвалась Миа.

– Соберите для меня всю информацию об этой игре, – наморщил лоб Джим. – Все важное, что можно собрать за полчаса. И распечатайте.

– Себастьян по его словам играл в нее когда-то, – ответила Миа. – В детстве, наверное. Насколько мне известно, этой игре уже двадцать лет? Да и я заходила. Правда, в режиме просмотра. Любопытно там. Особенно на бирже. И в казино. И на главной улице. Кстати, она тоже называется Бродвей. Там довольно интересно. А уж на площади Согласия… По этой игре все с ума сходят. Говорят, что NPC[8 - – Non-Player Character – персонаж, управляемый не игроком. Персонаж, действующий программно.] в Extensio неотличимы от живых людей. А некоторые как раз настолько отличимы, что… Ой. Но я предпочитаю смотреть стримы по ней. Простите, сэр. Я все подготовлю.

– Вот еще что… – Джим мгновение колебался, затем все-таки сказал. – Если вам покажется, что вокруг вас происходит что-то неправильное, поступайте по обстоятельствам.

– Я не понимаю вас, сэр, – пролепетала Миа.

– Чтобы ни случилось, поступайте по обстоятельствам, – твердо сказал Джим.

– Да, конечно, непременно, обязательно, – Миа перебирала слова, словно составляла заклинание спокойствия, – безусловно. Я всегда поступаю по обстоятельствам. Если бы еще обстоятельства… Да у нас тут полиция постоянно дежурит на перекрестке!

– Хорошо, – выключил селектор Джим и вновь посмотрел на Оливию. – Остался еще один вопрос. Теперь без записи.

– Я слушаю вас, – улыбнулась Оливия.

– Скажите, – Джим потер руку, посмотрел на блокнот и сунул его в карман, взглянул на фотографию на стене. – Скажите, для чего это все? Я имею в виду, зачем это все вашей дочери? Ведь вы не всерьез решили, что я чья-то страховка? Я ведь не знаю ее, несмотря на все мои сегодняшние глюки. Зачем эти знаки? Она что, хотела, чтобы я нашел ее? Зачем убегать куда-то и при этом стараться оставить следы?

– Человек слаб, – вздохнула Оливия. – И чем больше он хочет казаться человеком, тем он слабее. А вы думаете, что люди, к примеру, ведут тайные дневники для того, чтобы все записанное в них оставалось в тайне? Нет, для будущих читателей. Тщеславие!

– Я не веду дневник, – сказал Джим. – Но ведь вы могли и не прийти ко мне? И что бы я делал в таком случае? Что стало бы с вашей дочерью?

– Даже не знаю, – задумалась Оливия. – Кстати, хороший вопрос. Думаю, что не прийти я не могла. Возможно, она хотела, чтобы вы познакомились со мной. Почувствовали меня. Ведь все эти знаки, и в самом деле скорее для меня, а не для вас. Это важно, как и то, что есть вещи, которые я не могу рассказывать вам. Кое-что вы должны узнать сами.

– Почему? – не понял Джим.

– Чтобы не свихнуться, – медленно, как будто обдумывая каждое слово, произнесла Оливия. – Но есть ведь еще одно. Вам не следует недооценивать мою дочь. Она умница, каких мало. Вы все равно оказались бы в Extensio. Даже и без моего участия.

– Почему это я оказался бы в Extensio? – удивился Джим. – Вы опять про эту странную пару часов до развеивания? Вот теперь, когда я, кажется, начинаю на вас работать, давайте без шуток. Неужели вы думаете, что через пару часов Нью-Йорк или пусть даже всего лишь кусок Вест-Сайда исчезнет? И кто вам сказал, что нет дел, от которых я отказываюсь? Двести тридцать девять дел обходился без этой вашей Extensio, а на двести сороковом решил бы закрыть тему?

