Существо присело рядом с Мией. Ее правая рука немела, голова опускалась все ниже и ниже, но она все равно мертвой хваткой цеплялась за брата. После стольких лет, крови и миль… да будь она проклята, если пройдя этот путь и узнав, что он жив, она потеряет его вновь. Йоннен же будто оцепенел от страха, замерев с той минуты, когда этот странный призрак развязал свою кровавую бойню.
Существо протянуло руку – черную и блестящую, словно ее только что окунули в свежую краску. Когда оно коснулось раненого плеча, Мия испытала укол боли, ледяной и черной, достигшей самого сердца. Она зашипела, а земля под ней будто разверзлась, и весь мир закружился в морозном вихре.
Она чувствовала печаль. Боль. Бесконечный холод одиночества.
Чувствовала, что падает.
А затем больше ничего не чувствовала.
Глава 3. Уголек
Меркурио очнулся во тьме.
Голова трещала, как после трехдневного запоя, но недавних дебошей он не припоминал. Челюсти ныли, на языке ощущался привкус крови. Постанывая и прижимая руку ко лбу, он медленно сел в кровати, застеленной мягким серым меховым одеялом. Он понятия не имел, где находится, но что-то… возможно, аромат в воздухе… напомнило ему о молодости.
– Здравствуй, Меркурио.
Повернувшись влево, он увидел пожилую женщину у своей кровати. Она выглядела его ровесницей, длинные седые волосы были заплетены в аккуратные косы. На ней была темно-серая мантия, вокруг холодных голубых глаз ветвились глубокие морщины. На первый взгляд могло показаться, что такой женщине место в кресле-качалке у теплого очага, со старым котом на коленях и толпой внуков вокруг. Но Меркурио-то знал.
– И тебе здравствуй, кровожадная старая манда.
Друзилла, Леди Клинков, улыбнулась в ответ.
– Ты всегда был острым на язык, мой друг.
Женщина подняла горячую чашку чая с блюдца, стоявшего у нее на коленях, и медленно отпила. Ее взгляд не отрывался от Меркурио, пока он осматривал спальню и, вдохнув поглубже, наконец понял, где находится. В темном и прохладном воздухе звучало эхо невидимого хора. Меркурио чувствовал запах свечей и благовоний, стали и дыма. Вспомнил, как его схватило Духовенство в часовне Годсгрейва. Царапину от отравленного клинка в руке Паукогубицы. И догадался, что привкус на его языке – это свиная кровь.
«Они забрали меня в гору».
– Вижу, ты почти не поменяла интерьеры, – вздохнул он.
– Ты же знаешь, расточительность – это не про меня.
– Когда я лежал в этой кровати последний раз, то сказал, что это точно больше не повторится. Но если бы я знал, что ты так жаждешь повторного представления…
– О, умоляю, – фыркнула Друзилла. – В твоем возрасте потребуется полиспаст, чтобы поднять его. А твое сердце едва выдерживало, даже когда нам было по двадцать.
Меркурио невольно улыбнулся.
– Рад видеть тебя, Зилла.
– Хотела бы я сказать то же самое, – Леди Клинков покачала головой и вздохнула. – Безмозглый старый дурак.
– Ты правда притащила меня в Тихую гору, чтобы почитать нотации? – Меркурио потянулся к плащу за сигариллами и не обнаружил ни того, ни другого. – Могла бы просто отгрызть мне яйца в Годсгрейве.
– О чем ты только думал? – требовательно спросила Друзилла, отставляя чашку с чаем. – Помогая этой идиотке с ее идиотскими затеями? Ты хоть понимаешь, что натворил?
– Я тебе не салага, Зилла.
