– Что он может семь раз подряд.
– А тебе это нужно?
– Мне нужно 777 раз подряд. По крайней мере, последние два года я чувствую себя именно так.
– Здесь важно не количество, а качество, – делаю предположение.
– Нет, ты точно не была вчера в раздевалке.
– Да? И что же я пропустила?
– Много чего. Эта сука сказала, что из всех мужиков, какие у неё были, небо в алмазах показал только Дамиен. Но главное не это, –на её лице вселенская тоска.
– И что же главное?
– Она поклялась, что выйдет за него замуж. И…
– И?
– И любое препятствие, которое рискнёт встать у неё на пути, раздавит.
Спустя мгновение добавляет:
– Проверим?
В этот момент мне становится очевидным, что мы с Либби определённо споёмся.
– Надо снять это на видео, – внезапно выдаёт.
– Зачем?
– Интересно посмотреть, как выглядят суки со съехавшей короной.
– Жестоко, – признаюсь. – Считаю, он должен об этом знать.
– Пожелай мне удачи.
– Удачи.
Либби поднимается: она не пьяная, нет, но походка не совсем уверенная – самая подходящая кондиция для задуманного.
Я наливаю себе виски без содовой и обжигаю горло. Горечь, жар и кратковременное ощущение удушья не помогают подавить гаденькое чувство, родившееся совсем недавно и так больно колющее меня изнутри – ревность.
Это ведь мой Дамиен. Мой подлый, гадкий, отвратительный сводный брат. Какого чёрта он теперь такой красивый? Почему перед глазами до сих пор стоит его кожа, эротично облепленная каплями воды, как в рекламе водки? Чёртова голая грудь, мышцы, плечи, ключицы? И почему мерзкие кошки десятками крутятся около него, трутся, ластятся и облизывают родинку, похожую на птичью какашку? Это же просто родинка на мужской щеке. Цвета тёмного шоколада. Секси. И я, кажется, теперь тоже хочу её облизать…
Глава 10. Кому горяченького?
Billie Eilish – Bored
Либби спускается через две минуты сорок пять секунд.
– Так быстро? – интересуюсь, всеми силами пытаясь сдержать почти истерический смех.
– Налей ещё. Без содовой.
Я наполняю треть её бокала, она недовольно хмурится и, опрокинув в себя доступное, раскрывает причины своего фиаско:
– Он сказал, что не имеет слабости к женщинам.
– К кому же тогда? К мужчинам? – хохот скручивает меня на оливковом кухонном диванчике, сотрясая всё моё тело необычными приступами.
– Нет, не к мужчинам. К одной женщине: к той, которую любит.
Либби самостоятельно добавляет себе ещё, злостно попирая законы этикета, а я наблюдаю за ней и обдумываю собственную реакцию: мне больше не смешно. Совсем не смешно. Глубоко в груди саднит так, будто в неё вонзился метеорит, раскалённый скоростью падения до точки плавления твёрдых пород.
Наши нетрезвые мозги единодушно сходятся на идее просмотра «Красотки» с Ричардом Гиром. В тот самый момент, когда заплаканные физиономии наслаждаются кульминационным моментом, и Либби, всхлипывая, признаётся: «Дамиен смотрелся бы убедительнее в этой роли! Ну согласись, ведь твой брат в сто тысяч раз горячее этого Гира!», Дамиен спускается вниз, позвякивая увесистой связкой ключей в руке.
– Ну, в этом фильме, очевидно, требовалось нечто большее, нежели просто внешность. Ум, харизма, обаяние, например. Аристократичность…
Наши взгляды встречаются. Мой пьяный комментарий, похоже, попал в точку: в тёмных глазах брата металлическая обида. Мне даже слышен душераздирающий скрежет её трения по массивному ЭГО. Я демонстративно отворачиваюсь и снисходительной усмешкой подчёркиваю всю степень своего презрения.
Дверь за ним захлопывается, а Либби всё не унимается:
– Вот как? Скажи мне, как обычные джинсы и ещё более обычная белая футболка способны делать парня таким… таким…
– Божественным?
Либби поднимает в удивлении бровь.
– Просто помощь в подборе лексики, – отвечаю, не моргнув.
В нетрезвом состоянии играть роли гораааздо легче, нежели в трезвом.
– Завтра гонка, поедешь?
– Чего я там не видела?
– Брата своего, например. Может, ценить его начнёшь.
Я обдумываю некоторое время этот странный выпад Либби в свой адрес, пока она печально смотрит на показывающий титры экран телевизора.
– А за что ценить? – решаюсь всё же уточнить.
– За то, что он лучший из лучших. И самое подходящее место, где это можно увидеть – Мишн.
– Это же далеко.
– Далековато, да. Но стоит того. Обычно парни развлекаются в Лэнгли, гоняют вокруг фермы за сто баксов в час. Дамиен там тренируется, это тоже весело, поверь, – её лицо светится восхищением. – Но самое интересное – реальные гонки на самом большом треке в БС[1 - Британская Колумбия.] – в Мишн. Там водятся большие деньги, и Дамиен теперь – часть системы.
– Я подумаю.
– Подумай хорошо. Завтра я заеду за тобой, ты же без тачки?
– Машина есть, лицензии пока нет. Я в процессе, – вспоминаю о своей новенькой Toyota Yaris, подаренной Дэвидом. Это, конечно, не тюнингованный Mustang GT, но зато совершенно бесплатно.
– Так я заеду? – не унимается Либби.
– Заезжай, – соглашаюсь неожиданно для себя самой.
SLO – Nothing Hurts Like This
Childish Gambino – Redbone
Утро субботы начинается с грохочущей в ушах музыки и яркого света, настырно проталкивающего свои лучи сквозь двери моего балкона. Я выхожу на террасу и вижу на площадке перед домом Дамиена: в бейсболке козырьком назад, солнечных очках, неизменных чёрных джинсах и широком, свободно болтающемся на его бёдрах ремне. Сентябрь на дворе, а этот клоун раздет по пояс.
Он моет машину, старательно натирает губкой её глянцевую поверхность, перепачкав себя и свою «возлюбленную» пеной. Широкие плечи, руки, играющие мышцами при каждом движении, пресс и штаны, словно нарочно спущенные так, чтобы показать всё, что можно, не выходя за рамки приличий. Я даже не знаю, где он интереснее: в районе талии или со спины, где расположена татуировка. Рисунок с этого расстояния не разобрать, и поэтому я быстренько бегу в свою комнату, на ходу стараясь припомнить, насколько мощный zoom у камеры моего телефона.
Из окна видно хуже, чем с балкона, но зато безопаснее. Надёжно замаскировавшись в белом шифоне штор, я навожу камеру, ожидая удачного момента, чтобы сделать снимок.
Однако шоу наблюдаю не только я: в высоком сером доме напротив движение – на балконе приторно и вызывающе громко смеются две девицы. Лицо одной из них мне знакомо – видела в школе. Обе разглядывают моего братца, обмениваясь с ним сальными шуточками.
– Фото на память? – он резко поднимает голову и смотрит на меня. И эта его садистская пакостная ухмылка…
Глупо прятаться, ещё глупее делать вид, что меня у этого окна не было.
– Слишком много чести, – отвечаю. – Всего лишь хотела разглядеть, что за бред ты набил на затылке: с Либби вчера поспорили.
– Не на затылке, а на спине. Просто подойди и посмотри. Так не проще?
– Проще.
И я спускаюсь, подхожу. Смешливые барышни из дома напротив уже вовсю натирают пеной чёрный глянец Мустанга, давным-давно отмытого от любых микроскопических частиц пыли. А хозяин, как петух в курятнике, распустил свой хвост, щедро раздаривая улыбочки и комплименты помощницам.
– У тебя здорово выходит, Мэй… но попробуй двигаться ещё плавнее, – мурлычет миниатюрной азиатке прямо в маленькое ушко.
Видела бы Мегера эту картину. Её прямые патлы завились бы в бараньи кудряшки от злости.
Заметив меня, Дамиен покидает свой курятник и медленно, нарочито не торопясь, приближается, чтобы развернуться спиной, вернее, тем местом, где у него татуировка.
– Так хорошо видно?
В его тоне нет и тени игривости, бывшей в нём секунду назад. Его голос, предназначенный для меня – всегда смесь раздражения с презрением.
– Более чем, – отвечаю и задаюсь вопросом: «Зачем вышла? Ведь знаю же, хорошего от этого ушлёпка не дождусь никогда в жизни!».
Между его лопаток синевато-серой краской набит странноватый на вид треугольник. Ни имён, ни инициалов – только рисунок.
– Почему треугольник? – спрашиваю.
– Погугли, – отвечает.
Но мне, честно говоря, уже совершенно плевать на рисунок – спина, вся в волнах, как рифлёная доска, говорит только об одном: этот Нарцисс вкалывает в тренажёрке, не жалея живота своего. И всё ради чего? Азиатка и её подружка не отлепляют глаз от «тела», плотоядно облизывая каждую мышцу взглядами.
– Спасибо, что показал, – нет сил наблюдать за этими танцами перед случкой. Тошно.
– Не за что, удачи в споре, – отвечает и уходит.
И ни слова больше, каждый расходится по своим делам. Я – завтракать, Дамиен – трясти веером своих изумрудных перьев.
А дальше у меня утренний кофе с молоком и ложкой мраморного мороженого и представление: Дамиен поливает из шланга своих помощниц, заставляя их визжать и, смущаясь, отлеплять майки от откровенно торчащих грудей. Вижу, как тщательно, но при этом в ускоренном темпе он натирает полиролью сверкающую поверхность своей красивой машины, как восторженно трогает его бицепсы подружка Мэй, и, чёрт меня знает, почему я так легко запомнила её имя. А ещё я замечаю его быстрый, словно ненароком брошенный взгляд в сторону окна нашей столовой, где вполне предсказуемо могу быть и есть я, и полное отсутствие его интереса к уже практически голым в этих мокрых тряпках соседкам, потому что меня у того окна больше нет.
Тот быстрый взгляд запечатлелся в моей памяти и имел, помимо моей воли, контакт с чем-то глубоко внутри меня. И это был не разум, потому что Дамиен и моя сила мысли всегда находились по разные стороны баррикад. Но вот, то внутреннее, что не поддаётся контролю и никогда не слушает наших рациональных доводов, уже в тот день ясно поняло, что мы оба, и Дамиен, и я, находимся на пороге чего-то нового. Особенного. Огромного, необъятного. И внутри меня поселилось тянуще-щемящее ожидание: что будет дальше?
Гугл сказал, что треугольник на мужском теле может обозначать триединую природу мира (Земля, Небо, Человек); физическую и духовную силу, мудрость и красоту; либо попросту семью – мать, отца и ребёнка.
Глава 11. Гонки
Rompasso – Angetenar
Я надеваю свои самые узкие джинсы, в которых моя задница выглядит наиболее выгодно, а ноги кажутся длинными, и чёрную кожаную куртку, едва прикрывающую поясницу. Впервые за долгое время распускаю волосы, чтобы их крупные волны свободно легли на мои плечи и спину. Даже крашу ресницы и губы любимым маковым блеском.
– Охренеть… – приветствует подруга.
– И ты хорошо выглядишь, Либ. Привет, кстати.
Открываю дверь её жёлтого Фольксвагена, сажусь рядом с водительским сидением, хотя это место считается самым опасным с точки зрения вероятности летального исхода.
– Знаешь, когда я сказала, что ты её не потянешь – погорячилась! – не унимается подруга. – Нет, серьёзно. Тебя всего лишь нужно было привести в порядок, оказывается!
– Спасибо за комплимент.
Я пристёгиваю ремень, проверяя надёжность устройства.
– Едем? – её исследующий взгляд начинает меня нервировать.
– У тебя зачётная задница, и сиськи тоже есть, – констатирует Либби не без зависти.
– А у тебя их нет?
– Есть. Нулевого размера.