– Вы такой забавный, – засмеялась Оливия. – Вы уже согласились взяться за это дело. И ведь и в самом деле не из-за денег. Скажем так, из-за плохо осознаваемой внутренней потребности. И Нью-Йорк никуда не денется. Вопрос в том, куда денетесь вы? А ответ-то на поверхности. И вы скоро его сами осознаете. В Extensio. Вам просто некуда больше будет деться.

– Что за той дверью? – спросил Джим, ткнув пальцем в окно.

– Я не знаю, – пожала плечами Оливия. – Что угодно. Найдете мою дочь, спросите. Главное, что здесь ничего нет. Или почти ничего. Я же говорю, это временная локация. Но там – целый мир. Удачи, ковбой. И не торопитесь обвинять меня в безумии. Мне спуститься к вашим сотрудникам или подождать их здесь? Кстати, имейте в виду, там Эмили может выглядеть… по-другому.

– Главное, чтобы я оставался самим собой, – проворчал Джим. – Миа! Поднимайтесь!

?

Сотая улица встретила Джима почему-то прохладой, в которой свежести уже не было и в помине. Над городом стоял штиль. Джим поднял воротник куртки. Небо над его офисом показалось ему серым, и здания вокруг показались серыми, возможно, их затянуло смогом, дышать, во всяком случае, было нечем, да и улицы тонули в каком-то тумане. Проглядеть их не удавалось и на квартал. По тротуарам еще спешили, убегая куда-то, пешеходы, но машин не было вовсе, остались лишь припаркованные автомобили. Продавец хот-догов Sabrett, выбравшись из своего вагончика, бродил вокруг него кругами, крупные буквы NYPD[9 - – (англ.) – нью-йоркский полицейский департамент.] как будто медленно сползали с дверцы полицейского автомобиля, замершего на перекрестке.

– Что за ерунда? – потер глаза Джим, убедился, что аббревиатура департамента полиции города пока остается на месте, оглянулся на замерший у офиса свой Джип Чероки, нащупал под мышкой пистолет и зашагал к странной вывеске над недавним отделением банка.

– Лазером нарисовали, – пробормотал он, пересекая Коламбус Авеню. – Точно, лазером. Вот будет весело, если сейчас меня снимает скрытая камера. Решили поиздеваться над частным детективом? И все это шутка? Откуда же тогда десять миллионов? Или и это розыгрыш?

Джим подошел ближе, отметил, что двери под вывеской остались прежними, разве только внутренние помещения банка были затянуты той же мглой, что и улицы, и что слева от двери реклама по-прежнему вопрошает каждого входящего – «What would you like the power to do?[10 - – (англ.) – Что бы вы хотели сделать, если бы имели такую возможность?]», вгляделся в собственное отражение, подмигнул ему, ухватился за штангу дверной рукояти и шагнул внутрь, пребывая в ощущении, что совершает самую большую глупость в жизни. Только в самое последнее мгновение, он понял, чего ему не хватало еще острее, чем музыкальной заставки на входе в офис. Закадрового смеха. И аплодисментов.

Часть первая. Infernum[11 - – (лат.) – ад]

Глава первая. Подонки и уроды

Мгла развеялась мгновенно, в глаза ударило солнце, а вместе с его лучами в лицо прилетело что-то похожее на лопату или весло, во всяком случае удар получился ощутимым. Из глаз Джима посыпались искры, и уже падая на спину и успев удивиться, что внутри банка имеется солнце, а за спиной нет двери, он успел выдернуть из-под куртки пистолет, но не успел им воспользоваться – следующий удар явно должен был перебить ему кисть. Пистолет отлетел куда-то в сторону, но рука словно сама собой ухватила оружие нападавшего, почувствовала сталь наконечника, который едва не пропорол запястье, и придержала его лишь на долю секунды, чтобы в тот миг, когда противник попытается выдернуть пику из руки жертвы, пихнуть ее как можно сильнее в сторону его рывка.

