Джудит Керр "Как Бог съел что-то не то"

grade 4,6 - Рейтинг книги по мнению 150+ читателей Рунета

Продолжение книги «Как Гитлер украл розового кролика». 1940 год, Великобритания. Анна – пятнадцатилетняя девушка, в которой никто не узнал бы немецкую беженку, а ее брат Макс – один из лучших студентов Кембриджа. Семья Анны избежала смертельной опасности во Франции, но война настигает их и в Лондоне. Бомбежки, страх, ночные кошмары, а вдобавок – эмигрантская бедность, неустроенность и неожиданное притеснение со стороны английских властей. Все, что Анна может противопоставить выпавшим на ее долю трудностям, – это молодость, талант и жажда счастья. Но достаточно ли этого? Эта книга – вторая часть автобиографической трилогии Джудит Керр о жизни в эпоху Гитлера.

date_range Год издания :

foundation Издательство :Альбус Корвус

person Автор :

workspaces ISBN :978-5-00114-125-9

child_care Возрастное ограничение : 6

update Дата обновления : 14.06.2023


– Хорошо – и к тому же весело!

«Никогда, ни за что! – подумала Анна. – Никогда больше ничего не скажу!»

Но Джордж кивнул так, как будто бы она произнесла нечто здравое:

– И моя мама тоже. Она тоже уверяла нас, что войны больше не будет. И очень расстроилась, когда это случилось.

Выражение его лица приобрело высшую степень удивления. Вокруг рта налипла сахарная пудра от пончика, и от этого он казался совсем юным.

– Но если Гитлер продолжит вести себя в том же духе, нам ничего не останется, как сражаться с ним.

– Сражаться до конца! – Билл прищурил глаза. – Ты только взгляни, Каррузерс![8 - Уоллес Брюс Мэтьюз Каррузерс (Каррутерс) – легендарный канадский военный конца XIX – начала XX века. Прославился тем, что во время одной из операций его отряд принял неравный бой с противником и сражался до последнего патрона.] Там, на холме – пулеметное гнездо!

Джордж вздернул подбородок.

– Я пойду один, сэр, – его голос дрожал от напряжения. – Но если я не вернусь…

– Да, Каррузерс!

– Передайте всем: я сделал это во имя Англии! – Джордж встал в позу, смело глядя куда-то вдаль. А потом сказал своим обычным голосом: – Глупо звучит, правда?

Они доедали пончики, размышляя над тем, как глупо это звучит.

Потом Билл сказал:

– Мне пора лететь.

– В буквальном смысле слова? – уточнил Макс.

– В буквальном, – ответил Билл.

Он был причислен к Университетскому летному эскадрону и каждую субботу в полдень тренировался.

Джордж с усилием вытащил свои длиннющие ноги из-под стола.

– Вечером – в кино? – уточнил он.

– Конечно! – Билл махнул на прощание (его жест мог относиться, а мог и не относиться к Анне). – Увидимся! – и он выскочил на улицу.

Они подождали, пока Джордж обмотает шарф вокруг своей длинной шеи.

– А для тебя ведь все это должно выглядеть еще смешнее. Я имею в виду войну, – он задумчиво глядел на Макса. – Я все время забываю, что ты родился не здесь. Это никому не приходит в голову, – объяснил Джордж Анне. – Клянусь, Билл считает, что Макс – англичанин до мозга костей.

– Иногда я тоже так думаю, – небрежно бросил Макс, но Анна знала, как много для него значат эти слова.

Они вернулись в дом, где жили Макс и Джордж. Хозяйка зажгла огонь в камине маленькой гостиной, и Макс, обложившись книгами и бумагами, сразу уселся писать эссе об особенностях римского права. Джордж отправился принимать ванну. Было слышно, как он в соседней комнате спорит с хозяйкой, хватит ли ему горячей воды, чтобы помыться.

– Макс, – позвала Анна. – Извини… Я знаю, я не умею общаться…

– Ерунда, – отозвался Макс, отрываясь от работы. – Все в порядке.

– Но я наговорила таких глупостей. Даже не знаю почему… Наверное, я очень волновалась.

