Я спрыгнул с прилавка и ухмыльнулся.
* * *
Чтобы быть аптекарем, нужно понимать: рецепт – это всё.
То, что мы делаем, не похоже на выпечку торта. Зелья, кремы, желе и порошки, которые изготавливает мастер Бенедикт – с моей помощью – требуют неимоверно тщательного обращения. Слишком маленькая ложка селитры, слишком большая щепотка аниса – и вместо нового лекарства от водянки выйдет бесполезная зелёная жижа.
Меж тем новые рецепты не падают с неба. Их нужно составить. Это занимает недели, месяцы, даже годы и требует напряжённой работы. И стоит целое состояние: ингредиенты, оборудование, уголь для разжигания огня, лёд для охлаждения ванны. Более того: это опасно. Горящий огонь. Расплавленные металлы. Эликсиры, которые сладко пахнут, но могут разъесть тебе внутренности. Настои, которые выглядят безобидно, как вода, но испускают невидимые смертельные пары. Каждый новый эксперимент – игра с вашей жизнью. Вот потому-то работающая формула ценится дороже золота.
Если вы способны её прочитать.
?M08?
111012101710320928192813142432120130011309103110153103271032092819281314241303122311271424192813140105130107041412231228131410071019241110101432010724091013140413080120281424
Том почесал щёку.
– Я думал, тут будет больше слов и всего такого.
– Это шифр, – объяснил я.
Он вздохнул.
– И зачем их всегда шифруют?
– Затем, что другие аптекари спят и видят, как бы украсть твои секреты. Когда у меня будет собственная лавка, – гордо сказал я, – я буду шифровать всё-всё. И никто не заберёт мои рецепты.
– Никому и не понадобятся твои рецепты. Разве что отравителям.
– Я уже извинился.
– Может, мастер Бенедикт зашифровал рецепт, потому что не хотел, чтобы кое-кто его прочёл? – сказал Том. – И под «кое-кем» я имею в виду тебя.
– Он обучает меня новым шифрам каждую неделю.
– А этому научил?
– Наверняка собирался.
– Кристофер…
– Но я уже и сам понял. Смотри. – Я указал на обозначение «M08». – Это заменяющий шифр. Каждые два числа обозначают одну букву. Тут говорится, как их менять. Начни с 08 и замени на «М». Потом считай дальше. Итак, 08 – это М, 09 – это Н, и так далее.
Я кивнул на стол, за которым работал.
А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ
28 29 30 31 32 01 02 03 04 05 06 07 08 09 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
Ъ Ы Ь Э Ю Я
22 23 24 25 26 27
Том перевёл взгляд с шифра на числа в верхней части страницы.
– Значит, если заменить цифры правильными буквами…
– Ты получишь текст.
Я перевернул пергамент и показал перевод, который сделал на обороте.
Порох
Одна часть древесного угля. Одна часть серы. Пять частей селитры. Растолочь по отдельности. Смешать.
Это мы и проделали. Мы расположились у большого стола, подальше от камина, приняв во внимание разумную мысль Тома, что порох и огонь не дружат. Том убрал со стола мерные ложки и взял с окна возле медведя ступки и пестики, а я снял с полок банки с ингредиентами.
Я измельчил древесный уголь. В воздухе плавали облака сажи, смешиваясь с насыщенным запахом сухих трав, свисающих со стропил. Том беспокойно поглядывал на входную дверь, опасаясь, не идёт ли учитель. Так или иначе, он занялся селитрой – разбивая кристаллы, которые походили на обычную соль. Сера и так была мелким жёлтым порошком, и пока Том смешивал ингредиенты, я нашёл в задней части лавки медную трубу, открытую с одного конца и запечатанную с другого. С помощью гвоздя я проковырял в запечатанном конце отверстие и вставил в него кусок шерстяного шнура пепельного цвета.
Том приподнял брови.
– У мастера Бенедикта есть пушечный фитиль?
– Мы используем его, чтобы освещать предметы издалека, – объяснил я.
– Знаешь, – сказал Том, – вещи, которые надо освещать издалека, лучше вообще не освещать.
Получившаяся смесь выглядела вполне безобидно: просто мелкий чёрный порошок. Том насыпал его в открытый конец трубы. Ручей порошка перелился через край, и угольно-чёрные зёрна полетели на пол. Я утрамбовал порошок в трубе хлопковой ватой.
– Из чего сделаем ядро? – спросил Том.
В лавке мастера Бенедикта не нашлось ничего, что плотно прилегало бы к стенкам трубы. Лучшее, что я мог придумать, – горсть свинцовой дроби, которую мы использовали для изготовления стружки. Они проскрежетали по меди и с глухим «чпок» упали на ватную затычку.
Теперь нам требовалась мишень – и побыстрее. Мы и так долго провозились. И хотя я заверял Тома, что учитель не вернётся, его уходы и приходы никогда нельзя было предсказать с точностью.
– На улице стрелять не будем, – сказал Том.
Тут он был прав. Едва ли соседям понравится стайка свинцовых шариков, пролетающих через их гостиную. Чучело бобра на каминной полке выглядело соблазнительной мишенью, но мастер Бенедикт едва ли оценит войну с животными, украшавшими его лавку.
– Как насчёт этого? – спросил я. На потолке над камином висел небольшой железный котёл. – Можем пальнуть в дно.
