Она спрыгнула, и я даже полшага не сделала, как оказалась в ее объятиях. Нет, слез по-прежнему не было, но в ее руках было удивительно тепло, и даже мысль о том, что с Гроу все, казалась не такой болезненной, как раньше. Я прокручивала ее в голове снова и снова, повторяла раз за разом, приводя на глубину какого-то нового осознания. И слезы все-таки пришли, странные и слабые: сначала по щеке скатилась одна, потом вторая.
– Я намочу тебе кофту, – предупредила я.
– Да набл с ней. – Имери крепко прижала меня к себе. – У меня в рюкзаке смена есть. Давай поплачь. Вот так. Умница.
«Умница» разревелась в лучших традициях сопливой мелодрамы. Пропуская через себя каждое свидание, каждую встречу, каждый взгляд. Подводные «солнышки» и детенышей дракона, его руку на своей талии, обжигающее дыхание на плече. Понемногу слезы сходили на нет, и за их пеленой терялись воспоминания. Отступали на второй план, растворяясь в настоящем.
– В Ферверн я, конечно, не поеду, – сообщила Имери, когда отстранилась. – Но если случайно встречу на улице, отобью палку-размножалку, так и знай. Потому что никому не позволено заставлять Танни Ладэ плакать. Особенно два раза подряд.
Я фыркнула сквозь слезы.
– И нечего тут хихикать, – сказала подруга. – Для меня это не шутки. Между прочим, заставить плакать такую сильную и смелую…
– Обо мне столько хорошего, как в последние дни, за всю жизнь не говорили. Не к добру.
Она щелкнула меня по носу.
– …как ты – это надо быть редкостным придурком. Впрочем, пусть теперь живет и мучается. Без тебя.
Я глубоко вздохнула.
Если бы у меня были сомнения, хотя бы крохотные сомнения, что я ему нужна, я бы уже была в Ферверне. Но сомнений не было. Не стал бы он объявлять о помолвке с Сибриллой, если бы чувствовал ко мне хоть что-то. Не стал бы сообщать о нашем расставании по телефону.
Все, хватит.
– Погулять хочешь? – поинтересовалась я у Имери, когда вернулась из ванной.
– С удовольствием. У меня до вечернего телепорта еще уйма времени.
Я улыбнулась.
– Что сказал Гар, когда ты собралась ко мне?
– Сказал, что хочет поехать со мной. А я сказала, что это девчачий вопрос и он будет совершенно не в тему.
Я снова фыркнула:
– И он не обиделся?
– Это не самое страшное, что я сказала ему за последнее время, – заметила Имери, подошла к гардеробу и совершенно без зазрения совести сунула туда нос. – Так, что тут у нас… Тебе нужны нормальные отношения, Танни.
Я чуть не подавилась воздухом.
– Ты сейчас точно не про новые джинсы говоришь?
– Нет. – Подруга обернулась, доставая легкий сарафан, который я купила совершенно спонтанно. – Не про джинсы. У тебя просто не было нормальных отношений, Тан, в которых мужчина не сбегает, поджав хвост, после первой ссоры. В которых, разругавшись, вы возвращаетесь домой в разное время, дуетесь, но все равно обсуждаете все вместе. В которых иногда он полдня режется в онлайн-игру, и ты готова его за это прибить, но потом понимаешь, что вчера он пять часов таскался с тобой по бутикам и говорил, что тебе идет, а что нет. Пресновато, но именно это настоящие отношения, а не фонтан страсти на почве второго полового созревания. Хотя фонтан страсти тоже круто, без него никуда.
Я уже собиралась ответить, но мне в руки сунули сарафан.
– Надевай. И пойдем гулять.
– Отношения у всех разные, – заметила я, возвращая сарафан на место, и полезла за сменными джинсами, когда меня шлепнули по рукам.
– Надевай платьице. Ты же девочка.
– Имери, ты в курсе, что я умею кусаться?
– Надеюсь. – Подруга прищурилась. – Очень на это надеюсь. Потому что ты моя зубастая Танни, и ты сделаешь все, чтобы стать самой счастливой девчонкой на свете. А если не сделаешь – я приеду и…
– У меня нет палки-размножалки, – философски заметила я.
– Ничего, я найду другой способ вправить тебе мозги, – дружелюбно заметила она, содрала сарафанчик с вешалки, сунула мне в руки и запечатала гардероб спиной. – Все, дуй в ванную.
– Я это тебе припомню, – пообещала я.
И пошла в ванную. Становиться девочкой.
– Давай начнем сначала.
– Это несколько претенциозно звучит, ты не находишь?
– Ну, я же теперь актриса, мне положена претенциозность.
С Терграном мы встречались на побережье, на том самом месте, где я его откровенно послала. С той лишь разницей, что в этот раз дело было уже ближе к ночи, и я сама позвонила ему и попросила приехать. Рон и Верт делали вид, что их не существует, а я смотрела ему прямо в глаза.
– Да. Не так я себе представлял нашу встречу, Танни.
– А как ты ее себе представлял?
– Не знаю. Но, по-моему, начать сначала – неплохая идея.
– Вот и отлично.
Мы вместе направились по линии прибоя, я даже сняла шлепанцы, чтобы иметь возможность беспрепятственно намочить ноги. Вода была теплой, и когда накатывала, с шипением пенилась, чтобы потом отступить.
– Значит, завтра на съемки? – спросил он.
– Ага. Ничего так не ждала… кажется.
Теперь я при всем желании не могла на него смотреть так, как раньше. Случись мне выбирать между долгом и близким человеком… Наверное, со стороны очень просто решить, что ты обязан выбрать долг, особенно если давал присягу и все такое.
