*
По дороге из клиники увидели полицейский кордон. Сержант узнал нас с Ынхи и разрешил пройти. Это был младший сын одного из местных начальников.
– Нас поставили здесь из-за убийств. Стоим уже несколько суток, днём и ночью, устал до смерти. Как будто убийца станет тут шастать среди белого дня, мол, схватите меня, пожалуйста.
В нашем и соседнем уездах, рассказал он, одна за другой погибли три девушки. Полиция пришла к выводу, что действует серийный убийца. Всем пострадавшим было за двадцать, все были убиты поздно ночью, когда возвращались домой. На запястьях и ступнях остались следы от верёвок.
Поскольку третья жертва была обнаружена вскоре после того, как мне объявили диагноз, стоило призадуматься. Не моих ли рук дело?
Сверил предполагаемые даты похищений и убийств девушек с заметками на настенном календаре. У меня нашлось неопровержимое алиби. Это хорошо, что я тут ни при чём, но как неудачно, что маньяк залез на мою территорию.
Обратил внимание Ынхи на то, что убийца может действовать рядом с нашим домом, и попросил быть осторожнее. Ни в коем случае не возвращаться домой в одиночестве поздно ночью. Не ездить в машинах с водителями-мужчинами. Не ходить в наушниках, не слыша, что происходит вокруг.
– Не волнуйся за меня так сильно, – ответила она.
И добавила, выходя за ворота:
– Велика ли вероятность наткнуться на убийцу.
*
Последнее время записываю всё происходящее.
Не раз бывало, что приходил в себя в незнакомом месте и не мог понять, где и почему нахожусь, но благодаря болтавшемуся на шее медальону с именем и адресом благополучно добирался домой.
На прошлой неделе какие-то люди отвели меня в полицейский участок.
Один из стражей порядка приветствовал меня со смехом:
– Снова решили нас навестить?
– Мы знакомы?
– Давно. Я хорошо вас знаю. Лучше, чем вы сами.
– В самом деле?
– Ваша дочь скоро будет здесь, мы с ней уже связались.
*
После окончания Сельскохозяйственного института Ынхи устроилась на работу в местный исследовательский центр. Там она занимается селекцией растений. Как правило, улучшает существующие сорта, но иногда создаёт и новые, скрещивая различные виды. Она носит белый халат и практически живёт в своей лаборатории, иногда даже остаётся там на ночь. Растениям ведь нет никакого дела до рабочего расписания. Судя по всему, даже среди ночи требуется проводить определённые процедуры. Ни стыда ни совести у этой флоры.
Люди думают, что Ынхи – моя внучка. Когда говорю, что дочь, удивляются. Это всё потому, что я в этом году разменял уже восьмой десяток, а Ынхи всего лишь двадцать восемь. Больше всего загадка нашего родства волновала саму Ынхи. Когда ей было шестнадцать, в школе изучали группы крови. По нашей с ней группам очевидно, что я не могу быть её родителем.
– Как же я стала твоей дочерью?
Я всегда предпочитаю говорить правду, если возможно.
– Я тебя удочерил.
После нашего разговора Ынхи начала отдаляться. Казалось, она не знала, как теперь ко мне относиться, и ей было очень неловко. Появившаяся в наших отношениях трещина не исчезала. В конце концов близость между нами сошла на нет.
Существует такое психическое расстройство – синдром Капгра. Это болезнь, которую вызывают повреждения в участке мозга, отвечающем за эмоциональные реакции. Страдающий этим заболеванием способен узнавать лица близких людей, однако знакомые лица не вызывают у больного привычного эмоционального отклика. Муж, например, может внезапно перестать признавать жену: «Ты выглядишь и ведёшь себя в точности как она, но кто ты такая? Кто всё это придумал?» Даже если у человека знакомое лицо и ведёт он себя так же, как и всегда, чувства больного говорят, что это чужак, посторонний. У несчастного с синдромом Капгра нет иного выхода, кроме как продолжать жить изгнанником в чужеродном мире. Он верит, что окружающие его незнакомцы со знакомыми лицами все как один его обманывают.
Казалось, что с того самого дня Ынхи начала воспринимать привычную ей реальность, семью, состоящую всего-то из нас двоих, как что-то чужое и незнакомое. Тем не менее, мы продолжали жить вместе.