– Все волновались. Ты бы видела Джорджа и Билла перед твоим приездом. Им не часто выпадает общаться с девушками. Я единственный, у кого есть некоторый опыт.

Анна взглянула на него с восхищением:

– Беда в том, что я не ты, – и в порыве откровенности добавила: – Иногда мне так хочется чувствовать себя своей в этой стране!

Макса просто поразило признание Анны.

– Ты своя в этой стране. В той же степени, что и я. Разница только в том, что ты училась в дурацкой школе, и это наложило отпечаток на твое ощущение.

– Ты правда так думаешь?

– Конечно.

Это обнадеживало. Макс уже хотел вернуться к своим книгам, но Анна быстро спросила:

– Есть еще кое-что.

– Что именно?

– Ты никогда не чувствовал, что нас преследует невезение?

– Невезение? Ты имеешь в виду, что мы беженцы?

– Нет. Я имею в виду те страны, в которых мы жили. – Макс выглядел озадаченным, поэтому Анна торопливо продолжила: – Посмотри, что случилось с Германией. А Франция? Мы не прожили там и года, как началась Великая депрессия. А Англия? Вспомни, каким прочным все тут казалось, когда мы только приехали. И вдруг война, дефицит продуктов…

– Но тут нет нашей вины! – воскликнул Макс.

Анна мрачно покачала головой.

– Иногда я чувствую себя как Вечный жид.

– Ты не похожа на Вечного жида. У него были длинные усы. И вообще, как мне помнится, не считалось, что он приносит несчастье.

– Может, и не считалось. Но не было никого, кто желал его видеть.

Макс какое-то время смотрел на нее, а потом расхохотался.

– Ну ты и дурашка! – сказал он ласково. – Какая же ты дурашка! А сейчас я должен поработать.

Он вернулся к книгам. Анна наблюдала за ним. В комнате было тихо. Только потрескивал огонь в камине. Как здорово жить вот так, думала Анна. Она попыталась представить, что учится в университете. Конечно, ей бы не дали стипендию, как Максу. Но все равно: что бы она тогда делала? Изучала бы право, как Макс? Английский язык, как Джордж? Или училась на инженера, как Билл? Нет. Единственное, чем она хотела бы заниматься, – это рисование, то есть совершенно бесполезное дело.

– Кстати, – вдруг сказал Макс, как будто бы прочитав ее мысли. – А что это ты писала мне про курсы для секретарей?

– Я начинаю учиться на следующей неделе.

Он обдумывает мое сообщение, заметила про себя Анна, с видом юриста, который готовится задать каверзный вопрос в суде.

В конце концов Макс сказал:

– Может, оно и нужно в данный момент. Но – ненадолго. Это не выход. Это не для тебя.

Потом ему в голову пришла какая-то мысль, он стал торопливо листать одну из книг, нашел то, что хотел, и снова начал писать.

* * *

Анна отправилась в свою комнату, расчесала волосы и переоделась в единственную свою сменную одежду – старое школьное платье из серого вельвета. В интернате мисс Меткаф Анна надевала его по воскресеньем, и платье казалось ей ужасным. Но на дне одного из чемоданов, которые они когда-то вывезли с собой из Берлина, мама отыскала старый кружевной воротничок. Сейчас, когда Анна почти избавилась от «щенячьего жирка», в платье с воротничком она смотрелась очень даже элегантно.

Вернувшись в гостиную, она застала там Макса, собиравшего свои бумаги, и Джорджа, который внимательно наблюдал за тем, как хозяйка накрывает ужин. С ванной все вышло неудачно. Джордж побоялся, что если затянет с мытьем, то вообще не сможет принять ванну; и в результате влез в еле теплую воду, а потом сидел там, не решаясь выбраться: воздух в ванной комнате был еще холоднее. Тем не менее дело было сделано и теперь о мытье можно будет неделю не думать, сообщил Джордж с удовлетворением. И добавил:

– Должен сказать, ты выглядишь удивительно чистой и свежей. А платье? Последняя мода?

