Её почти расстроенное лицо переключается на дорогу, она механически заводит машину, и наш Фольксваген резво снимается с места. И я завидую: безумно хочется научиться водить, чтобы ни от кого уже не зависеть.
Мы приезжаем в Мишн почти к самому началу гонки. Широкие трибуны переполнены людьми, платные стоянки – машинами. Либби долго кружит, пытаясь отыскать свободное парковочное место, но дело заканчивается маскировкой в кустах, что съедает ещё полчаса нашего времени. Первый заезд, а в нём как раз участвует Дамиен, мы пропускаем.
– Кто выиграл в первом? – орёт Либби на ухо долговязой девице с пирсингом во всём, во что его можно было воткнуть.
– Дам! – сообщает та, приложив немалые усилия, чтобы перекричать орущую музыку в стиле hard rock.
– Видишь?! – с гордостью восклицает Либби. – Я же говорила!
Дальше она, подобно танку, протискивается «к нашим», вещая разъярённым болельщикам: «Мы из команды Блэйда, опоздали, не могли паркинг найти!». И те, поскрипывая зубами, пропускают нас, узнавая, очевидно, в Либби завсегдатая группы поддержки Дамиена.
Спустя минут двадцать нам удаётся прорваться к трибунам со знакомыми лицами: здесь почти вся школа, все классы, не только двенадцатый и не только наше подразделение. Я вижу и одиннадцатиклассников, и учащихся в десятом. И Дамиена тоже вижу: он стоит, облокотившись на капот Мустанга, обклеенного тонкими красными полосами. Обычно для гонок клеят только две широкие белые полосы и только на капот.
– Смотри, как она машину его разукрасила, – Либби также замечает преображение. – В своём уникальном и неподражаемом стиле!
– Неплохо, мне нравится.
Подруга обжигает меня взором, потратив лишь пару секунд на убедительность своего послания, и сразу же возвращается к предмету обожания. А он, этот предмет, уже не один: его звезда рядом, он обнимает её за талию, пока репортёр делает положенные снимки для местной газеты «Metro Vancouver».
B тот момент, когда Мелания демонстрирует право собственности, подчёркнуто сексуально целуя победителя в губы, я замечаю устремлённый на себя взгляд. Острый, сверкающий тонким лезвием мести. В детстве он делал ровно то же самое, только моя реакция была другой. Юной девочке не хватало ума скрывать то, как сильно бесят ранние поцелуи ещё почти детей. Теперь он уже не ребёнок, она ребёнком, скорее всего, никогда и не была, а мне совершенно всё равно. Я отворачиваюсь и рассматриваю болельщиков, разукрашенные машины других участников заезда, огни табло, показывающего скорость конкурсантов, очки команд. И силюсь унять неприятно покусывающие в груди ощущения.
Во втором заезде Дамиен снова приходит первым. Наша трибуна взрывается восторгами, визгами, растянутыми на живых распорках баннерами, дуделками, хлопушками и отборным счастливым матом.
Сумерки остались позади, уступив место глубокой чернее чёрного ночи, Мишн погрузился в сырость и пробирающий до костей холод. Кожаная куртка выгодно смотрится, но все мои мечты и желания в этот вечер только об одном: горячем чае и тёплом пуховике. А ещё лучше было бы оказаться сейчас в постельке под гигантским одеялом, которое так заботливо приобрёл для меня Дэвид:
– У нас значительно холоднее, чем в Брисбене, – объяснил он, вручая доставленную Амазоном упаковку. – Мне показалось, тебе холодно под тонким пледом.
«Приготовленным любящей матерью» – мысленно добавляю я.
Не знаю почему, но именно в тот гудяще-гремящий вечер в Мишн, окружённая тысячами людей, я ощутила самое острое одиночество в своей восемнадцатилетней жизни. Так грустно и так тоскливо мне ещё никогда не было.
Ближе к концу шоу к нам подходит парень, его лицо мне знакомо: он всегда сидит с Дамиеном за их VIP–столиком в школьной столовой, вместе с Роном, Меланией и другими, всегда одними и теми же приятелями.
– Крис! – протягивает мне руку, странно вглядываясь в глаза.
Я медлю.
– Он нормальный, – вмешивается Либби. – Хоть и брат… Мелании, – она произносит имя натянуто уважительно, не скрывая искусственности своей попытки, – но чувак, что надо!
Они обнимаются, демонстрируя давнюю дружбу, и когда Крис снова поворачивается ко мне, я уже первой протягиваю руку:
– Ева!
– А я знаю. Очень приятно, Ева!
Его глаза сияют знакомым блеском. Сколько таких глаз осталось в Брисбене, в моей небольшой школе, где меня любили?
– Знаешь меня?
– Тебя все знают, – улыбается, всё так же не отрывая глаз.