– Почему ты подал в отставку? – спросила я.
Не могла же я вот так с ходу вывалить на него то, что Рон мне все рассказал.
– Рон мне все рассказал.
М-да. И эти мужчины будут мне говорить, что у женщин на языке ничего не держится?
– В общем-то это не тайна, Танни. Гибель Трэй транслировали по всем каналам, ее отец собирался баллотироваться в правящие Вэйстонвилла.
– Мне очень жаль, – тихо сказала я.
– Это было два года назад.
Два года назад.
Два года назад я еще была в Мэйстоне, но поскольку визор особо не смотрела, полностью погруженная в свой внутренний мир, этот момент как-то упустила. По сути, я всю жизнь была погружена в свой внутренний мир, напрочь забывая о том, что есть еще внешний и что в нем тоже происходят события.
– Два года, – сказала я, – это много или мало?
Тергран пристально на меня посмотрел.
– Достаточно, чтобы научиться с этим жить. Если, разумеется, у тебя есть такое желание.
Я хмыкнула:
– Для парня, который залез ко мне в душ, ты слишком серьезный.
– Для девушки, которая кусается по поводу и без, ты тоже.
– Расскажи о ней, – попросила я. – Если хочешь, конечно.
– Она была красивой. – Тергран даже не сделал паузы. – Не знаю, как ей это удавалось, но она была красивой, даже когда просыпалась с растрепанными волосами и следами от подушки на щеке.
В его голосе не было горечи, только какая-то светлая, далекая грусть.
– Девушки с растрепанными волосами и со следами от подушки на щеке – самые красивые. Ты разве не знал?
– Догадывался. У нее была такая смешная привычка: все время заправлять волосы за уши. В детстве ей говорили, что у нее слишком маленькое лицо с острым подбородком, поэтому она их все время заправляла. Даже на официальных приемах неосознанно. Несмотря на то, что лицо у нее было правильной формы. Я бы сказал, самое удивительное лицо на свете.
– Ты видел подводные солнышки?
Он остановился, и я тоже. Шлепанцы в руке определенно были лишними, потому что торчали, и мне пришлось отвести руку за спину.
– Танни, я это пережил.
– Правда?
– Правда. Иначе бы не вернулся к работе.
Когда он замолчал, шум накатывающих на берег волн стал громче. Таким, словно кто-то прибавил громкость во всех динамиках. Тишину сейчас нарушал только он, сверкающая нить побережья казалась далекой, как и фигуры Рона с Вертом.
– Знаешь, чего я сейчас хочу? – спросила я, глядя ему в глаза. – Искупаться.
Прежде чем он успел ответить, я стянула сарафан, оставшись в одном белье. А потом одним рывком бросилась в воду.
Вода окутала мягким теплым шлейфом, а вот накатывающую волну я пропустила. Она накрыла бы меня с головой, если бы раньше меня не подбросило ввысь: сильные руки Терграна сомкнулись на талии, и пенный гребень покатился дальше, разбившись о берег. Меня же резко развернули лицом к себе.
Злой дракон.
Очень-очень злой дракон! Глаза полыхают алым, зрачки вертикальные, а звериным началом несет так, что самки… простите, иртханессы со всего Зингсприда только каким-то чудом сюда не слетаются на лакомый кусочек.
– Танни, – прорычал он. – Ты чем думала, когда ночью лезла в воду, не умея плавать?!
– У тебя устаревшие сведения, – фыркнула я. – Уже умею.
Следующая волна все-таки нас накрыла, и теперь я тоже оказалась с мокрыми волосами, равно как и Тергран. Нет, ну, правда, злиться ему было на что – опять в воде, опять в костюме, опять из-за меня.
В эту минуту меня только чудом не разобрал смех.
– Когда-нибудь ты доиграешься, – сказал он. – Давай на берег, Танни.
– Не хочу. Расскажи лучше, что ты еще обо мне знаешь, начальник службы информационной безопасности.
Тергран прищурился:
– По-твоему, это смешно?
– По-моему, смешно все, что не грустно. Ты уже два раза из-за меня искупался, а я в одном белье, так что давай, не ломайся.
В отраженном лунном свете его глаза казались маяками, за которые мне хотелось держаться. Несмотря на то что пламя в них сходило на нет и сейчас они отливали сталью, в них было что-то невыносимо глубокое. Такое, что заставляло верить: рядом с ним мне вообще ничего не угрожает, и все, что происходит, – правильно.
– Знаю, что твое собрание перенесли, – сказал он. – Организационное. По обучению в школе родительскому мастерству.
– Так это еще никто не называл.
– Знаю, что ты сегодня встречалась с Имери и что она промыла тебе мозги на тему «надо жить дальше и все такое», поэтому ты творишь непонятно что.
– Я? Разве?
– Давай на берег, Танни.
На берег было бы правильнее, но я подхватила очередную волну, подаваясь вперед, вливаясь поцелуем в жесткие губы, как океан – в побережье. На миг, отозвавшийся в глубине груди странной дрожью, он мне ответил. Коротким движением вперед и скольжением губ по губам. После чего рывком увлек под воду, и когда прямо в воде нас подбросило волной, я дернулась назад.
– Очень круто! – сообщила, вынырнув на поверхность, отплевываясь и показывая ему большой палец.
– Еще одна такая выходка – и мы перестанем быть друзьями, – серьезно произнес он.
– Мне не нужен друг, Дар, – сообщила я. – Мне нужен мужчина.
– Тебе нужно время.
– Два года?
Он не изменился в лице, а мне стало стыдно. Не потому, что я его целовала, просто то, что он мне рассказал, трогать было нельзя.