*
Когда дует ветер, бамбуковый лес за домом становится слишком шумным. Из-за этого делается муторно на душе. Если ветер особенно сильный, не слышно даже птиц, как будто все разом умолкли.
Я давно купил этот участок с бамбуковым лесом, отличная была сделка. Всегда хотел иметь свой собственный лес. По утрам там прогуливаюсь. В бамбуковом лесу не побегаешь – даже если просто споткнёшься, прогулка может закончиться смертью. Когда рубят бамбук, остаётся торчать нижняя часть ствола, твёрдая и острая. Поэтому ходить там надо осторожно, глядя под ноги.
Когда слышу шелест бамбуковых листьев, думаю о тех, кто лежит в самом низу, у корней. О мертвецах, ставших деревьями, что устремляются ввысь, к небу.
*
Ынхи спросила:
– А кто мои настоящие родители? Они живы?
– Умерли. Я взял тебя из детского дома.
Ынхи не хотела мне верить. Искала информацию в Интернете; похоже, даже ходила справляться в администрацию; плакала несколько дней, закрывшись в своей комнате. В конце концов смирилась.
– Ты ведь их знал?
– Мы были знакомы, но не общались близко.
– Какими они были? Они были хорошими людьми?
– Очень хорошими. До последнего вздоха думали о тебе.
*
Жарю тофу. Ем его на завтрак, обед и ужин. Налить масло в сковородку, положить тофу. Немного подождать, перевернуть на другую сторону. Съесть с рисом и кимчи. Даже когда мне станет хуже, я смогу справиться с приготовлением жареного тофу.
*
Попал в небольшую аварию на пересечении трёх дорог. Впереди стоял джип. А у меня в последнее время периодические проблемы со зрением – из-за болезни, должно быть. В какой-то момент перестал видеть и въехал прямо в него. Большой внедорожник, оснащённый для охоты. Мало того, что установлен прожектор на крыше, ещё и на бампере три противотуманные фары. Спроектирован так, чтобы можно было мыть багажник. Два аккумулятора. Когда наступает сезон охоты, таких машин много собирается у горы.
Я подошёл к джипу, но водитель продолжал сидеть внутри. Даже стекло не опустил.
Я постучал:
– Добрый день, выйдите, пожалуйста.
Он кивнул и сделал жест рукой, мол, уходи. Это было странно. Разве не стоило, по меньшей мере, осмотреть задний бампер? Я застыл в нерешительности, но он всё-таки вышел. Тридцать с небольшим, невысокого роста, крепкого телосложения. Мельком оглядел бампер и сказал, что всё в порядке.
Но не всё было в порядке. На бампере была вмятина.
– Можете идти. Вмятина там и раньше была, всё нормально.
– Всё-таки давайте обменяемся контактами на всякий случай, чтобы потом не ругали меня почём зря.
Я протянул карточку со своим адресом и телефоном. Он не хотел брать.
– В этом нет необходимости.
Стылый голос без всякого выражения.
– Вы живёте неподалёку?
Вместо ответа он вдруг посмотрел мне прямо в глаза. Холодный змеиный взгляд. Я уверен, что в тот момент мы поняли друг о друге всё.
Он записал своё имя и контактные данные. Почерк как у ребёнка. Зовут Пак Чутхэ. Я зашёл за машину, чтобы ещё раз проверить причинённый ущерб, и вдруг увидел, что из багажника джипа капает кровь. А ещё почувствовал на себе его взгляд. Он рассматривал меня, смотрящего на капли крови.
Если люди увидят, как из багажника охотничьего джипа сочится кровь, они подумают, что в багажнике олень или другое животное. Я подозревал, что там спрятан человеческий труп. Хорошая маскировка.
*
Кто же это был? Испанский, нет, аргентинский автор. Не помню, как зовут. Ну, в общем, в каком-то рассказе был такой сюжет: старый писатель прогуливался по набережной, встретил молодого человека, и они разговорились, сидя на скамейке. И только позже он понял, что тот молодой с набережной был не кто иной, как он сам. Если бы я встретил молодого себя, смог бы я это понять?
