Роберт Хайнлайн "Пасынки Вселенной. История будущего. Книга 2"

Пасынки Вселенной. История будущего. Книга 2
Роберт Энсон Хайнлайн

Звезды мировой фантастики (Азбука)История будущего #2
«История будущего» в творчестве писателя занимает особое место. Начатая в конце 1930-х годов с рассказа «Линия жизни» и продолженная впоследствии такими классическими произведениями, как «Человек, который продал Луну», «Зеленые холмы Земли», «Пасынки Вселенной», она охватывает огромный временной интервал в истории освоения космоса, как это представлялось Хайнлайну. В этой его истории героические эпохи сменяются эпохами диктатур, мир оборачивается войной, чтобы вновь обернуться миром, – много чего происходит на пути человека в будущее. Неизменен лишь человек – ищущий, борющийся, побеждающий, сомневающийся, любящий, человечный.

В настоящем издании часть переводов выполнена заново, другие даны в новой редакции.

Роберт Хайнлайн

Robert A. Heinlein

The Future History, Volume 2

Orphans of the Sky

© 2010 by the Robert A. & Virginia Heinlein Prize Trust

© 1963 by the Robert A. and Virginia Heinlein Library Foundation

© И. В. Можейко (наследник), перевод, 1967

© С. В. Голд, перевод, 2020

© А. В. Тюрин, перевод, 1993

© В. П. Ковалевский, Н. П. Штуцер (наследники), перевод, 1993

© К. П. Плешков, перевод, 2020

© Е. Н. Беляева, А. П. Митюшкин, перевод, 2003

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2020

Издательство АЗБУКА®

* * *

Мои рассказы никогда не претендовали ни на проработанную историю будущего (относительно которого мне известно не больше, чем вам), ни на эпизоды длинного сериала (каждый из них полностью независим от остальных). Это всего лишь истории, которые должны развлекать, и написаны они ради того, чтобы в доме были всегда продукты.

    Р. Э. Хайнлайн

История будущего

Вторая версия «Истории будущего» (1967). Опубликована на форзаце издания «The Past Through Tomorrow» (G. P. Putman’s Sons, 1967)

Для этой «окончательно пересмотренной версии» диаграммы к «Истории будущего» Хайнлайн сохранил лишь некоторые скорректированные даты, убрав все (кроме самых приблизительных) отметки событий и пропустив при этом важные вехи на шкале времени. При этом он сгруппировал произведения так, чтобы по возможности избежать их точной хронологии. Хайнлайн больше не пытался сохранить свою историю будущего как жизнеспособную ветвь от древа нашей общей реальности; теперь она позиционировалась как самодостаточная вымышленная концепция.

«Если это будет продолжаться…»

1

На посту было холодно. Я захлопал в ладоши, чтобы согреться, но тут же остановился, испугавшись потревожить Пророка. В ту ночь я стоял на часах как раз у его личных апартаментов – эту честь я заслужил, выделяясь аккуратностью на поверках и смотрах. Но сейчас мне совсем не хотелось привлекать его внимание.

Был я тогда молод и не очень умен – свежеиспеченный легат из Вест-Пойнта, один из гвардейцев Ангелов Господа, личной охраны Воплощенного Пророка. При рождении мать посвятила меня Церкви, а когда мне исполнилось восемнадцать, дядя Абсолом, старший мирской цензор, припал к стопам Совета Старейшин, дабы они рекомендовали меня в военное училище.

Вест-Пойнт меня вполне устраивал. Конечно, я, так же как и мои однокурсники, традиционно ворчал на военную службу, но, уж если говорить честно, мне нравилась монашеская жизнь – в пять подъем, два часа молитв и размышлений, потом лекции и занятия разнообразными военными дисциплинами: стратегией, тактикой, теологией, психологией толпы, обоснованием чудес[1 - В оригинале «basic miracles» – имеются в виду «основные чудеса»; в христианских текстах таким термином обозначают явление Христа, смерть, Воскресение, т. е. речь о канонических евангельских событиях.]. После обеда мы практиковались в стрельбе из вихревых пушек и бластеров, учились водить танки и укрепляли тело упражнениями.

Я не был в числе лучших кадетов и не надеялся стать Ангелом Господа, хотя и мечтал об этом. Но у меня всегда были отличные отметки за благочестие и неплохие по практическим дисциплинам. И меня выбрали. Я был почти греховно горд. Еще бы, попасть в пресвятейший полк воинства Пророка – полк, в котором даже рядовые были в ранге офицеров и которым командовал Разящий Меч Пророка, маршал всех войск. В день, когда я получил блестящий щит и копье, положенные Ангелу, я поклялся готовиться к принятию сана, как только достигну звания капитана, которое позволяло на это надеяться.