Том отодвинул чашки с сурьмой, стоявшие на другом столе, и освободил место для котла. Я взял нашу пушку и прижал её к животу, чтобы удержать в устойчивом положении. Том оторвал кусок пергамента от нашего расшифрованного рецепта и поднёс к огню, а когда тот загорелся – поджёг фитиль. Искры зашипели, устремляясь к трубе, словно пылающие шершни. Том нырнул за прилавок и осторожно выглянул оттуда.
– Смотри… – сказал я.
Взрыв едва не оторвал мне уши. Я увидел вспышку пламени и клуб дыма, а затем труба дёрнулась, подавшись назад, и с силой разъярённого быка вдарила мне прямо промеж ног.
Глава 2
Я шлёпнулся на пол, как мешок с зерном. Пушка отскочила от половицы и откатилась в сторону, исходя дымом. Издалека я услышал голос.
– С тобой всё в порядке? – спросил он.
Я свернулся клубком, держась за промежность и борясь с тошнотой. Лавку заволокло дымом; словно бы сам воздух стал серым. Из туманной мглы возник Том, размахивая руками и кашляя.
– Кристофер? Ты в порядке?
– Уййяааа! – отозвался я.
Том обозрел лавку в поисках какого-нибудь лекарства, которое могло бы мне помочь. Но, увы, у нас не было фирменной обезболивающей припарки Блэкторна для интимных мест.
Внезапно Том повторил – каким-то придушенным голосом:
– Кристофер…
Я сощурился, глядя сквозь пелену дыма, и обнаружил проблему. Я оказался не единственным пострадавшим. Котёл, в который я так тщательно целился, не получил ни царапины. А вот у медведя в углу были все основания злиться. Первый же выстрел из нашей пушки раскроил мех между задними лапами. Медведь ревел в безмолвной ярости, а его соломенные кишки пучком свисали из живота.
Том прижал ладони к щекам.
– Твой учитель нас убьёт.
– Погоди, – сказал я. Боль постепенно стихала, уступая место ужасу, скрутившему внутренности. – Погоди. Это можно исправить.
– Как? У тебя в загашнике есть запасные медвежьи яйца?
Том ещё крепче стиснул щёки и застонал.
– Просто… дай подумать минутку, – сказал я.
И, разумеется, именно в этот момент мастер Бенедикт вернулся домой.
Он даже не успел войти внутрь – замер, как вкопанный, остановившись на пороге. Высокий – так что ему приходилось пригнуться, чтобы пройти в дверь, – учитель просто стоял на месте, сгорбившись, и длинные тёмные кудри его парика раскачивались на вечернем ветру. Своими длинными руками он прижимал к груди большую книгу в кожаном переплёте. Новый травник Калперера. Из-под тёмного бархатного камзола виднелся бордовый холщовый пояс шириной в фут, обёрнутый вокруг талии. На нём было множество кармашков, каждый не шире человеческого пальца. Из карманов торчали стеклянные флаконы, заткнутые пробками или запечатанные воском. С пояса свисали и мешочки со всякими полезностями – кремень и трут, пинцет, серебряная ложка с длинной ручкой. Мой учитель сам придумал этот пояс для того, чтобы носить ингредиенты и лекарства – по крайней мере, эти мне не нужно было тащить с собой, когда мы ходили домой к клиентам.
Мастер Бенедикт уставился на медную пушку, которая, откатившись, замерла у его ног. Из неё всё ещё поднималась струйка дыма. Прищурившись, он перевёл взгляд с пушки на нас.
– Может, всё-таки войдём, Бенедикт? – раздался голос за его спиной. – Тут холодно.
Крупный мужчина протолкнулся мимо моего учителя и стряхнул пыль со своего плаща с меховой оторочкой. Это был Хью Коггсхолл. Пятнадцать лет назад он окончил обучение у Бенедикта Блэкторна. Теперь сам став мастером, Хью владел мастерской в соседнем приходе.
Он сморщил нос.
– Тут воняет, как… – Хью замолк, заметив меня и Тома. Приоткрыв рот, он покосился на моего учителя.
Двигаясь со всей возможной осторожностью, я оттолкнулся от пола и встал перед ним. Том стоял рядом со мной, неподвижный, как изваяние.
На лбу мастера Бенедикта вздулась тёмная вена. Когда он заговорил, его голос был холоднее льда.
– Кристофер?
Я судорожно сглотнул.
– Д-да, учитель?
– Что я пропустил? Войну?
– Нет, учитель.
– Может, диспут? Дискуссию о придворной политике? – Его слова источали сарказм. – Пуритане опять захватили парламент и свергли нашего недавно вернувшегося короля?
Моё лицо горело.
– Нет, учитель.
– Тогда, может быть, – процедил он сквозь зубы, – ты объяснишь мне, зачем, во имя Господа, вы застрелили моего медведя?
– Я не хотел, – сказал я. Том, стоявший рядом, энергично кивнул. – Это вышло случайно.
Мой ответ, казалось, разозлил учителя ещё сильнее.
– Ты целился в бобра, но промахнулся?
Не осмеливаясь говорить, я молча указал на котёл, всё ещё стоявший на столе у камина. Несколько секунд мастер Бенедикт молчал. Затем он проговорил:
– Вы стреляли свинцовыми пулями… в железный котёл… с расстояния шести футов?
Я посмотрел на Тома.
– Я… мы… да?
Учитель закрыл глаза и прижал руку ко лбу. Затем наклонился ближе.
– Томас, – проговорил он.
Том дрожал. Мне подумалось, что он вот-вот рухнет в обморок.