Анна объяснила, что это платье она носила в интернате по воскресным дням.

– Правда? – удивился Джордж. – То, в чем ходит моя сестра, смахивает на коричневый мешок.

Они перешли к обсуждению школы, в которую ходит сестра Джорджа. Судя по описанию, эта школа была немногим лучше интерната мисс Меткаф: там при каждой встрече с директрисой девочки должны были делать реверанс.

Потом поговорили о школах вообще.

Наверное, Макс был прав, подумала Анна. Джордж мог так же волноваться во время встречи, как и она сама. Эта мысль принесла Анне небольшое облегчение.

Она как раз добралась до середины описания главной интернатской церемонии – когда прежнюю старосту класса освобождают от обязанностей, – но тут пришло время идти в кино.

Они отыскали свои места в кромешной тьме – рядом с Биллом и кудрявой девушкой, года на три старше Макса. Девушку звали Хоуп. Выяснилось, что Макс от нее в полном восторге. И когда он шепотом спросил Анну: «Правда симпатичная?», Анна не смогла ответить: «Нет».

Фильм оказался никудышным. И публика, состоявшая в основном из студентов, шумно выражала свое отношение к происходящему. Негодяя освистывали. Главную героиню, отвергавшую его ухаживания, иронически подбадривали. А всякий раз, когда на экране появлялся неуклюжий герой, преследовавший негодяя, кричали: «Давай, Кларенс!» В конце фильма негодяй угрожал швырнуть героиню тощему крокодилу. Крокодил, по мнению публики, действительно нуждался в том, чтобы его подкормили. Но в последний момент героиню спасли, и последние реплики персонажей потонули в криках: «Руки прочь от крокодилов!» и «По-зор! По-зор!»

Это было очень смешно. И ощущение чего-то замечательного не оставляло Анну весь вечер, остаток которого они провели в кафе за поеданием пончиков.

Наконец Джордж и Макс распрощались с Анной у двери ее комнаты. Впотьмах она ощупью добралась до своей ледяной кровати, улеглась, прижав к себе бутылку с горячей водой, подумала, как необычен, как удивителен мир, частью которого является ее брат, – и уснула.

– Ну и как тебе Кембридж? – спросил Макс на следующий день.

Они ждали на станции ее поезда. А Анне совсем не хотелось уезжать.

Потеплело, и первую часть дня они провели на реке, катаясь на лодках. Постоянно спорившие Макс и Хоуп сидели в лодке, которой управлял Джордж, а лодкой, в которой сидела Анна, управлял Билл. Джордж и Билл то и дело пытались столкнуть свои лодки, и Билл в конце концов свалился в воду. Ему нужно было переодеться, и он пригласил всех к себе (комната Билла находилась в здании колледжа, построенном триста лет назад) на херес. Под расслабляющим влиянием напитка Джордж и Билл страстно умоляли Анну как можно скорее снова приехать в Кембридж.

На платформе становилось все темнее. Анна взглянула на Макса.

– Это было чудесно, – сказала она серьезно. – Просто чудесно!

Макс кивнул:

– Я рад, что ты это поняла.

Несмотря на сумерки, Анна видела, как он доволен. Неожиданно Макс усмехнулся:

– И еще кое-что. Не говори пока маме, но я собираюсь стать лучшим студентом.

Громыхая, подъехал поезд, до отказа набитый солдатами и моряками. Анна протиснулась между сваленными в кучу вещмешками. Когда она открыла окно, чтобы крикнуть: «Макс! Спасибо за чудесные выходные!», поезд тронулся. Было так шумно, что Анна не поняла, услышал ли ее Макс. Один из моряков предложил Анне сесть рядом с ним на его вещмешок, и она просидела так до самого Лондона. Поездка оказалась долгой и утомительной: ехали гораздо дольше, чем в Кембридж. Свет голубоватой лампочки в проходе был слишком тусклым, чтобы читать. И каждый раз, когда поезд останавливался, в вагон входили еще солдаты, хотя, казалось, места уже совсем не было. Когда Анна вышла из поезда на полутемную станцию, она увидела, что Ливерпуль-стрит тоже заполнена войсками. Анна пробиралась между солдатами и гадала, куда это их отправляют.