«Это что такое я сотворил только что?» – где-то в отдалении пролетела удивленная мысль и вместе с ней как будто промелькнуло в памяти странное – волны изумрудного моря, рассекающие их острыми, словно плуги, носами корабли, и сотни весел, одновременно опускающихся в соленую зелень и синеву. Спереди и сзади. Справа и слева. И – главное – по бокам.

Нападавших было пятеро. Джим не пересчитывал их, он мгновенно отметил пять фигур на словно припудренной пеплом площади, хотя солнце его почти ослепило. Один из противников, правда, теперь ковырялся в пыли с пикой, пытаясь встать после тычка Джима. А вот четверо явно решили позабавиться. Двое с дубинами заходили справа и слева, еще двое замерли впереди. Один и в самом деле с веслом, еще один с огромным, в полтора локтя длиной ножом вроде мачете, которым он со свистом рассекал воздух. Все – то ли в каких-то лохмотьях, то ли в сшитых из лохмотьев комбинезонах или плащах. У всех спутанные волосы, бороды и усы. Вдобавок от каждого несло потом и какой-то кислятиной даже за несколько шагов.

– Билли! – заорал самый высокий из разбойников – детина с родимым пятном на половину рожи, тот, что держал перед собой весло, – как пригляделся Джим – усиленное по кромке жестью. – Сколько раз тебе говорить – пикой тычут, а не размахивают ею как дубиной!

– Привычка, – закряхтел, поднимаясь, пятый.

– Шор! – рыкнул здоровяк на разбойника с мачете. – Три, нет, пять шагов назад, а то своих зацепишь. Тоже мне, меченосец. Билли! Там где-то пистолет должен быть. Ты ж его выбил из руки? Или мне показалось?

– Был пистолет, – согласился Билли. – Только я не вижу его чего-то. Кстати, если бы не я…

– Так поищи его! – перебил копейщика здоровяк. – Если ткнуть толком не можешь. Если бы не он…

Джим уже стоял на ногах. Окинув площадь быстрым взглядом, он сквозь слепящее солнце успел отметить неестественно синее небо, смог разглядеть здания в отдалении, крытую галерею, выполненную из белых резных колонн, а так же бочки и ящики – справа и каменный колодец и несколько вкопанных в землю обелисков – слева. Кажется, на них что-то висело. Или кто-то.

«Вот так теперь ходят в банк», – попытался приободрить себя Джим и с удивлением понял, что бодрости ему не занимать. Ему не было страшно. Но самым странным оказалось даже не то, что он не чувствовал испуга. Он не чувствовал напряжения. Непривычное ледяное спокойствие медленно распространялось по его телу, словно возможный испуг был выбит тем самым ударом по лбу. Причем это не было холодом оцепенения, нет. Это была расслабленность и легкость бывалого драчуна. Вот бы еще понять, откуда это в нем, если он в жизни и мухи не обидел?

Джим тряхнул головой и потрогал лоб. Кажется, сотрясения удалось избежать. Боли или головокружения не ощущалось точно. Во всяком случае, на первых порах. Удар был неожиданным, но не слишком резким, или Джим непроизвольно начал отстраняться от весла-колотушки, падать на спину, чтобы уберечь голову. Так или иначе, но он сумел разглядеть деревянную лопасть до того, как она коснулась его лба. Однако кожу чуть выше переносицы странное оружие слегка рассадило. А ведь та стычка в спортклубе, когда ему повредили руку и подбили оба глаза, была куда как безобиднее. Отчего же он перепугался донельзя именно тогда, а не теперь?

– Послушай, бот, – процедил сквозь редкие зубы здоровяк, перехватывая весло. – Или кто ты там? Ты бы не брыкался. Нам всего-то и нужно то, что на тебе надето, да то, что в карманах и на теле. Но голым не уйдешь, поделимся одежонкой. А будешь брыкаться, пристукнем, да оттащим к уродам на холмы. Там уж придется снять с себя все до косточек. Причем частями. Уроды любят свежатинку.

Трое ответили здоровяку дружным хохотом.