– Нет, ты епископ Годсгрейва! – Женщина встала и принялась расхаживать вдоль кровати, сверкая глазами. – Годы верного служения. Присяга Темной Матери. Но ты все равно помог Клинку Церкви нарушить Красную клятву и убить одного из наших покровителей![4 - Как вы, наверное, помните, дорогие друзья, даже смертоносные ублюдки Красной Церкви руководствуются своеобразным кодексом, известным как Красная клятва. Его пять правил таковы:• Неизбежность – ни одно жертвоприношение, принятое Церковью, не остается незавершенным.• Неприкосновенность – нынешний заказчик Церкви не может быть выбран ее целью.• Конфиденциальность – Церковь не раскрывает личности своих заказчиков.• Верность – Клинок обязан служить одновременно только одному заказчику.• Иерархия – все подношения должны быть одобрены Лордом/Леди Клинков или Достопочтенным Отцом/Матерью.Стоит отметить, что с момента ее принятия Красная клятва ни разу не нарушалась церковным Клинком. Последователи культа Матери Священного Убийства считают это Очень-Ответственным-Делом и пойдут на все, чтобы его принципы оставались незыблемыми. В одной популярной истории о самоотверженности рассказывается о Клинке, известной только как Форд, которую наняли убить Агвальда III, короля Ваана.Агвальд получал больше удовольствия от транжирства, чем от управления королевством. Часто пуская шапку по кругу, его придворным какое-то время удавалось наскрести нужную сумму, чтобы он мог делать это с размахом. А в неночь тридцатилетия короля Форд проникла в его спальню и стала дожидаться в темноте свою цель.Агвальд решил отметить круглую дату с шиком. После долгой пьянки с придворными король удалился в свою комнату с шестью наложницами и целым поросенком. Во время последовавшего разврата Агвальд решил съесть порцию ребрышек, пока его обслуживали одновременно три фаворитки. К сожалению, этот подвиг требовал куда большей координации, чем он думал, и, в отличие от своих наложниц, славный король вдохнул, когда следовало бы сглотнуть.Схватившись за горло и медленно синея, Агвальд рухнул на пол. Но тут, под изумленными взглядами королевских наложниц, Клинок вышла из тени и начала стучать Агвальду по спине, пока, откашливаясь, он не выплюнул злополучное ребрышко. Форд принесла благодарному королю стакан воды и успокоила его нервы. И как только государь полностью расслабился, пронзила его сердце шесть раз и перерезала горло от уха до уха.«Зачем? – вскрикнула испуганная наложница. – Зачем было спасать ему жизнь, лишь чтобы убить потом?»Клинок посмотрела на свиное ребрышко и пожала плечами.«Я обещала».]
– Богиня, только не надо строить из себя несчастную последовательницу, – прорычал Меркурио. – Ваш гадюшник желал смерти Дуомо – это и дураку ясно. Все вы годами лезли в постель к Скаеве. Лорд Кассий знал? Или вы сговорились за его спиной?
– Тебе ли причитать о сговорах, милый.
– Зилла, как, по-твоему, отреагирует вся конгрегация? Если узнает, что Духовенство добровольно прогнулось и раздвинуло булки перед нашим любимым народным сенатором? Что десницы Наи на этой земле стали ручными песиками гребаного тирана?
– Мне стоило бы убить тебя за это предательство, – процедила Друзилла.
– Однако не могу не заметить, что я до сих пор жив. – Старик заглянул под одеяло. – И без трусов. Уверена, что я здесь не для повтора на бис? За это время я научился паре новых трюков…
Леди Клинков швырнула в голову Меркурио серую робу.
– Ты здесь, чтобы служить червяком, коим и являешься.
– …Наживкой? – он покачал головой. – Ты действительно считаешь ее настолько глупой, чтобы прийти за мной? После всего, через что она прошла, после всего, что она…
– Я знаю Мию Корвере, – рявкнула Друзилла. – Эта девушка пожертвовала последним шансом на нормальную жизнь и личное счастье, чтобы отомстить за родителей. Продала себя в рабство, чтобы осуществить план, который даже чокнутый посчитал бы безумным, ради единственной возможности убить тех, кто уничтожил ее семью. Она бесстрашна. Безрассудна до невозможного. Если я что и узнала о твоем вороненке, так это вот что: эта девушка ради семьи пойдет на всё. На всё.
Леди Клинков склонилась над кроватью и посмотрела в глаза старика.
– А ты, дорогой Меркурио, для нее больше отец, чем ее настоящий отец когда-либо им был.