Но в ту ночь, спустя несколько месяцев с того первого дня, несмотря на то что щит мой блестел как всегда, в сердце моем появилось тусклое пятнышко. Жизнь в Новом Иерусалиме оказалась не совсем такой, как я представлял ее в Вест-Пойнте. Дворец и Храм были пронизаны интригами и политикой. Священники, диаконы, государственные министры, дворцовые функционеры – все были заняты борьбой за власть и благорасположение Пророка. Даже офицеры нашего полка не избежали этого. Наш славный девиз «Non sibi, sed Dei» приобрел кисловатый привкус.

Я и сам был не без греха. Хоть я и не вмешивался в драку за мирские блага, я совершил нечто такое, что было греховнее: я посмотрел с вожделением на посвященную особу другого пола.

Прошу вас, поймите меня лучше, чем я сам себя тогда понимал. По возрасту я был мужчина, а по опыту – ребенок. Единственная женщина, которую я хорошо знал, была моя мать. Мальчишкой, в семинарии, прежде чем попасть в Вест-Пойнт, я почти боялся девочек. Мои интересы ограничивались уроками, матерью и приходским отрядом Херувимов, в котором я командовал патрулем и усердно зарабатывал нагрудные значки всех видов – от ориентирования в лесу до чтения наизусть цитат из Писания. Если бы существовал знак отличия за успехи по части девушек… но такого знака, конечно же, не существовало.

В военном училище я попросту не видел женщин и мне не часто приходилось исповедоваться в дурных мыслях. Мои человеческие чувства были заморожены, а случайные соблазнительные сны я расценивал как искушение дьявола. Но Новый Иерусалим – не Вест-Пойнт, и Ангелам не запрещалось жениться, равно как не запрещалось вступать в смиренные и благопристойные отношения с женщинами. Правда, большинство моих товарищей не стремились вступать в брак, ибо женитьба вела к переводу в один из обычных полков, а многие из нас лелеяли надежду стать военными священниками – но брак для нас не был под запретом.

Не запрещалось выходить замуж и мирским диакониссам, которые работали во Дворце и в Храме. Но чаще всего они были древними убогими созданиями, напоминавшими мне моих тетушек и вряд ли способными вызвать романтические чувства. Я перекидывался с ними парой слов, сталкиваясь в коридорах Дворца, – это было совершенно безопасно. Не увлекался я и более молодыми сестрами, пока не встретил сестру Юдифь.

Тогда, месяц назад, я стоял на посту на этом же самом месте. Я впервые дежурил возле апартаментов Пророка и, когда объявили назначение, очень волновался, но здесь, на посту, я был почти спокоен и бдительно дожидался обхода дежурного офицера.

Во внутреннем коридоре напротив моего поста вспыхнул на мгновение свет, и я услышал звук шагов. Я взглянул на хроно: конечно, это девственницы, служительницы Пророка… Короче, меня это не касается. Каждую ночь, в десять часов, они сменялись. Я никогда не видел этой церемонии и не надеялся увидеть. Я знал только, что девственницы, заступающие на суточное дежурство, тянули жребий – кому выпадет честь лично прислуживать священной особе Воплощенного Пророка.

Я не стал больше прислушиваться и отвернулся. Минут через пятнадцать фигура в темном плаще проскользнула мимо меня, подошла к парапету, остановилась там и стала смотреть на звезды. Я мгновенно выхватил бластер, но тут же смущенно сунул обратно в кобуру, потому что понял, что это диаконисса.

Сначала я решил, что она – мирская диаконисса; могу поклясться, мне и в голову не пришло, что она может быть священной диакониссой. В уставе не было пункта, запрещавшего им выходить из покоев, но я никогда не слышал, чтобы они это делали.

Не думаю, что она меня заметила прежде, чем я сказал: «Мир тебе, сестра».

Она вздрогнула, подавила крик, но потом собралась все-таки с духом и ответила: «Мир тебе, младший брат».

И только тогда я увидел на лбу ее звезду Соломона, знак семьи Пророка.

– Простите, старшая сестра, – сказал я. – Я не увидел в темноте.

– Я не оскорблена.

Мне показалось, что она завязывает разговор. Я понимал, что нам не следовало говорить наедине: ее смертное тело было посвящено Пророку, так же как душа – Господу, но я был молод и одинок, а она – молода и очень хороша собой.

– Вы прислуживаете его святейшеству этой ночью, старшая сестра?