– Не вижу я что-то пистолета, – проворчал Билли, подходя и постукивая пикой по камням. – Отлетел куда-то. Потом найдем. Давайте уж поскорее это все сладим. Мы же его считай второй час тут ждем. Или не его, кто его знает. Нам без разницы. Как зеркало появилось на стене, так и ждем. Могли и не заметить. Мы же за крысами шли. И где те крысы? Жрать охота. А чего ты, Родик, обещаешь ему, что мы его отпустим? Мы же сами его сожрать хотели. Я для чего хворост собирал?

– Ну ты и дурень, – скрипнул зубами здоровяк в адрес Билли и тут же загоготал, потому как Джим попытался толкнуться спиной во что-то мерцающее на стене. Сверкающее пятно и в самом деле было похоже на зеркало. Но дверь должна была оставаться где-то поблизости.

– Стой где стоишь, – простонал здоровяк, с трудом выпрямляясь после приступа хохота и снова поднимая весло. – Это ж зеркало! Оно только в одну сторону работает. Сюда – да, обратно – шиш. Стой, говорю. И раздевайся. Неохота одежу портить. Слышишь меня? Раздевайся! Оглох, что ли, поганец? Билли. Пощекочи его. Но если что проткнешь, то на свою долю дырявую одежонку как раз и потянешь. В куртку не тыкай, сволочь. Моя она. Хорошая куртка…

?

Здоровяк подошел слишком близко, а весло в его руке было чересчур длинным. Таким орудием впору было бы грести, стоя в гондоле, и Джим вдруг подумал, что толком не знает, гребут ли веслами гондольеры или толкаются шестами от дна, не приглядывался никогда к рекламным роликам, а вживую побывать в Венеции ему так и не довелось. В самом деле – по одному делу в неделю, какая уж тут Венеция? И с чего это он вдруг подумал о Венеции, нашел время. Нет, достать Джима своей деревянной лопатой здоровяк не мог, потому как явно не собирался его тыкать в грудь или в ноги, его целью было приложить жертву по голове, а над головой прижавшегося к стене Джима нависал какой-то резной балкончик. Поэтому Джим дождался очередного тычка пикой от Билли, подался в сторону и чуть наклонился вперед, здоровяк тут же приладился опустить весло на макушку намеченной жертвы, но ожидаемо зацепил лопастью за спасительное архитектурное излишество, а тем временем правая рука Джима уже ухватила древко пики чуть ниже наконечника.

Все изменилось в один миг, словно это самое замызганное древко было источником силы. Джим будто оказался в своей стихии. Окунул в нее пальцы и тут же погрузился с головой. И десять таких здоровяков не смогли бы выдернуть у него из руки древко. Не выпуская пики, он стал разворачиваться вправо, потащив бедолагу Билли вслед за его же пикой к себе и подставляя взлохмаченную голову разбойника под удар одного из умельцев с дубиной. В голове Билли что-то хрустнуло, и пика целиком оказалась в руке Джима, но прежде чем развернуться и черкануть острием по горлу второго разбойника с дубиной, она шибанула комлем по гортани здоровяка, и пока тот хрипел, разевая рот, успела обратиться и к тому умельцу, что приложил дубиной по голове Билли. Напарник все еще разевающего рот здоровяка присел было перед атакой, взметнул мачете, но застыл, срыгнул кровью и повалился ничком.

За его спиной обнаружился или мальчишка-переросток, или молодой парень в чем-то вроде длинного плаща. Он вытащил из спины разбойника тонкий, но длинный кинжал с какой-то затейливой рукоятью, затем наклонился и добил им же хозяина пики, налегая на оружие всем телом. О пыльный камень площади загремела брошенная лопата, а вслед за этим раздался топот и хриплый вой убегающего здоровяка.

– Плохо нам будет, если уйдет, – заметил мальчишка, продолжая добивать раненых. – Может привести подмогу. Толку, конечно, с того окажется чуть, но все равно. Погань лучше кончать на месте.

«Нам?» – почему-то удивился Джим, подбросил в руке пику, словно мог почувствовать что-то в непривычном оружии, и метнул ее вслед главарю. Пика взмыла в небо, полетела, виляя кривой рукоятью, и вошла здоровяку в плечо уже в двух сотнях шагов. Вой сменился визгом, разбойник ухватился за поразившее его оружие и ускорил бег.

– Не успеет с подмогой, – прищурился мальчишка. – Может, подохнет по дороге? Хорошо ты его достал, хотя метил в загривок, наверное? Унесет ведь. Но это не копье и даже не дротик. Укороченный багор со спиленным крюком. Кривой к тому же. Не жалко. Чего застыл-то? Сам-то в порядке?

Джим как будто начал приходить в себя. Холодное спокойствие куда-то делось, в голову ударил жар.

– Что это было? – спросил он дрогнувшим голосом.

– Ничего, – пожал плечами мальчишка. – Родик-меченый думал поживиться, а убрался едва жив. Не повезло ему. Не на того напал. Давно было пора его приструнить, да вот только умельцев не находилось. Да и похожих на этого Родика тут без счета. Хотя как раз он – приметный.

– Что тут происходит? – с ужасом посмотрел Джим на собственные ладони. – Как это вышло все? Где я? Это бред какой-нибудь или и в самом деле игра? Я уже в игре? В этой… в Extensio? Но как же… а сканирование? Или это оно и есть? Я брежу?

Мальчишка выпрямился и принялся озираться с явной тоской.

– Тут всегда так жестко? – не унимался Джим. – Почему на меня напали? Я же ничего не сделал. Вообще ничего. Что это значит – «сожрать»? И почему я все чувствую? Что за вонь? Как я сюда попал?

– Как все боты, думаю, – уныло пробормотал подросток в ответ. – Да. Ты в Extensio, приятель. Если что, это место называется Здравница. Ну или бывшая здравница. Санаторий, как еще говорят. Оглянись, если не веришь.

Джим принялся крутить головой и только тут понял, что стоит перед роскошным, пусть и полуразвалившимся зданием из белого мрамора. И спасший его балкончик был мраморным, но не балкончиком, а частью ограждения роскошной лестницы. И ступени этой лестницы, поднимающиеся от обелисков к парадному входу, сверкали из-под мусора и пыли на солнце белым. Да и здания на противоположной стороне площади, до которых почти добежал скулящий Родик, когда-то, вероятно, образовывали единый ансамбль с белокаменным дворцом.

– Здесь что, война была? – спросил Джим.

– Да как тебе сказать? – почесал затылок мальчишка. – Чего здесь только не было. Теперь уже просто разруха. А когда-то и война. Десять лет назад сюда пришли уроды и все началось. Только это длинный разговор. Времени нет. Сам не все знаю.

– Почему они меня назвали ботом? – спросил Джим. – Это что такое? Функция какая-то?

– Что-то вроде того, хотя насчет тебя я не уверен, – кивнул подросток и бросил Джиму пистолет. – Твой, что ли? Держи. Беретта девяносто вторая, надежная, но старье, конечно, прошлый век по сути. Хотя могу подсказать, где достать нормальный магазин. Пятнадцать или даже семнадцать патронов лучше, чем десять.

– Мне пока и одного не приходилось потратить, – спрятал оружие в кобуру Джим, охватившая его паника как будто начала утихать. – Надеюсь, и не придется. Ты сам-то кто?