Он посмотрел на нее в ответ и ничего не сказал. Сглотнул желчь, наполнившую рот. Друзилла просто улыбнулась и подалась немного ближе. Меркурио по-прежнему видел красоту под шрамами времени. Помнил их последнюю неночь, проведенную в этой спальне много-много лет назад. Пот, кровь и сладкий, сладкий яд.
– Можешь гулять по горе сколько угодно. Уверена, ты помнишь, где что находится. Конгрегацию оповестили о твоем предательстве, но тебе гарантирована неприкосновенность. Пока ты нам нужен живым. Но, пожалуйста, не испытывай наше дружелюбие новыми глупостями.
Друзилла запустила руку под одеяло и крепко сжала его между ног. Меркурио ахнул.
– В конце концов, без этого мужчина тоже может жить.
Женщина подержала его еще с секунду, а затем выпустила из своей ледяной хватки. Продолжая улыбаться, как матрона, Леди Клинков взяла блюдце с чашкой, развернулась и направилась к выходу из спальни.
– Друзилла.
Она оглянулась.
– Да?
– Ты действительно та еще манда. Знаешь это?
– Льстишь, как всегда. – Пожилая женщина вновь повернулась к нему, и ее улыбка испарилась. – Но такой мужчина, как ты, должен знать, куда приведет лесть с такой женщиной, как я.
Меркурио сидел во мраке после ее ухода, в беспокойстве нахмурив морщинистый лоб.
– Ага, – пробормотал он. – В глубокое дерьмо.
Меркурио еще пару часов сновал по комнате, лелея раскалывающуюся голову и утешая оскорбленное эго. Но в конце концов скука взяла верх, заставив его надеть серую робу, выданную Друзиллой, и перевязать талию кожаным поясом. Вооружиться он даже не пытался – знал, что выбраться из Тихой горы можно только двухнедельным путешествием через ашкахскую Пустыню Шепота, кровавым бассейном вещателя Адоная или прыжком через перила Небесного алтаря в бесформенную ночь за ними.
Сбежать оттуда без помощи или без крыльев было попросту невозможно.
Он вышел из спальни в сумрак Тихой горы, опираясь на (очень любезно) оставленную ему трость. Окинул угрюмым от рождения взглядом тьму вокруг. Тихая песня бестелесного хора доносилась одновременно отовсюду и ниоткуда. Коридоры из черного камня освещались обманчивым солнечным светом, льющимся через витражные окна, и были украшены гротескными статуями из кости и плоти. Каждый сантиметр стен покрывали спиралевидные узоры, замысловатые и сводящие с ума.
Как только ноги Меркурио ступили на плитку за спальней Друзиллы, он ощутил присутствие человека в мантии, наблюдающего за ним из темноты. Несомненно, один из Десниц Друзиллы, приставленный к нему тенью на все время пребывания в горе.[5 - Как вы помните, последователи Матери Священного Убийства делятся на две основные категории: Клинки, которые служат ее ассасинами в республике, и Десницы, выполняющие почти все остальное. Хотя многие присоединяются к ордену Темной Матери, стремясь совершать кровавые убийства во имя ее, увы, мало кто обладает уникальным сочетанием навыков, черствости и фанатизма, чтобы стать профессиональным убийцей.Большинство людей, присоединяющихся к Церкви, в итоге занимаются снабжением и помогают управлять, что не очень-то романтично. Едва ли подходящий материал для масштабного эпического фэнтези. Но зато средняя продолжительность жизни Клинка – примерно двадцать пять лет, а большинство Десниц доживает до пенсии.Что бы вы предпочли, дорогие друзья: прожить так ярко, чтобы о вас писали книги, или прожить так долго, чтобы прочесть книги о других?Нам редко предоставляется и та, и другая возможность.] Меркурио проигнорировал его и пошел своей дорогой, прислушиваясь к шагам сзади. Хрустя старыми суставами, он спускался по винтовой лестнице в лабиринт тьмы, пока наконец не дошел до Зала Надгробных Речей.