А потом ей в глаза вдруг бросился газетный заголовок:

«Гитлер вторгся в Данию и Норвегию!»

Глава четвертая

В первый момент новости о вторжении Гитлера в Скандинавию перепугали Анну. Ей тут же вспомнилось, как женщина из Организации помощи беженцам рассказывала, что нацисты кричали им вслед: «мы до вас доберемся – куда бы вы ни сбежали. Мы завоюем весь мир!»

Но ничего особенного не случилось, жизнь шла своим чередом. В Норвегию отправили какие-то войска (Дания сдалась без сопротивления), произошло сражение на море, кто победил, понять было невозможно. Ну и кроме того, Скандинавия все-таки находилась далеко…

Анна начала посещать секретарские курсы, а Джуди и Джинни приехали домой на каникулы. Папу пригласили в Министерство информации и попросили составить текст для листовок – их предполагалось разбрасывать над Германией (первая работа, которую он получил за последние несколько месяцев). Макс и Джордж пошли в поход и прислали ей открытку из молодежного хостела.

Анна хотела только одного – как можно скорее овладеть скорописью, найти работу и начать зарабатывать деньги. Каждый день она приходила в школу секретарей на Тоттенхэм-Корт-роуд и тренировалась писать диктанты с помощью специальной маленькой машинки. Это было очень забавно. Вместо того чтобы нажимать отдельные клавиши, как на пишущей машинке, нужно было нажимать аккорды, как на пианино. И каждый раз машинка печатала слог обычными буквами на бумажной ленте. Слог воспроизводился не по законам правописания, а как слышался. Поэтому, например, сочетание «новостная сводка» выглядело так: «на-вас-ная свот-ка». Но это все-таки было гораздо легче прочесть – в отличие от стенографических записей, из-за которых Анна так мучилась в прошлом.

Ее новое, более высокое положение явно произвело впечатление на Джуди и Джинни. Так что каждое утро Анна без сожалений оставляла их бездельничать на весеннем солнышке, а сама отправлялась упражняться в скорописи. Кроме Анны на курсы ходили еще две эмигрантки. И директор курсов, мадам Лерош (родом из Бельгии), уверяла, что при их знании языков все они могут рассчитывать на хорошую работу. Анну мадам Лерош считала одной из лучших учениц и часто посылала за ней, чтобы продемонстрировать потенциальным клиентам систему обучения.

За неделю до Дня Святой Троицы было тепло и солнечно. И ближе к пятнице Анна уже с нетерпением ждала выходных: школа закрывалась после обеда и не работала до вторника. Вторую половину дня Анна собиралась провести с папой, мамой и маминым кузеном Отто, который приехал их повидать.

Ей уже наскучили упражнения, и она обрадовалась, когда в середине дня за ней прислала мадам Лерош. От Анны требовалось продемонстрировать навыки скорописи чете среднего возраста и их мышеподобной дочке – хотя те и не походили на многообещающих клиентов. Отец полагал, что глупо тратить деньги на какие-то там новомодные методы, девочка смотрела испуганно.

– Ага, вот одна из наших студенток, – сказала мадам Лерош, когда Анна вошла.

То есть Анна думала, что мадам Лерош сказала именно это. Та говорила с очень сильным бельгийским акцентом, и ее было трудно понимать.

Мадам Лерош указала Анне на стул и взяла с полки книгу. Анна оглянулась, ища глазами английскую ассистентку, которая обычно ей диктовала, но ассистентки не было.

– Я сама буду тебе диктовать! – вдохновенно заявила мадам Лерош – по крайней мере, ее так поняли.

Очевидно, скепсис отца девочки уязвил ее и она во что бы то ни стало решила доказать преимущества своей скорописной системы.

Мадам Лерош открыла книгу и произнесла:

– Двои бра де ду глас.

– Что? – переспросила ошеломленная Анна.

– Двои бра де ду глас.

Все книги на сайте предоставены для ознакомления и защищены авторским правом