– Твой проводник, – ответил мальчишка. – Конечно, если я тебе нужен. Ну… в смысле, если ты хочешь жить. Или ты еще не понял, что здесь бывает жарко? Тебе же в Форт надо? Тут всем надо в Форт. Если, конечно, в голове что-то есть. Те, кому надо сразу в Город, в Городе и выщелкиваются. Да, если что, теперь персонажи добираются до своих квестов собственными ножками. Раньше это называлось Эн Пи Си, в смысле – программный герой, не тот что под игроком шевелится, а тот, что от машины выступает, но с тех пор как игра надломилась, этому всему одно название – боты. Зато и у таких как я приработок появился. Так что, если ты думаешь, что ты игрок, придется мне тебя разочаровать. Здесь обычно только мусор вываливается или кто-то вроде тебя или меня. Слишком далеко от Форта и слишком опасно. Хотя кто мы, как не мусор? Сговоримся или как?

?

Мальчишку звали Пат. У него были широкие плечи, и силой он был не обижен, мышцы обвивали его руки словно тонкие стальные канаты, хотя двигался он как-то слишком плавно для угловатого переростка, но Джим не мог отделаться от ощущения, что паренек едва заметно пыжится, старается произвести на него впечатление. То есть, пытается казаться не тем, кто он есть на самом деле, нагоняет на себя бывалость. Хотя, не точно ли так же изображал раз от раза полную компетентность и неотвратимую успешность всякого будущего следствия сам Джим? Разыгрывал Шерлока Холмса или Пинкертона перед каждым клиентом. С другой стороны, разве он не был успешным во всех своих двести тридцати девяти делах? Или сколько их там перебралось в прошитые папки? Нет, к пареньку следовало присмотреться, особенно после того, как он вернул Джиму пистолет. Себастьян бы присмотрелся к нему на отлично. А Миа разобрала бы этого Пата на части и собрала так, как ей бы этого захотелось. В любом случае, мальчишка был небезнадежен, хотя никакого оружия, кроме тонкого кинжала, у него как будто не имелось, да и одежда его тоже оставляла желать лучшего, в плаще зияли дыры. Нет, появление парня следовало отнести к везению, не иначе.

Затянув длинные волосы в пучок, Пат деловито обыскал трупы, но ничего кроме широкого кожаного пояса не добыл. Затем покрутил в руках мачете и подал его Джиму:

– Попробуй, может, ляжет на руку. Самоделка, конечно, уроды такое выковывают от скуки, думаю, эта из рельсы, сталь неплохая, но силы в ней никакой нет. Не магическая штучка. Да, пояс тоже возьми, мечи положено носить на поясе, не закидывай на спину. Я сам видел бота, который ухо себе отрезал.

Джим посмотрел на торчащие из площадного камня обелиски, на них и в самом деле были подвешены люди. Или, скорее, муляжи людей. Кости высохших на солнце ног болтались на легком ветру, кожа облепляла их словно высохшее желе. Очередной порыв ветра закрутил пыль на площади крохотным смерчем, и Джим почувствовал запах тлена. Впрочем, он едва пробивался сквозь запах свежей крови. Джим перебросил из руки в руку мачете, ощупал перемотанную изолентой рукоять, крутанул оружие перед собой. Ощущение было странным, таким, словно он нашел где-то в дальнем ящике пыльного комода альбом выцветших фотографий и обнаружил на них знакомые лица. Вот только ни имен их, ни степени родства с ними вспомнить не может. Но уж в чем он был уверен, так это в том, что мечом он еще никогда не орудовал. С другой стороны, он и пику взял в руку впервые.

– Это для чего? – спросил он. – Рубить лианы в джунглях?

– Это не мачете, – хмыкнул мальчишка. – Это меч такой. Фальшион, думаю. Точнее подделка под него. Хотя, вроде, уравновешен. Но мне все равно не подходит. Тяжеловат. Это для того, чтобы рубить головы. Или разделывать туши. Видишь, какая рукоять? Думаешь, двуручник? Нет. Точно под хват урода. Давай, подбирайся. Пора уходить. Около часа у нас есть, но не больше, а нам еще нужно отойти подальше.

– Подожди, парень… – Джим поморщился. – Как тебя? Пат! Мне сейчас нужна ясность. Мне, раздери меня… просто нужно немного ясности. Я, конечно, не знаю местных порядков. Но эти вот… – он махнул мечом в сторону оплывающих лужами крови трупов. – Это же не люди? То есть, я не людей убил? Ведь так?