Она покачала головой:

– Нет, я не удостоилась чести. Жребий пал не на меня.

– Должно быть, это великая честь – лично служить Пророку…

– Разумеется, хотя я не могу судить об этом по своему опыту. Жребий еще ни разу не осчастливил меня.

Она добавила с горячностью:

– И я немного волнуюсь. Поймите, я здесь совсем недавно.

Несмотря на то что диаконисса была выше меня по чину, проявление женской слабости тронуло меня.

– Я уверен, что вы проявите себя с честью.

– Спасибо.

Мы продолжали беседовать. Выяснилось, что она пробыла в Новом Иерусалиме даже меньше, чем я. Она выросла на ферме в штате Нью-Йорк и была отобрана для Пророка в семинарии Олбани. В свою очередь я рассказал ей, что родился на Среднем Западе, в пятидесяти милях от Стены Истины, где был воплощен Первый Пророк. Я сказал ей, что меня зовут Джон Лайл, а она ответила, что ее зовут сестра Юдифь.

Я совсем забыл и о дежурном офицере, и о его неожиданных проверках и готов был болтать всю ночь, как вдруг услышал, что мой хроно прозвенел четверть первого.

– Боже мой! – воскликнула сестра Юдифь. – Мне давно пора быть в келье. – Она бросилась бежать, но остановилась…

– Вы на меня не донесете… Джон Лайл?

– Я? Никогда.

Я думал о ней до конца дежурства. И был чуть менее бдителен, чем обычно, когда дежурный офицер появлялся со своими обходами.

Пустяк, из-за которого обычно люди голову не теряют. Но трезвеннику хватит и одной рюмки. Я так и не смог выкинуть из головы сестру Юдифь. За месяц, прошедший с тех пор, я видел ее раз пять-шесть. Однажды на эскалаторе. Она ехала вниз, а я вверх. Мы не сказали ни слова, но она узнала меня и улыбнулась. Всю ночь после этого мне снился эскалатор, но я никак не мог сойти с него, чтобы поговорить с ней. Другие встречи были так же мимолетны. Как-то я услышал ее голос: «Здравствуй, Джон Лайл!» – и, обернувшись, заметил только закутанную в плащ фигуру, проскользнувшую к двери. Однажды видел, как она кормила лебедей в крепостном рву. Я не осмелился к ней подойти, но, по-моему, она меня заметила.

В «Храмовом вестнике» публиковалось расписание дежурств всех служб. Включая, разумеется, легатов и девственниц. Я выходил на дежурство каждую пятую ночь, девственницы тянули жребий раз в неделю. Отсюда следует, что наши дежурства совпали снова через месяц с небольшим. Когда я увидел ее имя в списке, я поклялся себе, что заслужу честь охранять личные апартаменты Пророка. У меня не было никаких оснований думать, что Юдифь будет в ту ночь искать меня, но мое сердце подсказывало, что я ее увижу. Даже в Вест-Пойнте я не тратил столько ваксы и мела. В мою пряжку можно было глядеться, как в зеркало.

Пробило половину одиннадцатого, но Юдифь не появлялась, хотя я слышал, как ровно в десять девственницы строились в коридоре. Единственное, чего я добился, – сомнительной привилегии стоять на часах в самом холодном месте Дворца.

Не исключено, мрачно размышлял я, что она выходит пофлиртовать с часовым каждый раз, когда дежурит. Я с горечью вспомнил о том, что все женщины – сосуды греха и так было всегда с момента грехопадения. И кто я такой, в конце концов, чтобы именно меня она избрала своим другом? И вообще ночь слишком холодна, чтобы Юдифь выглянула из теплого Дворца.

Я услышал шаги, и сердце мое подпрыгнуло от радости. Но оказалось, что это дежурный офицер, обходящий караулы. Я поднял пистолет и спросил, кто идет. В ответ послышался его голос:

– А какой сегодня пароль?

– Мир на Земле, – ответил я автоматически. И добавил: – Жуткая холодина, старший брат.

– Осень наступает, – согласился офицер. – Даже в Храме холод.

Он прошел близко от меня. Его пистолет и перевязь с парализующими бомбами позвякивали на ходу о его кирасу. Он был милый старикан и обычно всегда останавливался поболтать, но сейчас он, видно, торопился нырнуть в теплоту дежурки. Я же возвратился к своим грустным мыслям.

– Добрый вечер, Джон Лайл.

Я чуть не выскочил из сапог. Сестра Юдифь стояла в темноте под аркой. Я с трудом выдавил из себя: