Сергей Панченко "Жорж-иномирец"

Пряная, сладковатая медовуха текла мимо рта. Я пил целую минуту и никак не мог напиться. Когда я оторвался, то ощутил, что нахожусь в легком опьянении. Мне стало гораздо легче.

– Что за транспорт? – Я кивнул в сторону кентавра.

– Кентавр, Ставрррр. – Последний звук Вольдемар произнес шлепая губами.

Кентавр обернулся и помахал рукой. Я тоже махнул ему, полагая, что это было некое знакомство. Несмотря на частично человеческий облик, предварительно я посчитал, что умственное развитие у такого существа тоже частично человеческое.

– Он, Ставр этот, он что, умом-то как мы? – Спросил я у Вольдемара.

– Ну, не стоит, конечно, меня и себя равнять. Умом он скорее, как я.

– В смысле? Кто умнее из нас? – Я так понял, что Вольдемар был невысокого мнения о моем уме. Заявления человека, одетого в чехол от сиденья, сложно было воспринимать серьезно.

– Я умнее и Ставрррр умнее.

– Как это ты определил мой интеллект? – В легкой эйфории от медовухи последствия пережитого страха почти не ощущались.

– Потому что ты не умеешь ходить через миры. Это отличный показатель уровня развития. Я могу, Ставрррр может, а ты нет. Извини, но ты идиот.

– Вот спасибо.

– Ничего, не расстраивайся. Не все потеряно. Ты идиот по воспитанию. Система, в которой ты жил, не способна воспитывать умных.

– Хочешь сказать, что я смогу как и ты, и этот полуконь скакать по мирам? Этому можно научиться?

– Ну, – Вольдемар неопределенно покачал головой, – староват ты для обучения, закоснел в своих взглядах. Если не сгинешь раньше времени, можем попробовать. И мне было бы проще, не таскать тебя за ручку. И не называй его никак, кроме имени.

Вольдемар кивнул в сторону кентавра.

– Хорошо. Просто мне трудно сразу так воспринимать лошадь, как равного.

– Это замечательные существа, пожалуй, самые бескорыстные из всех, что я знаю. А я знаю очень многих. Вот вы, люди, привыкли подчинять себе природу, а у них так, что не поймешь, кто кого подчиняет. Вот Ставрррр сколотил телегу и возит свое хозяйство в ней. Не поймешь даже на первый взгляд, кто у них там кем управляет.

– Слушай, а женщины у них такие же? В смысле, пятьдесят на пятьдесят?

– Нет, женщины наоборот, голова от лошади, а низ от женщины.

– Да? Ну, в этом есть некоторый смысл.

Вольдемар заржал, даже Ставрррр обернулся.

– Какой ты доверчивый. Такие же, только женщины.

– И грудь есть и вымя?

– А ты что, уже подумываешь, за что подержаться приятнее. Скажу тебе, они и трусов не надевают, одним хвостиком прикрываются.

– Фу, не надо мне таких подробностей. Просто интересуюсь. Представь себя на моем месте. Сатиры, кентавры, вся греческая мифология у меня перед глазами.

– То ли еще будет.

Кентавр сбавил ход и остановился совсем. Мир вокруг напоминал раннюю эпоху образования планеты. Багровое небо, вокруг множество дымящих вулканов, некоторые выбрасывали лаву, и сильный запах серы. А еще это могло напоминать предбанник ада.

– Мы что, в аду? – Я перевесился через борт.

Деревянное колесо телеги стояло на едва заметной трещине, из которой выбивался дым.

– Да уж, мирок негостеприимный. Держись крепче, сейчас будем прыгать.

– Куда?

– Через огненную реку. Сатиры потеряют след.

– Какую реку?

Впереди была не река, а целое море лавы.

– Он же не Пегас, летать не сможет?

– Держись и смотри, и не пытайся своим отростком нервной системы понять замысел.

– Готовы? – Ставрррр обернулся.

На удивление голос у него был абсолютно человеческий, очень глубокий и сильный.

– Готовы. – Ответил Вольдемар.

Кентавр ударил копытом и резко рванул. Сотню он набирал, судя по ускорению, не больше чем за три секунды. Ставррррр несся прямо на лаву. Из-под его копыт летели искры. Совсем не к месту, мне стало интересно, подкован он или нет. Горячий воздух бил мне в лицо, не позволяя открыть глаза, а увидеть последний момент жизни своей жизни хотелось. И вот, когда осталось несколько метров до ее границы, я понял, нет никаких котлов с чертями, что это просто аллегория, а меня, за грехи собираются окунуть в раскаленный поток.