– Это подонки, – ответил мальчишка. – Мусор. Да и кого ты убил-то? Ты защищался. Я их добивал, не ты. Ты чего, собрался жалеть эту погань? Они бы тебя не пожалели.

– Я не в этом смысле, – поднял с земли брошенный пояс Джим. – Мне плевать, хорошие они или плохие. Но почему они не исчезают? Или так и надо, а они сейчас где-то выбираются из… коконов? Как-то я по другому представлял себе игру…

– Минуточку! – прищурился мальчишка. – Ты ведь первый раз в Extensio? Дьявол, что я несу, тут все в первый раз. Скажем по-другому. Ты ничего не знаешь об игре?

– Забыл инструкцию на столе, – процедил сквозь зубы Джим.

– Вот ведь свалился на мою голову, – хмыкнул мальчишка. – Хотя, чего я ждал-то… Значит так. Для начала запомни, что они подонки не потому, что они мерзавцы, людоеды, похуже уродов, и падаль. Они подонки, потому что получаются из отстоя. Из мусора. Они тоже боты, но с начинкой.

– То есть? – не понял Джим.

– Extensio сбоит уже года три, а меняться начал уже лет десять как, – стал перешнуровывать потертые сапоги мальчишка. – Начиная с уродов как раз. Многое случилось, но не забивай пока голову, если вовсе ничего не знаешь. Тут разное творится, как по мне, игра валится постепенно. Хотя, некоторые говорят, что наоборот. Игра совершенствуется, растет, становится реальнее самой реальности. Темное фэнтези в жизнь. Суровая фантастика в каждый дом. Или в каждый кокон… Кровь и пот. Мозольная магия. В городе реклама на каждом углу об этом семафорит. Стримеры стаями бродят, однако вот сюда, к примеру, и носа не показывают. А здесь… Да что здесь? Боты сбегают со своих локаций, уже и за деньги не все подписываются маячить на точках, некоторые даже прокачиваются, подобно игрокам. Квесты тупят. Такого никогда раньше не было. Появляется всякое… разное. Но боту далеко до человека. Пока у свежего бота искра в глазах случится, порой год проходит, а то и больше. Мало кто может столько продержаться. Это же не Город, парень. А вот с подонками по-другому… Некоторых от человека не отличишь. Первые появились, правда, уже давно. Слышал про отрыв?

– Да, – вспомнил недавнюю встречу с прекрасной заказчицей Джим.

– Не верь, – ухмыльнулся мальчишка. – Не бывает никаких отрывов. Или это великая редкость. Тебе надо об этом с Анной-трактирщицей поговорить, но это уже в Форте. Она про это все знает. Или почти все. Понимаешь, мало того, что для отрыва надо сдохнуть в коконе, так надо еще сначала глубинное сканирование запустить. То есть, проходить игру в самом жестком режиме, по максимуму. С другой стороны, в коконе и захочешь – не сдохнешь. Во всяком случае, так говорят. Его разрабатывали так, чтобы никакая страховая не подкопалась. Не умирают в коконах. Они круче капсульной реанимации. Дороже так уж точно. По пальцам можно пересчитать даже случаи клинической смерти, кокон сам по себе надежней чего угодно. Нет, дело в другом. Программа в любом случае раньше делала скан игрока, чаще всего поверхностный, он же прокачивался, там системы компенсации подключаться должны, и вот эти файлы чаще всего и утекали в дно. Не целиком, фрагментами, но утекали. И уже там из этого получаются подонки. Боты, у которых есть начинка. Пусть даже той начинки всего ничего. Это такой контрафакт по сути. Их думали на локации ставить, ведь такие боты куда лучше, чем живые манекены. Но у них есть один недостаток. Ими управлять невозможно. Своевольные они. А многие еще и злыми становятся, особенно когда понимают, что они не люди. А уж такая падаль, как банда этого Родика, это беда просто. Хотя, даже они не хотят подыхать. А в квестах им надо подыхать.