– Оу-оу-оу! Крис, полегче! Твоей сестре это не понравится! – Либби приторно ржёт, подтверждая мои подозрения.
Laurel – LifeWorthLiving
Я замечала взгляды Криса и раньше, в школе. И он не смеялся с остальными, когда кто-нибудь или же сам Дамиен проезжался, очевидно, своим сальным языком по моей персоне. И это тоже я заметила.
Заметила тогда, а значение придала только сейчас.
– Замёрзла? – спрашивает, и я отмечаю, насколько они похожи с сестрой внешне.
Кристиан – красивый парень. Довольно высокий, ладно сложенный, с умными, проникающими в душу глазами и чуть вьющимися чёрными волосами. От него приятно пахнет мужским одеколоном и сигаретами.
– Да, есть немного, – плотнее стягиваю на груди полы почти не прикрывающей куртки.
Крис снимает свою такую же кожаную куртку, только раза в два больше моей, и подчёркнуто аккуратно, едва касаясь, надевает на мои плечи:
– Так теплее?
– Теплее, – честно признаюсь. – Намного. А как тебе в одной футболке, не холодно?
– Нет, – топит в своей улыбке. – Меня твои глаза греют…
Боже, как приятно! После мерзлоты последних недель в «семье» этот Кристиан – как тёплый весенний луч в моём тёмном царстве.
– Между прочим, мне тоже холодно! – Либби кладёт руку Крису на бицепс, и замеряет, пользуясь случаем, его ширину. – Что, если девушке меньше повезло с глазами, ей теперь погибать от переохлаждения?
Крис приобнимает её за талию:
– Прости, курток больше нет, но есть руки. Горячие! – подмигивает.
– Да? – Либби смотрит на него с подозрением.
Крис поднимает глаза, мгновение смотрит в мои, потом возвращается к Либби:
– Просто шутка, Либ. Залезай к Еве, там места хватит обеим.
Не знаю почему, но мне приятно. Очень-очень приятно. Кроме того, в голове моей зреет некий план, в удачности которого я не уверена, но желание проверить не перестаёт дразнить мою мстительную душу.
– Крис, – таким голосом я давненько не пользовалась. – А можно мне твои руки?
На его лице шок, медленно перерождающийся в возбуждение:
– Конечно.
Я выныриваю из его куртки, оставляя Либби греться в одиночестве, и Кристиан обнимает меня сзади, плотно прильнув своей на удивление горячей грудью к моей спине. Его дыхание в моих волосах, и я даже могу себе представить, как он прикрыл глаза от удовольствия.
– Дааа… – провозглашает Либби, созерцая наш тандем. – Зря вы это затеяли, ребята. Ой, зря!
И снова взгляд. На этот раз мистер Блэйд лезвием не вооружён. Он зол, и это странно. Парень за моей спиной придаёт мне уверенности и сил выдержать напор и не сбежать первой. Но и Дамиен не сдаётся, нанизывая мои мелкорубленые кусочки на стальной вертел своей злости. Обещая зажарить, обуглить и растереть в пыль. Мы оба проваливаемся в неожиданную бездну этого зрительного контакта, люди вокруг, их возгласы, музыка, рокот трека растворяются, оставляя нас наедине. И ни один не желает сойти первым. Внезапно становится трое: Мелания берёт наш звездолёт на абордаж, выбивая одного из пилотов взглядом – меня. Она обещает испечь моё тело в Земном ядре. Я советую ей провалиться в ад и оставаться там вечно. Они оба отворачиваются.
Дамиен проигрывает третью гонку, взяв слишком широкий радиус на последнем повороте и позволив красному Корвету обойти себя слева. Странно счастливой и довольной выглядит Королева, на лице Дамиена – маска непроницаемости.
– Как-то необычно реагирует твоя сестра, – говорю Крису, – вроде как совсем не огорчилась, что её бойфренд гонку продул.
– Её мало интересуют его выигрыши.
– Смотря, о каких выигрышах речь, – встревает Либби.
Мы с Крисом синхронно поворачиваемся в её сторону, и я уточняю:
– Что ты имеешь в виду?
– Деньги. Как всегда, деньги. Для Дамиена соперничество давно уже перестало быть интересным, тем более, что объективно ему и соревноваться-то не с кем. Он же нарочно проиграл. Ты разве не видела?
– А не лучше ли кое-кому придержать язык за зубами? – вскидывается Крис.
Остаток ночи уходит на обратную дорогу, утро и день – на долгожданный глубокий сон, душ и послеобеденный завтрак. Воскресенье – день костров в Уайт-Рок, самой тёплой части залива, единственного места, где летом в Ванкувере можно купаться. С тоской вспоминаю тёплое море Австралии, белый песок и лазурную воду.
– Зато у нас нет акул! Ну… почти нет! – улыбается Крис, заехавший за мной.
– Но есть дождь.
– Ууу, да ты ещё дождя не видела, Ева! Подожди ноября! – загадочно мне подмигивает он.
– Что? Неужели ещё хуже?!
– Знаешь, чем хороша наша погода? – Крис умеет потрясающе очаровательно улыбаться.
– Чем?
– Есть повод согреться в чьих-нибудь объятиях!
– Намекаешь на свои? – подхватываю его игривый настрой.
Крис отвечает таинственной улыбкой и отворачивается, разгоняясь на полосе выезда на автобан.
Глава 12. Костры
The Veronicas – On Your Side
Foster The People – Pumped up Kicks
В Уайт-Рок я впервые, и это место впечатляет. Пожалуй, этот берег – самое красивое, что я успела увидеть в Ванкувере. На широченной полосе пляжа собралось довольно много молодёжи. Почти все лица – наша школа и вчерашние болельщики. Я насчитала шесть костров, около каждого – группы по интересам. Мне же суждено попасть, разумеется, именно в ту, где уже сидят в обнимку Дамиен и его Мелания.
Крис покидает меня, чтобы поцеловать сестру в щёку и поздороваться с Дамиеном и Роном. Я же – в полном игноре, пока Крис не возвращается, чтобы сесть рядом, давая всем понять, что мы – вместе. Удивительно, но никто из присутствующих даже не пытается меня подкалывать или смеяться, как это обычно происходит в школе. Кроме того, из девушек – только я, Мелания и Либби. Все остальные восемь человек – парни.
– Дам, ты зачем гонку слил? – внезапно вскидывается один из них.
Дамиен только ухмыляется, не считая нужным снизойти до ответа.
– Бабла много снял? – не унимается тот.
– А ты не считай, а то завистью подавишься! – отвечает за Дамиена Мелания.
– А я не с тобой разговариваю! – замечает тот ядовитым тоном.
– Парень, – Дамиен делает многозначительную паузу, но заткнуться оппонента заставляет скорее его карий пронзительный взгляд, нежели слова. – Никогда не стоит соваться туда, куда тебя не просят. Это бывает крайне вредно для здоровья, знаешь?
– Окей, – тянет блондин, теперь уже стараясь обратить недоразумение в шутку.
– И девушке не хами, – снова пауза. – Если нос свой в зеркале и дальше хочешь видеть прямым, а не вмятым, – подмигивает, тонко поймав шутливую линию оппонента.
Блондин кивает:
– Без проблем, Дам. Только я вчера три сотни на тебя поставил…
– Значит, в следующий раз не ставь, – Дамиен пожимает плечами, отвечая на поцелуи присосавшейся к своей щеке подруги.
Я ни разу не смотрю в их сторону, но почему-то всё равно замечаю все нежности, те самые, которые не для посторонних глаз.
– А ну, подвинься-ка, – внезапно слышу голос Криса у самого своего уха.
Он добыл одеяло: тёплое, плотное, тёмно-синего цвета, с сухими травинками и колосками, запутавшимися в длинном шерстяном ворсе. Крис аккуратно складывает добытое полотно вдвое и расстилает на холодном, уже почти ледяном песке.
– Садись!
И я не без удовольствия усаживаюсь, поджав под себя ноги, укутав поясницу оставшимися свободными концами. Кристиан, конечно, садится рядом, и что мне больше всего нравится – без единого намёка на интимность. Он просто рядом, на том же одеяле, что и я, и ничего более.
– Дам,– сквозь шум и болтовню компании слышен демонстративно повышенный голос Мелании, – мне не нравится, что они сидят на НАШЕМ с тобой покрывале!
– Это одеяло, – вяло отвечает тот.
Я подскакиваю как ошпаренная. Это происходит даже раньше, чем мой мозг успевает обработать и упорядочить все возникшие в нём мысли, идеи и догадки, главная из которых – это ИХ одеяло для СЕКСА в неожиданных местах. Таких как пляж, например, или… парк? Очевидно, Кристиан утащил его из тачки Дамиена.
– То-то же! Давай-ка его сюда, НАШЕ одеяло! – требует, посмеиваясь, Мелания.
И я замечаю, как едва заметно ухмыляется довольная физиономия моего сводного брата.
Кристиан сметает злополучное одеяло с песка и вместе с его частью швыряет в сестру и друга:
– Да подавитесь вы своим одеялом!
Народ, уже успевший умолкнуть, наблюдая за всей этой сценой, раскатывается хохотом по всему пляжу, кто-то уже, разумеется, отпускает сальные шуточки по поводу и без, Мелания вся светится во всеобщем внимании, заострённом на том факте, что всеми желанный Дамиен спит именно с ней, а не с кем-нибудь другим.