– Неээээээт! – Закричал я, в надежде, что крик заставит меня проснуться или очнуться в своем теле.

Кентавр прыгнул и вознесся вместе с нами над жаркой лавой. Прыжок был мощным, но даже идиоту с Земли было понятно, что его не хватит, чтобы перепрыгнуть бесконечный поток. Я закрыл глаза, продолжая кричать, пока в лицо не ударил холодный воздух. Открыл глаза и в этот момент телега приземлилась. От удара клацнул зубами и подлетел вверх.

Приземлился мимо нее. Повозка пролетела еще пару десятков метров, а я кувыркался по земле за ней следом.

– Чего не держался? – Вольдемар спрыгнул с телеги и подошел ко мне. – Цел?

– Еще не знаю. – Пошевелил руками и ногами.

Боли, как от перелома, не чувствовалось, саднило содранную кожу на локтях и коленях. Вольдемар помог мне подняться и забраться назад в телегу. Ставрррр смотрел на меня, будто чувствовал за собой вину, в том, что я свалился на землю.

– Извините, это я виноват, не держался. – Во мне заговорила совесть.

– Больше прыжков не будет. Теперь можно не торопииииться. – Заверил меня кентавр, растягивая гласную.

– Да, теперь поедем не спеша. Сатиры больше нас не побеспокоят. – Заверил Вольдемар.

– Слушайте, раз нам больше ничего не грозит, может, отвезете меня домой? – Я сделал самый жалобный взгляд, который умел.

Первым заржал кентавр. Его смех больше походил на конское ржание. Огромные легкие, которых у него было в два раза больше моего, качали воздух будь здоров. Вольдемара тоже переломило от смеха пополам. Мне стало жалко себя, как ребенка за которым вовремя не пришли родители, чтобы забрать из детского сада.

– Всё, ку-гук, поезд ушел, назад дороги нет. – Сквозь смех ответил Вольдемар.

Меня опять накрыло, но в этот раз, дикой яростью. В одно мгновение я возжелал смерти этому дегенерату, пересекшему мою жизнь и испортившему ее. Меня взбесила его рожа, глумящаяся над моим горем. Мышцы скрутило в тугой клубок и выстрелило в строну Вольдемара. Ярость настолько ослепила меня, что я ничего не видел, только чувствовал, как кулаки охаживали тело ненавистного мне человека.

Сильный удар в ребра, после которого я отправился в небольшой полет, отрезвили меня. Ставрррр пришел на помощь товарищу. Удар не прошел бесследно, у меня остановилось дыхание. Я выпучил глаза и открыл рот, как рыба, не имея возможности произнести ни звука. Кентавр понял в чем дело, схватил меня, будто щенка и сделал мною, как куклой несколько приседаний. Легкие отпустило, и я сделал глубокий вдох.

– Спа…, спасибо. – Поблагодарил я.

– Извините меня. – Громогласно произнес Ставрррр. – Я испугался, что вы убьете егогого.

Вольдемар сидел на земле с разбитым в кровь лицом. Его одежда, или мой чехол, был разорван почти пополам. Вдруг, он воздел руки к нему.

– Когда же это все закончиться? – Крикнул ввысь Вольдемар. – Когда я уже очищу свою карму?

Ставрррр молча поднял его и усадил в телегу, затем головой показал мне сделать то же самое.

– Я отвезу вас к ручью, умыться. – Пообещал он.

Телегу затрясло. Мы ехали по полю, подскакивая на пучках выгоревшей на солнце травы.

– Ты чего такой злой? – Спросил меня Вольдемар, после некоторого неловкого молчания.

– А ты чего хотел, испортить мне жизнь, а потом ржать в лицо и думать, что это нормально?

– Да, я как-то не подумал, что это обидно. Я вообще не понимаю людей, которые привыкают к чему либо. Какие могут быть привычки, когда мир такой большой и разный. Ну, я в том смысле, что ты спланировал жизнь наперед, не зная, что есть другой мир, на который здорово посмотреть.

– Да, у меня были планы, а ты их разрушил.

Вольдемар хотел ухмыльнуться, но вспомнил, чем это закончилось пять минут назад, и взялся за набухающий под правым глазом синяк.