Старик окинул взглядом просторное помещение, после стольких лет все еще невольно восхищаясь его великолепием. По кругу зал обрамляли гигантские каменные колонны, наверху виднелись фронтоны, вырезанные в самой горе. На гранитном полу значились имена бесчисленных жертв Церкви. Вдоль стен тянулись безымянные склепы последователей.
Большую часть зала занимала огромная статуя самой Наи. Ее черные глаза будто следили за Меркурио, пока он подходил ближе, щурясь в искусственном свете. В ее руках были весы и острый меч; лицо прекрасное, холодное и безмятежное. На эбонитовой мантии, как звезды в истинотемном небе, мерцали драгоценные камни.
Та, кто все и ничего.
Дева, Мать и Матриарх.
Меркурио коснулся глаз, губ и сердца, глядя на свою Богиню затуманенным взором. Пока он стоял в зале, по ступенькам снизу поднялась группа молодежи. Проходя мимо, они настороженно косились на старого епископа, лишь изредка встречаясь с ним взглядом. Гладкая кожа, ясные глаза и чистые руки – все подростки. Новые аколиты, судя по виду, только приступившие к тренировкам.
Меркурио мечтательно смотрел им вслед, вспоминая собственное обучение в этих стенах, свою преданность Матери Ночи. Как давно это было, как сильно он заледенел внутри с тех пор. Когда-то он был пламенем. Дышал им. Истекал им. Плевал им. Но теперь от него остался лишь уголек, и горел он только ради нее – этой сопливой, заносчивой, капризной мелкой сучки, которая ворвалась в его лавочку много лет назад, держа в руке серебряную брошь в форме вороны.
У него никогда не было времени на семью. Быть Клинком Матери значило жить со смертью – с пониманием, что каждая перемена может быть последней. Казалось несправедливым искать себе жену, чтобы, вероятно, оставить ее вдовой, или заводить ребенка, который вырастет сиротой. Меркурио не испытывал желания стать отцом. Если бы вы спросили у него, почему он приютил ту черноволосую беспризорницу, скорее всего, он бы пробубнил что-то о ее даре, ее выдержке, ее хитрости. И уж точно рассмеялся бы, скажи вы, что он нуждался в ней не меньше, чем она в нем. Перерезал бы вам глотку и закопал глубоко в земле, если бы вы сказали, что однажды он полюбит ее, как родную дочь, которой у него никогда не было.
Но в глубине души, даже приканчивая вас, он бы знал, что это правда.
И вот к чему это привело. Теперь он червяк на крючке Друзиллы. Несмотря на свой блеф, Меркурио понимал, что Леди Клинков не ошиблась, – Мия любила его, как родного. Она ни за что не позволит ему умереть, если посчитает, что у нее есть шанс его спасти. А с этими проклятыми демонами, живущими в ее тени и пожирающими страхи, по мнению Мии, шанс был всегда.
Старик взглянул на гранитного колосса над собой. На меч и весы в ее руках. На эти безжалостные глаза, буравящие в ответ.
– Ну и где ты, бездна тебя побери? – прошептал он.
Старый епископ покинул зал и поковылял по горному лабиринту, громко стуча тростью по черному камню. Десница Друзиллы крался в тени и держался на почтительном расстоянии. Когда Меркурио добрался до цели, его колени ныли – он не помнил, чтобы в этом месте было столько ступенек. Перед ним выросли две темные деревянные двери, украшенные тем же узорчатым мотивом, что и стены. Каждая из них весила под тонну, но, протянув крючковатую руку, старик с легкостью распахнул створки.
За ними обнаружился бельэтаж с видом на лес резных полок, выстроенных как садовый лабиринт и тянувшихся так далеко во тьму, что им не виделось края. На каждой полке стояли ряды книг всех форм, размеров и описаний. Пыльные тома, пергаментные свитки, тонкие дневники и тому подобное. Великая читальня Богини Смерти, населенная мемуарами королей и завоевателей, теоремами еретиков и шедеврами безумцев. Мертвые книги, утерянные книги и книги, которых никогда даже не существовало, – их сожгли на кострищах верующие, их поглотило время, или они попросту были слишком опасными, чтобы их писать.