*
Мать Ынхи была моей последней жертвой. Когда я возвращался, избавившись от её трупа, врезался в дерево, и моя машина перевернулась. Полицейский сказал, что я ехал слишком быстро и не справился с управлением на извилистой дороге.
Мне сделали две операции на головном мозге. То, что стало происходить со мной после операций, я сначала считал побочным эффектом от принимаемых лекарств. Я лежал в общей больничной палате, но на душе было невероятно спокойно, и это спокойствие меня не оставляло. Раньше, стоило лишь услышать чью-нибудь болтовню, сразу охватывало сильнейшее раздражение. Голоса людей, делавших заказ в ресторане, детский смех, женская трескотня – всё это я ненавидел. И вдруг – внезапно наступивший покой. Я думал, это всего лишь передышка для моего вечно встревоженного сознания. Но нет. Словно человек, теряющий слух, я был вынужден привыкать к необычной внутренней тишине и незнакомому мне спокойствию. То ли из-за шока, полученного во время аварии, то ли из-за хирургического вмешательства, но в моей голове явно что-то изменилось.
*
Слова постепенно стираются из памяти. Кажется, что мозг превращается в примитивное морское беспозвоночное, скользкое и с дырой посередине. В эту дыру проваливается всё. Утром читаю газету – от корки до корки. Когда заканчиваю, чувствую, что забыл больше, чем осталось в памяти. И всё-таки читаю – с ощущением, будто собираю механизм, в котором не хватает деталей.
*
Я долгое время наблюдал за матерью Ынхи. Она занималась административной работой в Культурном центре, куда я ходил слушать лекции. У неё были красивые ноги.
Я всё время чувствовал себя обессиленным – не из-за литературных ли упражнений? Возможно, самокопание и прочие рефлексии тоже подавляли привычные импульсы. Я не хотел терять силу и утрачивать ту особую внутреннюю энергию, что побуждала меня убивать. Но меня затягивало в глубокую тёмную воронку.
Мне захотелось проверить, являюсь ли я до сих пор самим собой. Стоило закрыть глаза, сразу же возникал образ матери Ынхи. Так случайность часто становится началом серии несчастий.
Поэтому я её убил.
Но это было нелегко.
Какое разочарование.
Убийство не доставило мне никакого удовольствия. Возможно, уже тогда что-то во мне было не так. А две операции на мозге лишь сделали необратимым начавшийся ещё раньше процесс.
*
Утром прочёл в газете, что местное население шокировано возобновлением серии убийств. Когда это у нас начались серийные убийства? Забеспокоился, стал листать блокнот и обнаружил запись о том, что недавно были убиты трое. Последнее время память подводит ещё чаще. То, что забыл записать, ускользает, как песок сквозь пальцы. Перенёс в блокнот сведения о четвёртом убийстве.
Тело двадцатипятилетней студентки обнаружено на просёлочной дороге. На руках и ногах остались следы от верёвок, одежда отсутствует. Как и прежние жертвы, девушка была похищена и убита в другом месте, после чего преступник избавился от трупа.
*
Пак Чутхэ так со мной и не связался. Но уже несколько раз попадался мне на глаза. Слишком часто, чтобы это было простой случайностью. Возможно, я видел его даже большее количество раз, но не узнавал. Точно волк рыскает кругами у моего дома, вынюхивая, чем я занимаюсь. Когда направляюсь к нему поговорить, он прячется от меня.
*
Не выслеживает ли он мою Ынхи?
*
Убитых мною меньше, чем тех, кого я оставил жить, сдержав себя.
«Да где найти человека, который делал бы всё только так, как ему захочется», – любил повторять мой отец. Я с ним согласен.
*
По-видимому, утром не мог понять, кто такая Ынхи. Сейчас, по счастью, всё в порядке.
Врач предупреждал, что Ынхи тоже скоро исчезнет из памяти:
– Будете помнить только то время, когда она была совсем маленькой.
Невозможно охранять кого-то, если не знаешь о его существовании. Я вставил фотографию Ынхи в медальон, что висит у меня на шее.
– Что бы вы ни придумали, ничто не поможет. Ведь прежде всего стираются недавние воспоминания, – отреагировал на это врач.