– Потерпи чуток и поймешь, что все твои планы просто жалки, по сравнению с открывающимися возможностями. Планирование жизни – самый страшный грех, после десяти основных. Нет, я бы поменял его местами с чревоугодием. Да и не грех это вовсе, что плохого в том, чтобы вкусно поесть?

– Я что, теперь никогда не смогу вернуться домой? – В настоящий момент меня это заботило сильнее, чем иерархия грехов в понимании моего спутника.

– Давай так, минуя все этапы принятия неизбежного, сразу остановимся на принятии? Ага?

– Ага.

– Сможешь, но это сложно. У тебя есть несколько вариантов. Миры, они, понимаешь ли, бесконечны и чтобы выбрать тот, который нужен тебе, надо точно знать его, чувствовать, понятно?

– Не совсем.

– Ну, грубо говоря, проводник, который вернет тебя домой, должен быть сам из твоего мира, либо бывал в нем прежде и помнит его характерные особенности, либо ты сам должен научиться этому делу.

– А ты что? Или Ставрррр?

– Я? Я не из твоего мира. Прости, но я транзитом, не задумываясь, оказался там. В тот момент, мне было все равно куда, лишь бы подальше от обиженного сатира. Я понятия не имею, как его найти. Мы можем подобрать один из миллионов миров, похожих на твой.

– Не надо похожих, я домой хочу.

Вольдемар глубоко вздохнул и отвернулся.

– Вернемся к разговору чуть позже.

Ручей питался ледяными ключами. Холодная вода освежила меня. Я не постеснялся напиться воды прямо из реки. Она была очень прозрачной и вкусной.

– Прости, что не сдержался. – Я решил извиниться.

Вольдемар любовался своим потрепанным отражением в зеркале ручья.

– До свадьбы заживет.

– Мы где-нибудь остановимся? – Поинтересовался я.

Тело и мысли желали отдыха.

– Остановимся. В таком месте, где не будем на виду. Почти все миры похожи друг на друга отношением к иномирцам. Всех, кого власть не может контролировать, она считает опасными. Мы, такие, как я, всегда чувствуем себя занозами в чужой жопе. Даже если ты похож на жителей мира и прикидываешься своим, каким-то чудесным образом все происходит так, что власть ополчается на тебя.

– Это похоже на иммунитет. Ты, чужеродное тело, а мир-организм пытается избавиться от тебя.

– Поэтому я чувствую себя занозой. Но с другой стороны, есть такой момент, если ты хочешь возглавить какие-то силы в чужом мире, то все происходит так, будто кто-то с волшебной палочкой незаметно помогает тебе. Правда, до тех пор, пока ты не взберешься на самый верх. А потом резко все меняется, и тебя уже ведут на казнь, или пытаются отравить.

– А зачем тебе это? Власть и все такое?

– Интересно попробовать. Заниматься же надо чем-то. Шляться тоже надоедает.

– И что, ни разу не было такого мира, в котором жили нормальные люди с нормальной властью?

– Был. Однажды, занесло меня в такой мир, где слыхом не слыхивали о боге, дьяволе и в то же время жили мирно, любили друг друга, воевали понемногу, но так, вроде, как понарошку и были у них правила, которые реально не давали им устроить большую войну. И дернул меня черт рассказать им о боге. И все, конец пришел этому миру, еле ноги унес.

– Да уж, ирония.

– Миров, в которых спокойно живут иномирцы, очень маленький процент, меньше одной миллионной. Этот показатель коррелирует с количеством людей, умеющих ходить через миры, один на миллион.

– Слушай, выходит не так уж и мало. В России только сто пятьдесят таких есть получается.

– Если повезет, одним из них станешь ты.

– Повезет? В последнее время с везением не очень.

– Да, в твоем случае можно надеяться только на удачу. Чаще всего, практически всегда, способность приходит к потерявшимся детям. Их желание попасть домой настолько еще незамутненное взрослыми представлениями о мире, что получается вернуться по короткому пути сквозь миры,

– А у меня замутненное. – Я вынужден был признать, что все стереотипы взрослых принял с распростертыми объятьями. Для меня они были как раз показателем зрелого мышления.

Ставрррр кувыркался на берегу в золотом песке, будто ни разу не видел его.

– У него что, насекомые? – Спросил я.