Бесконечный рай для любого читателя и сущий ад для любого библиотекаря.
– Так-так-так, – раздался сиплый голос. – Взгляните-ка, кого нелегкая принесла.
Повернувшись, Меркурио увидел старого лиизианца в потрепанном жилете, облокотившегося на тележку с книгами. По бокам лысеющей головы топорщились два пучка белых волос, крючковатый нос венчали очки с невероятно толстыми стеклами. Он так горбил спину, что напоминал ходячий вопросительный знак. В его бескровных губах тлела дорогая сигарилла.
– Здравствуй, летописец, – поздоровался Меркурио.
– Далековато ты забрел от Годсгрейва, епископ, – прорычал Элиус.
Он подошел к Меркурио вплотную, испепеляя его взглядом, и вытянулся во весь рост. Пока они стояли нос к носу, Элиус будто увеличивался в размерах, его тень становилась длиннее. Воздух потрескивал от темных разрядов, вдали между полок послышался шорох колоссальных существ. Подползающих ближе.
Черные глаза Элиуса вспыхнули, голос с каждым словом звучал тверже и холоднее:
– Если тебя вообще можно еще называть епископом, – сплюнул он. – Я думал, что после твоей выходки тебе будет стыдно показываться из-за двери спальни! Не говоря уж о том, чтобы притащиться сюда! Что привело твой предательский зад в библиотеку Черной Матери?
Меркурио показал на запасную сигариллу, вечно торчавшую за ухом летописца.
– Покурим?
Элиус застыл на секунду, сверкая молниями в черных глазах. А затем, тихо рассмеявшись, распростер руки и похлопал Меркурио по худому плечу. Прикурив сигариллу, вручил ее старику.
– Ну что, у тебя все хорошо, мелюзга?
– Разве похоже, что у меня все хорошо, старый хрыч? – парировал Меркурио.
– Выглядишь дерьмово. Но не спросить было бы невежливо.
Меркурио прислонился к стене и посмотрел на библиотеку, вдыхая сладкий серый дым. На вкус он был клубничным, от сладости бумаги пощипывало язык.
– Таких больше не выпускают, – вздохнул он.
– Так можно сказать обо всем в этой библиотеке, – ответил Элиус.
– Как ты вообще, старый ублюдок?
– Как мертвец.[6 - По легенде, раньше мертвых отправляли на попечение Наи, и она вечно держала их в своих теплых объятиях. Но когда Черная Мать впала в немилость, было решено, что опекой над праведными мертвецами займется ее дочь Кеф. Чтобы согреть их, Цана, Богиня Огня, создала во владениях сестры великий очаг. И там они пребывают в свете и счастье, пока не наступит конец мира.Однако злым душам отказывают в месте у очага. Их называют безочажными, они часто упоминаются в итрейском фольклоре и обвиняются во всех мирских бедах. Пропала овца? Должно быть, это безочажные. Не можешь найти ключи? Проклятые безочажные. Кто-то съел последний кусок торта? Это не я, милая, это безочажные!Зачем люди вечно винят сверхъестественные силы, вместо того чтобы признать собственные ошибки, – одна из величайших загадок жизни.И все же из них вышла неплохая страшилка.] – Летописец прислонился к стене рядом с ним. – А ты?
– Примерно так же.
Элиус фыркнул, выдыхая серое облачко.
– Насколько я вижу, в твоих жилах до сих пор бьется пульс. Зачем, ради бездны, ты притащил сюда свой хандрящий зад, сынок?
Меркурио затянулся сигариллой.
– Это долгая история, дедуля.
– История о твоей Мие, как я полагаю?
– …Как ты догадался?
Элиус пожал костлявыми плечами, в его глазах за невероятно толстыми очками выплясывала смешинка.
– Она всегда казалась мне девушкой с историей.
– Боюсь, мы приближаемся к финалу.
– Ты слишком юн, чтобы быть таким пессимистом.
– Мне шестьдесят два гребаных года! – рыкнул Меркурио.