– Какая им разница, если они – программа? – не понял Джим. – Убили, перезагрузился – и вот ты опять живой.

– Живой, да не ты, – хмыкнул мальчишка. – Все с чистого листа. Вот представь, тебя не стало. Сработала программа. И ты опять есть. Но это только внешне ты. Потому что ты – это не только твоя рожа и твое имя, это еще и твоя память, и твои чувства. Да-да, чувства, мой дорогой. А они – все. В расход. А ты как новенький. Понял?

– Примерно, – кивнул Джим.

– Забудь, – хмыкнул мальчишка. – Уже года три как еще хуже стало. И если тебя убили, то убили. Никакой перезагрузки. Тушка сгниет, дух рассеется. А игра смоделирует новых ботов. Вот из таких же зеркал. Знаешь, сколько из-за этой ерунды квестов оборвалось? Это ж никому не надо.

– Подожди, – замотал головой Джим. – Откуда ты все это знаешь?

– Я здесь живу, – пожал плечами Пат. – К тому же читаю газеты, смотрю ТВ. В Городе же я бываю иногда. Жить же где-то надо? Там все это есть. Игроки говорят, что Город очень похож на Землю. Да и во многих газетах и на ТВ игроки работают. Считай, что настоящие люди, не боты. С ними интересно иногда поговорить. Да та же Анна, что в Форте, человек. А вот Джерард – бот. Но он особенный, сам увидишь. Точно тебе говорю.

– Ничего не понимаю, – поморщился Джим. – Анна, Джерард, люди, боты. Газеты, ТВ. Подожди. Ты говорил, что-то утекает на дно. Какое еще дно? О чем ты?

– Дно – это буфер, – закатил глаза мальчишка. – Память, загрузка, зип игры. Называй, как хочешь. По сути – это что-то неосязаемое. Как… бог. Информационное поле.

– Бог? – не понял Джим. – Какой еще бог?

– Называй, как хочешь, – махнул рукой мальчишка. – Хоть общим разумом. Это же условность. Мы, кстати, с тобой тоже подонки. Скорее всего. Я, во всяком случае. Не все из нас знают, из чьего отстоя они вышли. Я вот знаю, только не скажу. А большинство – в неведении. Но каждый подонок хочет добраться до своего дна. Каждый. Хотя это нелегко. Надо или рыть без устали, или провидца искать, или прокачиваться по линии мага, или выходить за пределы Инфернума, чтобы вспомнить что-то, определить хотя бы, откуда твой отсчет пошел. Не все на такое готовы. Подонок, между прочим, может ботом притвориться, но это только до первой боли или страха. По-разному. Бота, к примеру, рассмешить трудно. На первый взгляд, кстати, ты похож на бота, но ты точно подонок. Слишком много о себе понимаешь, хотя и не понимаешь ни черта. К тому же, чтобы бот так сражался, ему нужна или воинская загрузка, или лет семь-восемь прокачки, а этого явно нет, хотя дерешься ты на зависть. Но об этом позже. Уходить пора. Хотя бы с открытого места. Короче, если ты со мной – не отставай.

Пат покосился на все так же мерцающее на белой стене пятно, поднял из-под ноги камень, бросил его в «зеркало» и, удостоверившись, что камень со стуком отскочил в сторону, зашагал по ступеням полуразрушенного дворца к центральному входу. Зашагал, как обычный человек, прыгая через ступени, порой шаркая, скользя на прошлогодней листве. Джим следовал за ним в десятке шагов и не мог понять, отчего он верит этому мальчишке? Он же видит его впервые. С другой стороны, а на что он рассчитывал? Что встретит здесь знакомых? Или эту Эмили? Нет, здесь такой девушке не место. Да здесь и самому Джиму Лаки не место! Может быть, в том самом Форте все иначе?

?